Уилбур Смит - На краю света

– Ты всегда была любимицей богов, – подытожил он. – Копье разминулось с большой артерией буквально на ширину ноготка с твоего мизинца. Если бы нам не удалось помешать острию ерзать внутри раны, оно неизбежно повредило бы сосуд. А теперь лежи спокойно, а я смешаю тебе питье.

Он насыпал в глиняную чашку изрядную дозу порошка красного шепена и залил теплой водой из стоявшего на очаге котелка.

– Выпей. Это вызовет сон и притупит боль.

Дожидаясь, пока наркотик начнет действовать, маг рылся в своей медицинской сумке. В отдельном ее кармашке хранились серебряные ложечки. Насколько ему было известно, только один хирург прежде пользовался этим инструментом, но и он уже умер.

Все приготовив, Таита позвал Мерена, топтавшегося у двери хижины.

– Тебе известно, что делать, – сказал маг.

– Еще бы. Ты ведь знаешь, сколько раз я делал это прежде, – ответил Мерен.

– Ты, конечно, вымыл руки? – спросил Таита.

Мерен переменился в лице.

– Ну да, – неуверенно протянул он.

– Когда?

– Утром, перед выездом в разведку.

– Вымой снова.

– Да зачем? – заупрямился, как всегда, Мерен, но поплелся к котелку в очаге и налил воды в тазик.

– Нам понадобится еще пара рук, – решил Таита, держа над огнем серебряные ложки. – Позови Имбали.

– Имбали? Да она ведь дикарка. Может, лучше кого-нибудь из наших парней?

– Она сильная и умная, – возразил маг.

Что еще важнее, Имбали была женщиной. Таите не хотелось, чтобы другой мужчина касался обнаженного тела Фенн. Плохо было уже то, что пришлось привлечь Мерена, но еще один грубый солдат… А на женщин из племени шиллуков полагаться не стоило.

– Позови Имбали, – повторил он. – И проследи, чтобы она тоже вымыла руки.

Хотя красный шепен и одурманил Фенн, стоило ему тронуть наконечник копья, она вздрогнула и застонала. Таита кивнул Мерену. Вдвоем они усадили девочку, затем Мерен опустился на корточки у нее за спиной, сложил ей руки на груди и крепко прижал.

– Готово, – доложил он.

Таита посмотрел на Имбали, стоявшую на коленях у ног Фенн.

– Держи ее ноги выпрямленными. Сделай так, чтобы она не шевелилась.

Имбали наклонилась и ухватила девочку за лодыжки.

Таита сделал глубокий вдох и сосредоточился. Разминая длинные худые пальцы, он прокручивал в уме каждый шаг, который ему предстоит сделать. Ключом к успеху служат скорость и решительность. Чем дольше пациент страдает, тем больший ущерб претерпевают его тело и дух и тем меньше шансов на выздоровление. Маг быстро перерезал удерживающую наконечник повязку и аккуратно поднял его в вертикальное положение. Фенн снова застонала. Мерен, державший наготове кожаный ремешок, сунул его раненой между зубов, чтобы она не прикусила себе язык.

– Смотри, чтобы не выплюнула, – предупредил его Таита.

Сам он наклонился ниже и осмотрел рану. Движения острия уже значительно ее расширили, но недостаточно для того, чтобы завести внутрь разреза серебряные ложки. Маг ощупал опухшую плоть и проследил за ритмичной пульсацией большой артерии. Он запустил указательный и средний пальцы в рану, чтобы пошире раскрыть ее, и погружал их в теплую красную плоть, пока не нащупал острые концы погребенных в ней зазубрин. Фенн закричала и принялась вырываться. Мерен и Имбали крепче прижали ее.

Таита еще немного расширил канал раны. При всей быстроте его движения были рассчитанными и точными – ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы обнаружить концы зазубрин. Мышечная плоть Фенн обжимала их. Свободной рукой маг взял ложки, поместил их поверх обрубка копья и завел в рану, по одной с каждой стороны наконечника. Он направлял их поверх краев кремня, чтобы при удалении острия вместе с ними не вырывались куски мяса.

– Ты убиваешь меня! – взвизгнула Фенн.

Мерен и Имбали прикладывали всю свою силу, но с трудом могли удерживать извивающуюся и вырывающуюся девочку.

Дважды Таите удавалось перекрыть ложками зазубрины, и всякий раз она смещала их. При следующей попытке он почувствовал, что ложки заняли нужное положение. Заключив зазубрины в полированный металл, он одним движением потянул ложки на себя. Раздался чавкающий звук – это окровавленные края раны сопротивлялись его усилиям. Кончиками пальцев, погруженных в плоть Фенн, маг ощущал ровную пульсацию артерии. Она словно эхом отдавалась у него в душе. Таита сосредоточился на том, как провести ложки мимо сосуда. Если хотя бы крошечный зубчик кремня высунется из своей металлической оболочки, он может задеть артерию и порвать ее.

Маг постепенно наращивал усилие и в один момент почувствовал, что устье раны начинает поддаваться. А потом как-то сразу окровавленные серебряные ложки вместе с кремневым наконечником копья вышли наружу. Таита быстро вытащил пальцы из раны и прижал друг к другу ее истерзанные края. Свободной рукой он схватил толстую льняную подушечку, поданную Мереном, и прижал к ране, чтобы остановить кровотечение. Голова Фенн откинулась назад, крики перешли в тихие стоны, руки и ноги обмякли, а выгнутая дугой спина расслабилась.

– Твое мастерство не перестает меня удивлять, – прошептал Мерен. – Каждый раз я смотрю на твою работу как завороженный. Ты величайший хирург из всех, когда-либо живших на земле.

– Обсудим это позже, – отмахнулся Таита. – А пока помоги мне зашить рану.

Когда Таита накладывал последний шов из лошадиного волоса, со стороны северной сторожевой башни послышался крик. Завязывая стягивающий рану узел, он даже не поднял глаз на Мерена.

– Басмара пожаловали, надо полагать, – сказал маг. – Возвращайся к своим обязанностям. Имбали можешь забрать с собой. Спасибо за помощь, добрый Мерен. Если рана не загноится, это дитя тебя тоже поблагодарит.

Забинтовав ногу Фенн, Таита подошел к двери хижины и позвал Лалу, самую смышленую и ответственную из шиллукских жен. Та явилась, держа на бедре голого младенца. Лала и Фенн тесно сдружились, проводили вместе много времени, беседуя и играя с малышом. При виде бледной Фенн и крови Лала разразилась горестными причитаниями. Таите потребовалось некоторое время, чтобы успокоить ее и ввести в курс обязанностей. После этого он оставил на ее попечение Фенн, спящую под действием красного шепена.

Вскарабкавшись по наскоро сделанной лестнице, Таита присоединился к Мерену на северной стене палисада. Мерен хмуро кивнул и без лишних слов указал на долину. Басмара наступали тремя отдельными отрядами и двигались ровной рысцой. Их головные уборы кивали и развевались на ветру, а колонны выползали из леса, извиваясь, как исполинские черные змеи. Туземцы снова пели, и от их басовитого рефрена у защитников стыла кровь в жилах, а по коже бежали мурашки.

Таита оглядел парапет. Здесь были сосредоточены все боеспособные силы египтян, и его опечалил факт, насколько они ничтожны.