Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

В 1235 году Угэдэй собрал великий курултай в Монголии на склоне горы Далан-Даба («Семьдесят перевалов») [2151] Pelliot & Hambis, Campagnes p. 244. . Хан, если бы знал что-либо о римлянах, то непременно одобрил бы их знаменитый девиз «поспешай медленно» и провел целый месяц в свое удовольствие, перемежая кутежи и заседания большого совета. Наконец он провозгласил, что после успешного завершения войн с Джелал ад-Дином, цзиньским Китаем и Кореей следующей закономерной целью для монголов должно стать покорение Руси и Восточной Европы; в список народов, которые предстояло подчинить, входили куманы, волжские булгары, русичи, все народности Крыма, а также венгры [2152] Boyle, Successors pp. 54–55. .

Это решение идти на запад обычно объясняют либо безрассудной погоней за славой, либо верой монголов в свое особое предназначение, обязывавшее завоевать мир по велению великого бога Тенгри. В действительности причины были самые прозаические. Все больше князей, рожденных в результате политики межнациональных браков, инициированной Чингисханом, достигали зрелого возраста и требовали себе богатств, привилегий, земель и апанажей. Запросы надо было удовлетворять, чтобы не допустить гражданской войны. Поскольку Сибирь казалась замерзшей пустыней, а субконтинент Индии не нравился монголам из-за чересчур жаркого климата, то оставались только два варианта экспансии — в китайскую империю Сун или на запад в Русь.

Угэдэй допускал возможность вторжения на юг Китая, но ввиду пока еще непреодолимых трудностей — монголы все еще не приобрели опыт ведения морских и речных военных операций [2153] For Song expertise on this see Needham, Science and Civilization iv part 3 pp. 678–687; Atwood, Encyclopedia p. 509. — откладывал реализацию проекта на отдаленную перспективу. Для похода на запад не имелось очевидных препятствий, как это уже подтвердил рейд Джэбэ и Субэдэя в 1221–1223 годах. Настало время на деле проверить, действительно ли можно продвинуть западные границы улуса Джучи туда, куда «доскачут наши кони», и установить, где находятся эти пределы.

Угэдэй понимал, что завоевание Руси и Европы станет величайшим и самым амбициозным предприятием монголов. Империи цзиньцев и хорезмшахов находились, можно сказать, у порога Монголии, а для реализации европейского проекта его армии должны уйти на расстояние 8000 миль от дома со всеми тыловыми и коммуникационными проблемами, которые неизбежно возникнут [2154] Denis Sinor, 'The Mongols in the West," Journal of Asian History 33 (1999) pp. 1–44. . Угэдэй, как всегда, осторожный и осмотрительный, планировал кампанию до мельчайших деталей, переутомился, возможно, из-за перенапряжения и решил после операции посвятить жизнь только развлечениям и удовольствиям.

Важнее всего было наладить бесперебойное обеспечение войск лошадьми — этими боевыми буцефалами, незаменимыми вьючными животными и «НЗ на копытах». Возникла необходимость в том, чтобы ввести дополнительные подати. К 1233 году по всей империи остро недоставало лошадей, и прежнее обязательство отдавать одного коня из ста ужесточилось: теперь отбирали одного коня из десяти; кроме того, вводился налог и на домашний скот — на благо государства полагалась отдавать одну голову крупного рогатого скота из ста [2155] Hyland, Medieval Warhorse p. 131; Doerfer, Tiirkische und mongolische Elemente I pp. 387–391. .

Новая армия насчитывала от 120 000 до 130 000 человек; Угэдэй повелел поставлять воинов из каждого улуса, апанажа, города и селения. Верховным командующим был назначен Батый, сын Джучи, получивший в свое распоряжение и монгольский элитный корпус «бессмертных» или «старой гвардии», составившей костяк монгольского полчища. В воинство Батыя были набраны в основном монголы, но к нему пришло и немало тюрок: на курултае высказывались сомнения в их лояльности и надежности. Однако, как показали последующие события, эти сомнения были напрасные: они проявили себя достойно, как превосходно обученные и дисциплинированные воины [2156] Vernadsky, The Mongols in Russia p. 49; Moss, History of Russia p. 69. .

Хотя командующим и был Батый, оперативное мозговое руководство всей операцией Угэдэй возлагал на 59-летнего Субэдэя, закаленного ветерана не одного десятка сражений и кампаний. И Чингисхана и Угэдэя несколько настораживала надменность Субэдэя, не желавшего взаимодействовать с другими командующими; но до 1232 года у него был могущественный покровитель Толуй, член монгольской царской семьи, понимавший и ценивший полководческий дар пожилого военачальника. Приводя в пример успешное сотрудничество с Джэбэ в 1221–1223 годах, Толуй доказывал, что Субэдэй просто-напросто не переносит олухов в военном деле: он с уважением относился к Джэбэ, еще одному военному гению, но презирал хваленых фаворитов Чингисхана вроде Шиги-Хутуху. Угэдэй, обожавший брата Толуя, согласился с его доводами [2157] Buell, Dictionary pp. 255–258. .

Однако на этот раз вряд ли существовали столь же благоприятные возможности для успешного взаимодействия. Батый, похоже, отличался сварливым характером; он обладал некоторыми способностями, но явно уступал во всем и Джэбэ и Мухали. Францисканский монах Карпини, общавшийся с ним в 1245 году, вынес такой вердикт: «Батый добр по отношению к своим воинам, они тем не менее его очень боятся; в битве это самый жестокий из всех людей, зоркий и необычайно коварный, ибо он сражается так уже много лет» [2158] Dawson, Mongol Mission p. 57. . К сожалению, мы не располагаем надлежащим описанием внешности будущего хана Золотой Орды; Рубрук лишь отметил, что «Батый был примерно такого же роста, как мой господин Джон Бомон», дав повод одному русскому историку написать иронически: «Жаль, но мы не имеем чести знать месье де Бомона» [2159] Moss, History of Russia p. 71. The waspish Russian historian was Nikolai Karamzin, who wrote a twelve volume history of Russia in the early nineteenth century. For an analysis of Batu see Spuler, Goldene Horde pp. 10–32. See also Pelliot, Notes sur Marco Polo I pp. 88–89; Boyle, Successors p. 107; T. Allsen, 'The Princes of the Left Hand,' Archivum Eurasiae Medii Aevi 5 (1987) pp. 5–40 (esp. p. 10). . В числе других монгольских грандов в экспедиции были Беркэ, Шибан и Орда, братья Батыя; первенство должно было принадлежать Орде, старшему сыну Джучи, но, согласно всем источникам, он был «легковесом» в военном деле и, кроме того, не обладал личным обаянием [2160] JR II p. 1164. .

Выдающимися участниками кампании были также Мункэ и Бучек (сын Толуя), Байдар и Бури (сын и внук Джагатая), сыновья Угэдэя Гуюк и Кадан, его внук Кайду и Урянхатай, сын Субэдэя. Это было блистательное собрание талантов, означавшее, что экспедиция является величайшим предприятием всей империи, и для его осуществления будут использованы все ресурсы [2161] Bretschneider, Mediaeval Researches I pp. 308–309, d'Ohsson; Histoire, II p. 111; Rachewiltz, In the Service p. 22. . Без сомнения, готовилось грандиозное событие с участием двух будущих великих ханов и двух будущих ханов Золотой Орды. Первоначально Угэдэй сам собирался командовать воинством, но на курултае Мункэ отговорил его брать на себя эту миссию [2162] Spuler, Goldene Horde p. 16. .