Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Серьезные опасения вызывала проблема здоровья войск. Уже большое число солдат страдало различными тропическими заболеваниями, прежде всего лихорадкой. Не желая подвергать риску монголов, Чингисхан повелел отправить на сбор и складирование риса огромные ватаги индусов — рабов и пленников, а затем убить их, чтобы не кормить «бесполезных» людей [1570] JB I p. 137; Barthold, Turkestan p. 454. . Далее. Чингисхан нигде не смог бы раздобыть точные сведения о лесах, горах и джунглях, которые ему пришлось бы преодолевать в соответствии с первоначальным маршрутом [1571] Ratchnevsky, Genghis Khan p. 134. . Советники тоже предлагали сосредоточиться на том, чтобы покарать тангутов: он сам поклялся уничтожить их за предательство; к тому же, по всем признакам, они собирались упредить его удар [1572] JR II pp. 1045–1047, 1081–1084; JB I p. 139. . Наконец, Чингисхан был суеверным человеком, а прорицатели говорили, что знамения и приметы неблагоприятны для индийской кампании. Обследование бараньей лопатки дало негативный результат. Вдобавок, поступили сообщения о том, что монголы, когда вошли на территорию Индии, увидели «носорога», и это обстоятельство тоже сочли плохим предвестием [1573] Rockhill, Rubruck pp. 187–188; Bretschneider, Mediaeval Researches I p. 289; Krause, Cingis Han p. 39; Chunchiang Yen, 'The Chiiehtuana as Word, Art Motif and Legend,' Journal of the American Oriental Society 89 (1969) pp. 578–599 (at pp. 589–591). . Все эти свидетельства, реальные или воображаемые, и побудили Чингисхана к тому, чтобы вернуться домой знакомыми дорогами.

Но прежде чем повернуть на север, Чингисхан приказал разрешить две животрепещущие военные проблемы: усмирить Гиндукуш и заново покорить мятежный Хорасан. Вести о поражении Шиги у Парвана разнеслись по всему Хорезму, породив надежды на то, что можно сбросить иго Чингисхана. Когда великий хан узнал о том, что в некоторых провинциях Большой Монголии замышляются восстания, он отправил на родину Джагатая с внушительной армией, приказав ему идти форсированными маршами и уничтожать все на своем пути «огнем и мечом» до самых границ цзиньского Китая. Угэдэй же получил приказ опустошить всю территорию от реки Инд до Газни, чтобы у Джелала не возникало соблазна вернуться на эти земли [1574] JR II p. 1073; JB I pp. 135–138. .

Чингисхан поставил перед Угэдэем непростую задачу. Крепости в Гиндукуше и Гарджистане в основном стояли на «галерках» в горах, а дожди создавали дополнительное препятствие — естественные рвы [1575] JR II p. 1072. . Монголам постоянно приходилось отражать вылазки из этих твердынь, во время одного из таких дерзких налетов на монгольский базовый лагерь смельчаки смогли угнать лошадей, забрать несколько кибиток и освободить узников. Угэдэй поклялся покарать злоумышленников, но крепость держалась пятнадцать месяцев и сдалась лишь тогда, когда начался массовый каннибализм [1576] Eisma, Chinggis Khan p. 102. .

Крепости обычно завоевывались одним и тем же методом — блокированием водоснабжения и поставок продовольствия. Брать города было проще. Газни прежде капитулировал, не сопротивляясь. Чингисхан по малопонятным причинам обвинил жителей этого города в поражении Шиги под Парваном и приказал Угэдэю полностью его разрушить. Угэдэй исполнил приказание, сровнял город с землей весной 1222 года, вырезал почти всех жителей и затем все то же самое проделал с городом Гур [1577] JB I p. 135; JR II рр. 1007, 1043, 1057, 1073, 1126; Bretschneider, Mediaeval Researches I p. 282. .

Потом Угэдэй попросил у отца разрешения пойти на запад в самую южную иранскую провинцию Систан, но Чингисхан не дал на это своего согласия, сказав, что летняя жара погубит экспедицию. Тогда Угэдэй, завершив, по словам одного впечатлительного комментатора, «самую блестящую военную кампанию» (имеется в виду покорение ряда горных крепостей), встал лагерем на зимовку в верхнем течении реки Харируд [1578] JR II p. 1047; Bretschneider, Mediaeval Researches I p. 293; d'Ohsson, Histoire I p. 317; Vladimirtsov, Genghis p. 106; Yate, Khurasan. . Надо думать, Угэдэй действительно подкрепил уже ставший расхожим образ монголов как людей необычайно стойких и неукротимых, но и столь же немилосердных. Показательна в этом отношении история покорения Нисы. Горстка монголов приказала горожанам выйти на ровное место и связать друг другу руки за спиной. Хотя эти люди могли одолеть монголов и бежать в горы, они смиренно повиновались и стояли беспомощно и апатично, пока монголы расстреливали их из луков [1579] Browne, Literary History of Persia II pp. 427–431; Grousset, Empire p. 243. .

Чингисхан был доволен результатами кампании Угэдэя, но его прежде всего интересовал восставший Хорасан. Невероятно, но Мерв и Балх каким-то образом возродились, проявив строптивость, и убили правителей, полагая, что монголы завязли в Гиндукуше. Демонстрируя, по мнению Чингисхана, чудовищную неблагодарность, восстал и Герат, помилованный Толуем. Чингисхан вызвал Толуя, отчитал за проявленную мягкость и напомнил, что люди всегда воспринимают милосердие, сострадание и снисхождение как проявление слабости. Герат никогда не восстал бы, если бы в городе не осталось ни одной живой души. Чингисхан с мрачным сарказмом сказал: «Похоже, мертвые воскресли, и люди, которых я приказал убить, все еще существуют. Теперь я желаю, чтобы головы были реально отделены от туловищ» [1580] JR II p. 1048; cf also Dumper & Stanley, Cities of the Middle East p. 169 — quoting the fourteenth-century historian Saif bin Muhammad bin Yaqub Saifi. .

Щадя любимчика Толуя, Чингисхан поставил во главе карательной экспедиции головореза Эльджигидея, с особенно изощренной жестокостью казнившего Джамуху. Покорение Балха и Мерва было доверено Шиги Хутуху и Дорбею. В армиях были и контингенты, набранные из воинов, уцелевших в злосчастной битве у Парвана: им предоставлялась возможность реабилитироваться подвигами в новых боях [1581] JR II p. 1050. . После повреждений, нанесенных год назад, ни Балх и ни Мерв не могли оказать достойного сопротивления монголам. Оба города были без труда взяты монголами, а жители — вырезаны. Мерв лежал в руинах вплоть до XV века [1582] d'Ohsson, Histoire I p. 315; Barthold, Turkestan p. 449. . В Балхе будто бы головы убитых были сложены штабелями за стенами города, а тела пожирались волками, орлами, стервятниками и мухами. Персидский историк Джувейни писал: «Долго дикие звери пировали, поедая человеческую плоть; львы мирно стояли рядом с волками, стервятники делили трапезу с орлами» [1583] JB I p. 131; JR II pp. 1023–1026. . Следуя приказам Чингисхана, Шиги и Дорбей скрупулезно обследовали развалины, отыскивая уцелевших жителей, извлекали из убежищ и казнили.

Герат, избежавший массовой резни, которой подверглись другие города Хорасана, мог постоять за себя. Эльджигидей шесть месяцев осаждал город, прежде чем вошел в него (декабрь 1221 — июнь 1222 года). Обе стороны понесли тяжелые потери. Защитники города заявили, что будут сражаться до последней капли крови, но у монголов было особое преимущество, позволявшее сохранять свои жизни: Чингисхан выделил 50 000 «подсобных» ратников из числа пленных специально для того, чтобы снизить собственные потери [1584] d'Ohsson, Histoire I pp. 312–313. . Чингисхан успешно применил «перекатный» метод: уцелевшие в Бухаре использовались в битве за Самарканд, уцелевшие в Самарканде отправлялись в бой против Балха, Мерва, Нишапура и т. д. В результате, несмотря на гибель десятков тысяч узников, у Чингисхана после сведения счетов с Джелал ад-Дином оставалось достаточно невольников для нового завоевания Хорасана.