Уилбур Смит - На краю света

Под их весом шесты придавливало к стене так, что сбросить их защитники не могли. Египтянам пришлось с оружием в руках встречать воинов, добравшихся до верха. Имбали и ее женщины сражались наравне с мужчинами, сея смерть своими секирами. Но басмара не обращали внимания на потери. Перелезая через тела убитых товарищей, они вступали в схватку, яростные и неустрашимые.

Наконец небольшой отряд закрепился на парапете. Сбросить его удалось только после ожесточенной и кровопролитной схватки. А тем временем новые волны осаждающих сменяли убитых. И лишь когда стало казаться, что обессилевшие защитники вот-вот окажутся погребены под напором размалеванных тел, снова заверещали свистки, отзывая нападающих на исходные позиции.

Обороняющиеся утолили жажду, перебинтовали раны и сменили затупившиеся клинки на новые, отточенные. Но передышка оказалась короткой, и вскоре по стене прокатился крик:

– К оружию! Они снова наступают.

До захода солнца воины Мерена отразили еще два приступа, но последний стоил им дорого. Восемь мужчин и две подруги Имбали полегли на парапете под ударами дубин и копий, прежде чем басмара удалось оттеснить.

Немногие из солдат пережили тот день без потерь. Кто-то отделался царапинами и синяками. У двоих под ударами тяжелых палиц оказались переломаны кости. Еще двое не пережили ночи: одному копье попало в живот, а другому – в легкое, и к рассвету раненые умерли. У многих не хватало сил даже поесть, не говоря уже о том, чтобы тащиться ночевать в хижины. Утолив жажду, они как есть, в пропитанной потом одежде и доспехах, в окровавленных бинтах, попадали на парапете и провалились в сон.

– Еще один день нам не продержаться, – сказал Мерен Таите. – Эта деревня станет для нас смертельной ловушкой. Даже не думал, что басмара могут оказаться такими упрямыми. Чтобы выбраться, нам придется перебить их всех до единого.

Он выглядел усталым и подавленным. Его беспокоила пустая глазница – он постоянно поднимал кожаную повязку и чесал кожу костяшками пальцев.

Таите редко доводилось видеть друга в таком унынии.

– У нас слишком мало людей, чтобы оборонять такой периметр, – согласился он. – Придется отступить к внутренней линии.

Они посмотрели на линию укреплений вокруг колодца.

– Это лучше сделать под покровом ночи – продолжал маг. – А поутру, как только начнется вражеская атака, подожжем частокол. Пламя задержит басмара на несколько часов, пока бревна не сгорят.

– А потом?

– Будем держать лошадей под седлом и ждать шанса вырваться из города.

– Куда?

– Я скажу, когда узнаю, – пообещал Таита и с трудом поднялся. – Позаботься, чтобы у людей на частоколе были под рукой горшки с огнем. Я иду к Фенн.

Когда он вошел в хижину, девочка спала. Маг не хотел тревожить ее, осматривая ногу, но, прикоснувшись к ее щеке, он ощутил, что она прохладная, признаков горячки нет. Значит, гангрена не началась, успокоил себя Таита. Он отослал Лалу и лег рядом с Фенн. И не успел сделать три вдоха, как провалился в глубокий сон без сновидений.

Таита проснулся с первыми проблесками зари. Фенн сидела и встревоженно смотрела на него.

– Мне показалось, что ты умер! – воскликнула она, когда маг открыл глаза.

– Мне тоже. – Таита сел. – Дай осмотрю твою ногу.

Он размотал повязку и обнаружил, что рана только слегка воспалена, а на ощупь не горячее его собственной руки. Наклонившись ниже, Таита понюхал шов. Запаха гноя не ощущалось.

– Тебе нужно одеться. Возможно, нам придется быстро уходить.

Помогая ей надевать набедренную повязку и тунику, он продолжал разговаривать с ней:

– Я сделаю для тебя костыль, но у тебя будет мало возможностей поучиться им пользоваться. Басмара наверняка пойдут на приступ, как только взойдет солнце.

Он наскоро соорудил костыль из легкого шеста и гнутой поперечины, которые соединил веревкой из коры. Девочка тяжело опиралась на него, пока маг провожал ее к коновязям. Вместе они взнуздали и оседлали Вихря. С внешнего палисада донесся крик.

– Оставайся рядом с Вихрем, – велел Таита. – Я вернусь за тобой.

После этого он поспешил к частоколу, где его дожидался Мерен.

– Как там Фенн? – прежде всего спросил он.

– Она в состоянии ехать верхом и ждет у коновязи, – сказал Таита. – Что происходит тут?

Мерен указал в сторону поля. В двухстах шагах, у края леса, строились полки басмара.

– Их мало, – заметил Таита. – Вдвое меньше, чем было прошлым вечером.

– Посмотри на южную стену, – отозвался Мерен.

Таита поглядел в направлении большого озера.

– Ага! Они делают то, что должны были предпринять еще вчера, – сухо промолвил он. – Замышляют атаку с двух направлений. – Подумав с минуту, он спросил: – Сколько из наших способны держать оружие?

– Трое умерли ночью, еще четверо из наших забрали с собой шиллукских потаскух и пащенков и дали деру. Сомневаюсь, что они далеко уйдут, прежде чем басмара найдут их. Итого остается шестнадцать, включая Наконто, Имбали и ее соплеменницу Аоку.

– В нашем распоряжении пятнадцать лошадей, достаточно сильных, чтобы нести человека и груз, – сказал Таита.

– Следует нам отражать новую атаку басмара или поджечь внешний частокол и попробовать прорваться верхами под прикрытием дыма?

Таите не потребовалось долго размышлять для ответа на этот вопрос.

– Оставаясь здесь, мы только оттягиваем неизбежное, – промолвил он. – Мы воспользуемся тем, что у нас есть лошади, и попытаем счастья в бегстве. Извести людей о наших намерениях.

Мерен прошел по парапету, передавая приказ, и вскоре вернулся.

– Все знают, чего от них требуется, маг. Горшки с огнем наготове. Кости в кубке, ждут броска.

Таита молча наблюдал за вражескими полками. Те снова затянули боевой гимн и застучали по щитам, раздался топот сотен босых ног.

– Они идут, – сказал Мерен тихо.

– Поджигайте частокол, – распорядился Таита.

Люди, стоящие у куч хвороста, высыпали в них тлеющие угли из горшков и стали раздувать огонь циновками. Хворост мгновенно занялся.

– Назад! – взревел Мерен, и защитники спрыгнули с горящего парапета. Кто-то бежал, другие ковыляли или хромали, опираясь на товарища.

Глядя на это отступление, Таита вдруг почувствовал себя очень усталым, слабым и старым. Неужели все кончится здесь, в этом далеком, диком уголке земли? Неужели все их старания, перенесенные тяготы и потери пропадут втуне? Мерен наблюдал за ним. Маг расправил плечи и распрямился во весь рост. Он не вправе давать себе слабину: его долг – показывать пример Мерену и его людям, а тем более Фенн.

– Пора уходить, – проговорил негромко Мерен и, взяв старика под руку, помог ему спуститься по лестнице.

Ко времени, когда они добрались до коновязи, весь периметр внешнего палисада превратился в стену ревущего огня. Люди пятились от обжигающего жара. Воины вывели лошадей. Мерен прошел вдоль строя, проверяя коней. Разумеется, Фенн поскачет на Вихре, с Имбали у стремени для охраны. Таита поедет на Дымке, за его стремя будет держаться Наконто. Мерен сядет на своего гнедого, Аока прикроет его со слепой стороны. Все остальные конники воспользуются собственными конями. Поскольку мулов не осталось, еду и пожитки погрузили на двух запасных лошадей, которых вели в поводу Хилто и Шабакон. Под прикрытием горящего частокола отряд построился, обратившись в сторону внешних ворот. Воздев золотой амулет Лостры, Таита наложил на всех всадников заклятие сокрытия, спрятав от глаз врага. Он отдавал себе отчет, как сложно замаскировать такое множество людей и животных, но полагал, что суеверные басмара охотно поверят в сплетенные им чары. Туземцы не предпринимали попыток прорваться через горящий палисад. Очевидно, они пребывали в уверенности, что их жертвы оказались в надежном капкане и остается только прикончить их. Из-за стены огня доносились пение и крики дикарей. Таита дождался момента, когда ворота прогорели и с грохотом упали на землю.