Стефан Мокрев - Заря занимается

Не давала ему покоя и мысль о дружбе Марины с Таневской. Косьо Кисимов рассказывал про нее нехорошие вещи. Маленькая, юркая, как белка, со светлыми, коротко подстриженными волосами, какие носят женщины из «Красного фонаря» и цирковые артистки, Таневская раньше положенного времени возвратилась из села, где она учительствовала: говорили, что ее уволили якобы из-за ее убеждений и за аморальное поведение.

— Хорошая актриса, — говорил Косьо, — не ломается. Всегда готова разучить новую роль. И без предрассудков. Она стоит выше мещанской морали. Привлечем ее, ребята, в нашу труппу…

О какой труппе он говорил, было непонятно, однако очень скоро всем стало ясно, что Таневская действительно лишена предрассудков и что с ней можно особо не церемониться. Соседи по Асеновой слободе смотрели на нее довольно косо. Как-то вечером Марина познакомила Ради с Таневской. Эта особа говорила очень быстро и сильно при этом жестикулировала, стараясь казаться интересной. Она то и дело поправляла челку, желая привлечь внимание к призывно блестевшим голубым глазам.

Ради вспомнил, как она отозвалась о нем: «Юноша, созданный для любви, однако скованный социалистической идеей». И добавила: «Любая власть — это насилие, а диктатура пролетариата — тирания».

Ради решительно возразил против ее слов, но Таневская вызывающе рассмеялась. Теперь Ради упрекал себя за то, что не предупредил Марину о том, сколь опасным может быть влияние подобной женщины, хорошо разбиравшейся в литературе и театральном искусстве. Однако именно эта черта и нравилась в ней Марине и могла увлечь ее в болото так называемой свободы, прикрываемой анархистскими лозунгами.

Ради подошел к окну — может, ночная прохлада прогонит терзавшие его тревожные мысли? Он лег и укрылся с головой одеялом, как бы пытаясь спрятаться от бессонницы. Сундук издал привычный звук, на чердаке пропищали мыши. Неужели эта ночь никогда не кончится?..

Небо прочертила белая полоса, и Ради ухватился за нее, как утопающий за соломинку. Не спускал с нее глаз. Наблюдал, как она медленно росла — становилась все более широкой, все более светлой, разгоняя мрак.

Заря занималась.

Ради протянул ей навстречу руки. Глубоко вздохнул. Оперся грудью о подоконник. Пропели первые петухи, замычала скотина, где-то хлопнула дверь, зашлепали по плитняку палисадов босые ноги вставших спозаранку людей. Зазвенели медные ведра.

В село возвратились гимназисты: кто с переэкзаменовки, кто после выпускных экзаменов. Приехали и несколько фронтовиков в отпуск. Воскресными вечерами они собирались в корчме Асена, привлекаемые ярким светом карбидной лампы, которую корчмарь выменял на гусака у немецкого солдата. В корчме подавали ржаной кофе, можно было поиграть в нарды и в карты.

Как-то раз туда зашел и Ради вместе с Герги и Спасом — сыграть партию в нарды, разузнать новости. Корчма была полна народу. Двери и окна — распахнуты настежь и все же почти ничего не было видно из-за густого табачного дыма. Завидев хромого Герги, Асен поспешил освободить один из столов. Герги попросил принести ящике нардами и заказал три порции кофе. Ради сел рядом с ним на скамью и стал следить за тем, как игроки кидают кости. Они закончили одну партию, начали вторую. Ради заскучал, Он поднял голову и долго рассматривал единственную в заведении картину, на которой был изображен Христо Ботев, высаживающийся со своей четой на Козлодуйском берегу. Затем внимание его привлек плакат над стойкой: «Делай дело, но не забывай о завтрашнем дне!». Заинтригованный, он перевел взгляд на корчмаря — сутулого старика с острой, как у его отца, бородкой и вислыми усами. Корчмарь, заметив, что за ним наблюдают, вытер руки о передник, подошел к столу и склонился к Герги:

— Твоего гостя не Ради Бабукчиевым зовут?

Игроки утвердительно закивали головами, как бы объясняя, что он гостит у них обоих.

Асен поманил к себе молодого парня, который играл неподалеку в карты.

— Вот человек, которого ты ищешь, — сказал он ему, указывая на Ради.

Парень молча подсел к Ради, сунул руку в задний карман брюк, вытащил оттуда конверт и, подав его Ради, так же молча отошел.

В это время в дверях корчмы, почти целиком заполняя проем, показался Герой Адрианополя. Пепел сигареты просыпался на офицерский мундир с расстегнутым воротом. Не говоря ни слова, он перешагнул через порог и поднял руку к козырьку фуражки. Первым его заметил Асен и тотчас начал обходить своих клиентов, которые тут же с ним расплачивались. Крестьяне один за другим покидали корчму, расходясь по домам. Собрались уходить и спутники Ради. Когда они проходили мимо инвалида, Герой протянул Ради руку и, также не говоря ни слова, крепко пожал ее. Корчма быстро опустела. В ней остались лишь игроки в карты и Герой Адрианополя. Асен закрыл ставни, запер дверь.

В доме, где остановился Ради, тоже что-то происходило. Нечто такое — это было очевидно, — о чем все давно знали и чего все ждали.

Женщины вдруг запрягли телегу и вместе со Стайко и Спасом отправились в поле. Дома остались Герги, бабушка Катина и дети. Но и они были неспокойны: сновали из амбара в кладовку, поминутно бегали на двор Миланы и тут же возвращались обратно. Все село было объято такой же тревогой.

Ради поднялся в свою комнату, вскрыл конверт с письмом. На вырванном из тетради листке товарищи сообщали ему, что у них все идет без особых перемен, рекомендовали ему связаться с человеком, передавшим письмо, от которого он может узнать кое-какие новости. Письмо заканчивалось следующими словами: «Ждем тебя с нетерпением. Михаил, Марина, Молчето, Димитр Иванов». В конверте лежали еще и деньги, которые его очень растрогали — пославшие их люди были совсем не богаты.

На этот раз телега не въехала на широкий двор бабушки Катины, а остановилась у ворот. Ради наблюдал за происходившим из-за занавески. Взвалив на плечи мешки с зерном, женщины шли за курятник, там бросали мешки на землю и снова возвращались к телеге — они явно спешили, словно за ними кто-то гнался. Разгрузили телегу. Милана позвала Ради, чтобы он отвел корову в хлев. Проходя мимо пустовавшего сарая с ямой для гашения извести, Ради заметил в нем Спаса.

Ужинали у бабушки Катины. Дети уже спали. Как и зимой, когда Ради впервые приезжал сюда в гости, первыми за стол сели мужчины. По случаю воскресенья был приготовлен вкусный обед. Спас и Ради поели раньше всех и пошли на «свою» скамью, где они допоздна беседовали. Спас приносил из города газеты, сообщал гостю новости с фронта, рассказывал, что говорят рабочие о революции в России. Ради объяснял ему, почему русские рабочие и крестьяне восстали против царя и помещиков. Он старался как можно проще разъяснять, в чем состоит идейное и политическое руководство восставшим народом. Иногда они читали «Работнически вестник», а потом Ради рассказывал Спасу о борьбе тесных социалистов, о всем интересном, что он слышал во время последнего выступления Габровского в клубе.