Джеральд Гордон - Да сгинет день...

— Нет, милорд.

— Вы сами не кричали?

— Нет.

— А вообще подавали голос?

— Нет, я все время молчал.

— В заявлении Босмена далее говорится, что Грант схватил стул и ринулся на покойного. Это правда?

— Чистейшая ложь.

Энтони посмотрел на присяжных, но по их виду еще нельзя было определить, верят они Стиву или нет.

— Потом в заявлении говорится, будто Грант замахнулся на Босмена стулом, целясь в голову, но Босмен сумел перехватить стул; тогда Грант вырвал его из рук покойного, снова замахнулся и на сей раз якобы ударил его в плечо. Тут покойный и упал.

— Совершеннейшая ложь. — Стив говорил спокойно и решительно. — Мистер Грант вовсе не брал стула. Он только поймал его налету и тут же поставил на пол.

— Вы говорите, что Босмен схватил стул и бросился на Гранта?

— Да.

— Вы в этом совершенно уверены?

— Совершенно.

Тэрнер сел. Как он умело провел допрос, ловко избежав какого-либо упоминания о том, что Стив — его брат, подумал Энтони. Но долго ли это сможет продлиться? Вот поднимается Блер, оправляя складки своей мантии. Нервы Энтони были напряжены до предела. Ему хотелось крикнуть Стиву: «Да ну же! Скажи им, что ты мой брат. Скажи им, говорю. Крикни!»

Но такое состояние длилось у него недолго. Вскоре он сумел взять себя в руки. Изо всей силы сжав пальцы, он ждал, когда Стива начнет допрашивать Блер.

Несколько мгновений царило молчание. Блер, казалось, не знал, с чего начать свое наступление на свидетеля. Внезапно он спросил:

— Вы были там в ту ночь?

— Да.

— Пили чай?

— Да.

— И курили сигареты, оставляя на окурках следы губной помады?

— Я не курю.

— Вам известно, чьи это были окурки?

— Нет. Они были в пепельнице, когда я пришел.

— Скажите, мистер Грэхем, можете ли вы объяснить, почему вы отправились в гости к обвиняемому в такой неурочный час?

— Я ведь сказал уже, что это было единственное время, когда мы могли встретиться.

— Почему?

— Я должен был уехать на заре в Порт-Элизабет... на автомобиле.

— Как понимать ваши слова о том, что это было единственное время, когда вы могли встретиться? Когда вы приехали из Порт-Элизабет?

— Я был в городе два дня. Я приехал в четверг, во второй половине дня.

— Почему же в таком случае, если вам было так необходимо повидаться с обвиняемым, вы откладывали эту встречу до последней минуты?

— Я был занят.

— И днем и ночью?

— Да.

— Ну, что вы, мистер Грэхем! Что же это за дело, которое отнимало у вас все время?

Стив вызывающе подался вперед.

— Я присутствовал на конференции.

— Что же это была за конференция?

— По устройству митингов протеста против сегрегации.

— А кто был на ней представлен?

— Делегаты от различных организаций со всей страны.

— Каких организаций?

Стив помедлил. Потом сказал:

— Различных организаций не-европейцев.

— Кто созывал конференцию?

— Разве я должен отвечать на эти вопросы, милорд?

— Протестую, — сказал Тэрнер. — Это не политический процесс. Какое отношение имеют эти вопросы к делу?

— Ладно, — сказал Блер. — Оставим в стороне детали. Я ведь только хотел выяснить, в какой мере можно доверять свидетелю, милорд. Хорошо, допустим, что свидетель в самом деле присутствовал на конференции. — Он повернулся к Стиву. — Неужели эта ваша конференция отнимала у вас все время?

— Да. Она началась в четверг вечером и длилась всю пятницу и субботу,

Тут Стив закашлялся. Энтони вспомнил, как он кашлял в ту ночь у него на квартире. Но на этот раз приступ был куда сильнее — кашель был гулкий, с хрипом. Стив отчаянно пытался побороть его, прикрывая рот платком. Все молча ждали. В большом жарком зале суда кашель его звучал как ружейные выстрелы — сначала часто, один за другим, потом все реже и реже.

Пристав принес Стиву стакан воды; он пил ее маленькими глотками, в то время как грудь его тяжело вздымалась и опускалась, точно после быстрого бега.

— Не хотите ли присесть? — спросил судья.

— Нет, благодарю вас, милорд, — сказал Стив, откашливаясь и снова поворачиваясь к Блеру.

— Мне не совсем ясна ситуация, мистер Грэхем, — продолжал Блер. — Вы, цветной, приходите в гости к обвиняемому в столь необычный час. Для чего?

— Мне хотелось поговорить с ним кое о чем.

— Это ночью-то? На заре?

Два или три присяжных заулыбались.

— Да.

— О чем же?

— О личных делах.

— Прекрасно, я не буду настаивать, но, возможно, мне еще придется вернуться к этому. Можете ли вы объяснить, почему мы только сейчас услышали о том, что у обвиняемого в ту ночь был гость? Он ведь сказал полиции, что был один.

Стив лишь пожал плечами.

— Отвечайте на мой вопрос! — гаркнул Блер.

— А в чем состоит ваш вопрос? — спросил судья ледяным тоном.

Блер помедлил. Он был явно озадачен столь странным оборотом дела и появлением этого неожиданного свидетеля, который либо самым наглым образом лжесвидетельствует, либо говорит правду.

— Я бы хотел, милорд, чтобы свидетель объяснил, почему нам только сейчас стало известно о его пребывании на квартире у обвиняемого.

— Как же свидетель может объяснить вам это? — спросил судья.

— Хорошо, милорд, я подойду к делу с другой стороны. — Блер повернулся к Стиву. — Почему обвиняемый, судя по вашим словам, не хотел, чтобы Босмен прошел за портьеры? Почему он не хотел, чтобы покойный видел вас? — Стив молчал.— Вы хотите, чтобы я повторил вопрос? Отлично. Как вы думаете, почему обвиняемый не хотел, чтобы вас видел Босмен?

— Это его дело.

— Кого — его?

— Моего... Стив обеими руками схватился за перила, точно желая удержать едва не сорвавшееся с языка слово. — Это дело мистера Гранта.

— Вы сказали — вашего? Что вы хотели сказать? Да ну же, говорите!

Стив молчал.

— Вам известно, мистер Грэхем, что обвиняемый сам сказал полиции, что был в тот вечер один. Либо вы лжете, либо он. Кто же из вас лжет?

— Я не лгу.

— В таком случае обвиняемый солгал полиции?

— Не могу сказать. Не знаю. Меня не было, когда приехала полиция.

— А где же вы были?

— Я к тому времени уже уехал. Я ведь говорил об этом.

— Куда же вы поехали?

— Туда, где я остановился.

Стив назвал свой адрес в Кейптауне.

Блер секунду помедлил, затем продолжал:

— Можете ли вы объяснить, почему обвиняемый сказал, что был один, тогда как вы были с ним?

— Право, не знаю, вернее... я... я...

— Да ну же, закончите свою мысль.

Стив явно волновался. Он отвел взгляд от допрашивавшего его адвоката и посмотрел на присяжных; они недоверчиво улыбались. Лицо его, несмотря на темную кожу, побледнело, он говорил теперь с запинкой, перемежая ответы паузами.

— Сознаете ли вы, что, прежде чем давать показания, вы поклялись говорить правду?