Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Джэбэ и Субэдэй переключились на Хамадан, прежде уже проявивший смирение и, похоже, предрасположенный к тому, чтобы стать «дойной коровой». Но на этот раз Хамадан повел себя строптиво, отверг финансовые поползновения, усилив впечатление непокорности убийством префекта или политического комиссара, оставленного в городе монголами. Такими вызовами монголы никогда не пренебрегали и в августе 1221 года начали осаду. Три дня хамаданцы удивляли монголов необычайно дерзкими вылазками, нанося им ощутимые потери [1615] IAA III pp. 218–219. . Но в городе явно недостало продуктов питания и, судя по всему, он был на грани нищеты; по этой причине он и отказался выплачивать мзду монголам. На третий день правитель города Алид бежал с семьей через подземный туннель. Градоначальник оставил несчастным согражданам свои извинения и рекомендации просить у халифа подкрепления. Этому можно лишь удивляться, но жители действительно послушались совета и составили такое послание. Им не повезло: через пару часов монгольский глашатай появился у городских ворот, размахивая письмом, которое было перехвачено и прочитано [1616] IAA III p. 219. .

На четвертый день монголы, видя, что Хамадан затих, предприняли массированное наступление, прорвались и в отместку за понесенные накануне потери перебили всех жителей, не щадя никого, ни женщин, ни детей [1617] d'Ohsson, Histoire I pp. 332–333. . Вдохновившись неожиданным триумфом, Джэбэ и Субэдэй повели войска, еще не остывшие от эйфории, брать Эрбиль. Как ни странно, но монголы с легкостью овладели этой горной твердыней, предав ее огню и мечу.

Тем временем Чингисхан сообщил, что Хорезм усмирен и больше нет надобности в том, чтобы Джэбэ и Субэдэй оставались на южной окраине Каспия. Наступила осень, подходящая пора для покорения грузин и их союзников в соседней Армении. Монголы вновь потребовали огромный откуп у Тебриза, но на этот раз нервы правителя не выдержали, и он тайно бежал в Нахичевань. Монголы все-таки получили откуп, очень большой и наверняка приблизивший город к финансовому коллапсу, поскольку это уже было третье по счету вымогательство. По крайней мере, благодаря откупу горожане избежали массовой резни, которой неминуемо подверглись несчастные обитатели Нахичевани [1618] IAA III p. 220. .

Действуя жестко и методично, монголы затем разорили Саран, еще одно исламское поселение на грузинском приграничье. Желая избежать бессмысленных потерь, они потом формально потребовали капитулировать жителей города Байлакан, а горожане в ответ убили посланника. Они совершили смертный грех, заслуживавший самого сурового наказания. В начале ноября 1221 года монголы, смяв оборону, захватили город, имея приказ не оставить в живых ни одного человека. Войска охотно исполнили приказ: оргия изнасилований и массовых убийств была шокирующей даже для менталитета Средневековья. Помимо полюбившихся актов группового изнасилования, монголы доставляли себе удовольствие тем, что вспарывали животы беременных женщин, извлекали утробный плод и разрубали надвое [1619] ibid.; d'Ohsson I рр. 333–334. .

Город Гянджа, столица Аррана, устрашенный жуткими примерами проявления божьего гнева, откупился от интервентов щедрыми вознаграждениями. Следует отметить, что все эти деяния совершались армией численностью не более 20 000 человек. Монголы добывали средства к существованию на месте; более многочисленное войско не смогло бы выжить в этих условиях, даже если бы разрешило проблему маневренности на плохих дорогах, в узких проходах и теснинах. Выказывая поразительную мобильность, интервенты могли сбросить походные сумки и весь ненужный груз, чтобы действовать налегке, оставляя позади отряды, которые должны доставить тяжелое снаряжение, если предстоит решающая битва [1620] Altunian, Die Mongolen p. 21; Schutz, 'Tatarenstiirme,' loc. cit. p. 258. .

Прежде чем отправиться на другую сторону Кавказа, монголам надо было закончить свои «разборки» с грузинами и армянами. Они не собирались навсегда завоевать Грузию — для этого у них не имелось достаточных сил — им нужно было всего лишь ликвидировать царство как потенциальную военную угрозу. Поэтому монголы игнорировали Тифлис, столицу, и сосредоточились на разграблении южных районов Грузии, Армении и вассального исламского государства Ширван, избегая трудных перевалов и ущелий, где грузины получили бы очевидные преимущества [1621] d'Ohsson, Histoire I pp. 334–336. . Их путь в Армению с юго-востока пролегал через западную провинцию Нахичевань и потом на север в бассейн реки Агстев (Акстафа). Здесь они могли заниматься грабежами без каких-либо помех, опираясь на свою базу в Утике [1622] Utik, then a province of Armenia, is today in Azerbaijan. (Mark Chakin, Armenia p. 181). .

Армяне относились к монголам со смешанными чувствами ужаса, благоговения и восхищения. Изумление вызывала их странная религия: они верили в то, что Сыном Божьим был не Иисус Христос, а Чингисхан. Интервенты могли одинаково легко переходить из состояния вседозволенности в состояние строжайшей дисциплины и обратно; они могли объесться, когда пищи было вдоволь, и голодать, когда ее было мало или не было вообще. Похоже, у них вообще отсутствовала социальная стратификация рангов, поскольку господа и слуги жили и ели вместе; они питали отвращение к проституции, предпочитая насиловать женщин. Но больше всего армян удивляла их нелюбовь к кражам: они могли подвергнуть ужасным пыткам за воровство любого человека [1623] Bedrosian, Kirakos Gandzakets'i pp. 234–235. . Монголы воспринимались как супермены, реальная история окружения грузинами монгольского воина превратилась в легенду. Грузины окружили его и собирались взять в плен, как вдруг он сам спешился и ударился головой об скалу так, что вокруг разлетелись мозги [1624] IAA III p. 221. . Мало того, армяне решили, что эту саранчу Бог наслал на них за грехи: «Вера погибла; никто не служит больше мессу возле алтарей; не слышно пения псалмов. Вся страна погрузилась в темень, и люди предпочитают ночь дню» [1625] Bedrosian, Kirakos pp. 201–203. For other accounts of the Mongols in Armenia see Bedrosian, 'Armenia during the Seljuk and Mongol Periods,' in Hovannisian, Armenian People I pp. 241–291 (esp. p. 256); Thomson, Rewriting Caucasian History; Dashdondog, Mongols and Armenians p. 43; Herrin & Saint-Guillain, Identities and Allegiances. .

Грузины, похоже, были сделаны из другого теста. Субэдэй решил, что самый лучший способ вызвать грузинскую армию на решающее полевое сражение — устроить массовую резню в грузинском городе. Оскорбленное чувство чести и достоинства тогда вынудит грузин выступить в защиту соотечественников. По крайней мере, похожую стратагему применил Вильгельм, герцог Нормандский против англосаксонского короля Гарольда II перед сражением близ Гастингса в 1066 году. В качестве приманки был избран город Шемаха [1626] This is the modern Shamkir, now in Azerbaijan, scene of a Georgian victory over the Azerbaijanis in 1195 (Allen, Georgian People p. 104). . Здесь монголы использовали новшество, снова продемонстрировав способности к импровизации. Они сложили огромный холм вровень со стенами из трупов подохших или забитых животных, не прекращая забрасывать город градом метательных снарядов и камней. Шемаха капитулировала после трехдневной осады [1627] IAA III pp. 221–222. . Последовавшая ужасающая массовая резня действительно принудила грузинского царя приготовиться к битве. Мобилизовав все ресурсы, царь Георгий и царица собрали армию численностью порядка 30 000 человек. У Субэдэя было около 20 000 воинов, не считая отрядов ханов-ренегатов из каспийской периферии.