Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Для любого историка непомерное возвышение личности неприемлемо и обманчиво. Энгельс говорил, что великие люди появляются, когда этого требует социально-экономическая ситуация. Аргумент окольный, так как единственным признаком того, что социально-экономическая ситуация требует вмешательства великого человека, служит появление такого человека [2458] The 'great man' theory and its critics form one of the most hotly contested battlegrounds in historiography, with luminaries such as Carlyle, Nietzsche and Kierkegaard promoting and Engels, Tolstoy and Herbert Spencer opposing. See Leonid Grinin, 'The Role of an Individual in History: A Reconsideration,' Social Evolution and History 9 (2010) pp. 95–136; Friedrich Engels, introduction to Socialism; Hook, Hero. . Впервые об этом написал Монтескье в XVIII столетии:

«Не случай правит миром. Спросите римлян, которым постоянно сопутствовал успех, пока они руководствовались неким планом, и которых непрерывно преследовали неудачи, когда они поступали иным образом. Существуют общие причины, моральные и материальные, действующие в любой монархии, возвышающие ее, поддерживающие и низвергающие ее. Все случайности управляются этими причинами. И если случайность одной битвы — то есть частная причина — разрушает государство, значит, некая общая причина создала необходимость того, чтобы государство рухнуло вследствие данной частной битвы. Одним словом, общая тенденция несет в себе все частные случайности» [2459] Montesquieu, Considerations on the Causes of the Greatness of the Romans (1734) Chapter 18. .

Простите, месье Монтескье, но вся жизнь Чингиса подтверждает, насколько велика роль случайности и непредвиденных обстоятельств. Исторической случайностью можно назвать то, что в его молодости началась рушиться старая монгольская конфедерация, и люди потянулись к нему как харизматичному лидеру, а не претенденту на ханский трон среди других вождей и собственных братьев. Он не принадлежал к старшему монгольскому роду и мог основать собственную династию и форму деспотизма, не навязанную традицией. Ранняя смерть отца избавила его от необходимости ждать своего звездного часа, подобно Марку Аврелию, двадцать два года пребывавшему в роли помощника императора Антонина Пия. По воле случая его не убили в сражении, и он не погиб от заразной болезни. Перечислять непредвиденные обстоятельства можно без конца [2460] Fletcher, 'The Mongols,' loc. cit. pp. 35–36. Pace the strenuous objections in Tolstoy's War and Peace: 'The words chance and genius do not denote anything that actually exists, and therefore they cannot be defined. These two words merely indicate a certain degree of comprehension of phenomena. I do not know why a certain event occurs; I suppose that I cannot know; therefore I do not try to know, and I talk about chance. I see a force producing effects beyond the scope of ordinary human agencies; I do not understand why this occurs, and I cry genius' (War and Peace, Epilogue, part 1.2, translated by Rosemary Edmonds). The rhetoric is strong but the accompanying arguments are weak and amount to little more than Tolstoy's ex cathedra assertion that factors of inevitability must be at play. .

Не желая соглашаться с тем, что великие люди творят историю, и ввиду явного отсутствия в Монголии конца XII века «социально-экономических» потребностей в них, некоторые авторы решили объявить климат ключевым фактором возвышения Чингисхана. Климатический детерминизм — идея старая, исходящая от Монтескье или даже от Ибн Хальдуна, арабского историка и философа XIV века [2461] For Ibn Khaldun and his views on climate see Warren E. Gates, 'The Spread of Ibn Khaldun's Ideas on Climate and Culture,' Journal of the History of Ideas 28 (1967) pp. 415–422; Fromherz, Ibn Khaldun. . В данном случае более уместна ссылка на Монтескье, ненавидевшего монголов и считавшего, что вся Азия неизлечимо поражена деспотизмом и рабством и первопричина всему этому — климат [2462] On climate see Montesquieu, The Spirit of the Laws, Chapter 14. On the Mongols see ibid. pp. 268–280. . Климатические теории на монгольскую тему, помимо детерминизма Монтескье, можно разделить на пять категорий.

К первой категории следует отнести общую идею, по обыкновению нечетко выраженную и обоснованную, о том, что климат и стихия степей порождают особый тип стойких и выносливых людей. Эта концепция прежде всего ассоциируется с русским историком Львом Гумилевым. Размеры пастбищ и травостоя для прокорма домашнего скота определяются колебаниями солнечной активности. Критический столб воздуха — Гумилев называет его «транстропическим максимумом» — вызывающий циклоны и дожди, мог уйти из степей вследствие солнечной активности, переполняя Каспий и обезвоживая Арал [2463] Gumilev, Imaginary Kingdom pp. 21–24. . Каким-то образом это связано с «пассионарностью» — уровнем активности, необходимым человеку для экспансии. По Гумилеву, все этносы проходят через фазы рождения, развития, кульминации, инертности, надлома, воспоминаний. Национальная «пассионарность» в «акматической» (то есть кульминационной) фазе побуждает к завоеваниям. Согласно Гумилеву, в его время в этой фазе находился арабский мир, в конце XII века монголы переживали наивысшую степень биоэнергетики [2464] Gumilev, Imaginary Kingdom pp. 21–24. .

Кому-то эти теории могут показаться метафизикой и мистикой. Безусловно, другие варианты концепций попроще и понятнее. Климатическая теория объясняет все тем, что засушливость степей вынудила монголов отправиться на завоевание мира, хотя засуха привычнее для кочевников, чем для оседлых народов, которые не могут с такой же легкостью собрать пожитки, погрузить на телеги и двинуться в путь [2465] Drought is emphasised in all the following studies: Lattimore, 'The Geographical Factor in Mongol History,' Geographical Journal 41 (1938) pp. 1–20, reproduced in Studies in Frontier History pp. 241–258; Ellsworth Huntington, 'Changes of Climate and History,' American Historical Review 18 (1913) pp. 213–232, and cf Martin, Ellsworth Huntington and G. F. Hudson's note in Toynbee, Study of History (1962) III annex 2 p. 453; Brown, History and Climate Change pp. 211–221. . Самый оригинальный вариант этой теории состоит в том, что монголы высвободились из замкнутого круга бытия вследствие снижения интенсивности ветра и песчаных бурь [2466] Brown, Geography of Human Conflict pp. 53–57 (esp. p. 54). . Засухи и обезвоживание всегда угрожали степям; вытеснение пастбищ пустынями оборачивалось тяжелыми последствиями для кочевников [2467] Yongkang Xue, 'The Impact of Desertification in Mongolia and the Inner Mongolian Grassland on the Regional Climate,' Journal of Climate 9 (1996) pp. 2173–2189. .

Согласно третьей концепции, ключевым фактором было похолодание и усиление северных ветров. Некоторые эксперты утверждают, что цзиньский Китай в 1211–1234 годах стал жертвой необычайных холодов, и холодные погодные условия по всей Северной Евразии в двадцатых годах XIII века в целом способствовали понижению сопротивляемости монгольскому нашествию. Авторов этих интерпретаций обвиняют в пренебрежении географическими нюансами. К примеру, экстраполируя условия Аляски и Швейцарии на Монголию и Китай, они не принимают во внимание меридианные различия. Например, если в Гренландии в период 1180–1210 годов было холоднее, чем обычно, то в Северной Скандинавии было теплее в 1160–1190 годах [2468] Cold weather theorists include Gareth Jenkins, 'A Note on Climate Cycles and the Rise of Chinggis Khan,' Central Asiatic Journal 18 (1974) pp. 217–226 and William S. Atwell, 'Volcanism and Short-Term Climatic Change in East Asian and World History c. 1200–1699,' Journal of World History 12 (2001) pp. 29–98 (at pp. 42–45). . Четвертый вариант разъяснений сосредоточивается на повышении влажности, в результате чего повысилась продуктивность пастбищ, увеличилось поголовье лошадей и значительно возрос потенциал для чужеземных походов. Согласно мнению узкого круга знатоков древесных годичных колец, в 1211–1230 годах в Монголии были самые прохладные и влажные климатические условия, что благоприятствовало росту трав, возрастанию поголовья домашнего скота и численности населения [2469] Mara Hvistendahl, 'Roots of Empire,' Science 337 (28 September 2012) pp. 1596–1599. Another 'wet conditions' advocate is H. H. Lamb, Climate, History and the Modern World pp. 184–185, 317. .