Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Среди климатических аргументов наиболее здравыми представляются те из них, которые рассматривают климатический фактор как повседневное и вспомогательное обстоятельство и различают условия необходимые и достаточные. Ведущий монголовед Оуэн Латтимор, например, соединил «неоклассическое» представление о том, что монголы вышли за пределы Монголии вследствие экологических и климатических факторов, с «полуклассической» теорией о том, что интенсивное земледелие и переход от охоты и собирательства к пастбищному скотоводству вызвали опустынивание и климатические изменения [2470] Brown, History and Climate Change p. 217. . Следуя примеру американского климатолога Элсуорта Хантингтона, Латтимор совместил климатическое и циклическое толкование исторического процесса. Это представляет интерес по двум причинам. В пятидесятых годах XX века сенатор Маккарти зачислил Латтимора в ряды «красных», хотя взгляды ученого были далеки от ортодоксального советского марксизма, доказывавшего линейное историческое развитие от первобытного общественного устройства к рабовладению, феодализму и капитализму. Циклические концепции исторического процесса ассоциируются с именами Макиавелли, Вико, Гиббона, Ницше, Шпенглера и Арнолда Тойнби, и они обычно относятся к политическим взглядам правых.

Исторические спирали Латтимора сложны. По его мнению, утверждать, что Чингисхан появился, подобно молнии, из «ниоткуда», значит искажать историю степей. С другой стороны, монголы не были повторением сюнну (хунну) и более ранних кочевников, и в этом смысле Чингисхана можно считать «явившимся» из неизвестности и пустоты, потому что он и для истории стал «открытием», новью [2471] Lattimore, 'The Geographical Factor,' in Studies in Frontier History pp. 252–253; Lattimore, 'The Historical Setting of Inner Mongolian Nationalism,' ibid. pp. 440–455. . Марксистские заимствования Латтимора идиосинкразические и эклектичные. Аналогичная тенденция «подобрать и смешать» просматривается и в трудах Гумилева. Он говорит нам сначала об «исторической необходимости унификации степей» [2472] Gumilev, Imaginary Kingdom p. 259. («Почему?» — спросим мы), а затем добавляет, что никакой исторической необходимости не было в том, чтобы одержал верх Чингис, на его месте мог оказаться Джамуха, кереит или найман, в чем и проявляется действие случайности и непредвиденного обстоятельства. Гумилев склонен приумножать причинность, указывая, что вследствие особенностей климата монголы охотились и на копытных животных, и на хищников — даже волки боялись их свирепых собак и орлов [2473] Gumilev, Imaginary Kingdom pp. 19–20. .

Наконец, нельзя обойти вниманием попытки связать с климатом формирование людей особого психологического склада — и здесь сказывается влияние Монтескье. Например: «Этот климат (степей) формирует тип человека, необычайно жесткого, обладающего почти сверхъестественной выносливостью и стойкостью, настороженного, но приспосабливающегося к любым условиям и не склонным к метафизическим размышлениям» [2474] Togan, Flexibility and Limitation p. 6. .

Следует отметить два момента. Во-первых, широко распространена оппозиция идее приписывать все достижения гению Чингисхана. Во-вторых, попытки увязать происхождение монголов с климатом обречены на то, чтобы завести нас в тупик: они не подтверждаются свидетельствами, противоречивы и опровергаются конкурирующими теориями, происходящими из того же источника. Простое соотношение монгольской экспансии и климата некорректно и требует дополнительных факторов для того, чтобы оно звучало убедительно и бесспорно [2475] Fletcher, 'The Mongols,' loc. cit. pp. 22–34. For further contributions to the climate debate see B. Beentjes, 'Nomadwanderungen und Klimaschwangen,' Central Asiatic Journal 30 (1986) pp. 7–17; A. W B. Meyer, 'Climate and Migration,' in Bell-Fialkoff, Role of Migration pp. 287–294; V G. Dirksen et al, 'Chronology of Holocene Climate and Vegetation Changes and their Connection to Cultural Dynamics in Southern Siberia,' Radiocarbon 49 (2007) pp. 1103–1121; B. van Geel, 'Climate Change and the Expansion of the Scythian Culture after 850 ВС: A Hypothesis,' Archaeological Science 31 (2004) pp. 1735–1742; 33 (2006) pp. 143–148. .

История о монголах и климате примечательна еще одной деталью. Нашествие монголов привело к разорению и забвению прежде возделываемых земель, которые постепенно зарастали лесами, а массовое отстреливание людей, мор и эпидемии способствовали интенсификации этого процесса. Таким образом, по некоторым оценкам, в атмосфере было ликвидировано 700 миллионов тонн углерода — достаточно для того, чтобы нейтрализовать вред от загрязнения воздуха техникой, использующей бензин в современном мире в годовом исчислении [2476] Julia Pongratz et al, 'Coupled Climate-Carbon Simulations Indicate Minor Global Effects of Wars and Epidemics on Atmospheric CO 2 ," The Holocene 21 (2011) pp. 848–851. . Можно сказать, Чингисхан и его сыновья заслужили того, чтобы их занесли в разряд «красных» за пролитую людскую кровь и в разряд «зеленых» за леса, хотя и не ради чистой экологии они опустошали земли.

Самая горячая монгольская тема — массовость злодеяний, совершенных в мире за сорок лет после 1206 года. Здесь мы встречаемся с гигантскими расхождениями в оценках, которые трудно согласовать даже при большом желании соблюсти объективность и баланс. Авторов, пишущих о Чингисхане, легко разделить на два лагеря: одни обвиняют, другие ищут оправдания для реабилитации. Одна школа знатоков готова возложить на монголов вину за любое известное военное преступление, другая когорта экспертов более склонна к тому, чтобы изображать их предвестниками международной безопасности и мира во всем мире, допустившими некоторые эксцессы, достойные сожаления. Один историк договорился до того, что возложил на Чингисхана ответственность не только за реконкисту испанцев против мавров, но и за массовые убийства ацтеков и инков в конце XV века. Монголы якобы приучили к немилосердной жестокости ислам, от мусульман она передалась крестоносцам, затем в Испанию, а оттуда после вояжа Колумба и открытия Америки — в Новый Свет: «Страшная участь ацтеков и инков… в конечном счете порождена Чингисханом» [2477] Keegan, History of Warfare (1994) p. 214. For the 'Mongols to blame' see also Salisbury, Coming War p. 31. . Примечательно и другое мнение на этот счет: «Беспощадная жестокость привнесена в ислам крестоносцами» [2478] Ostrowski, Muscovy and the Mongols pp. 3–4. .

Особняком стоит группа экспертов, не только нивелирующих зло нашествия монголов, но и пытающихся преподнести их в позитивном свете. Эти авторы подчеркивают просвещенное отношение монголов к женщинам, неприятие ими (в основном) пыток, их особую роль в распространении культуры и искусств, даже находят причастность монголов к зарождению истоков Ренессанса [2479] Weatherford, Genghis Khan pp. xxiv, 237–238. . Конечно, можно сделать любые выводы на основе квазигегельянского принципа, предполагающего, что в мире все взаимосвязано. Однако вышеуказанные допущения представляются совершенно нереальными, надуманными и притянутыми за уши. Современный разброд во взглядах на монгольское нашествие, в общем-то, является продуктом противоречивого отношения к монголам в Англии XIII века. Матвей Парижский видел в них Гога и Магога, вышедших из дремотного состояния, демонов из Тартар, прислужников самого Сатаны. Для францисканского великого мыслителя Бэкона [2480] Бэкон Роджер (1214–1294) — английский философ и естествоиспытатель, состоял во францисканском ордене. — Прим. пер . они были представителями триумфа науки и философии над невежеством [2481] Martels, Travel Fact pp. 54–71. It is interesting that Weatherford, Genghis p. 236 has Francis Bacon in the late sixteenth century summing up the three breakthrough technologies that came to the West from the Mongols as printing, gunpowder and the compass, for Janet Abu-Lughod (The World System pp. 23–24) makes an explicit comparison between the two Bacons, having religion (Roger Bacon) contrast with politics (Francis Bacon) and the allegiance of the former to the Pope contrasted with that of the latter to the monarch. .