Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Не подлежит опровержению то, что Чингисхан и его монголы виновны в гибели миллионов людей. Приводились самые разные обоснования террора и жестокости. Монголы-де пытались привить ограниченный степной менталитет всему миру; они воспринимали как богохульство любое сопротивление их божественной миссии; они ненавидели и боялись городов, обнесенных стенами, и не могли сдержать свою ярость, когда их захватывали; жестокость была самым действенным средством, предостерегавшим покоренные народы от нанесения «ударов в спину» [2482] Anatoly M. Khazanov, 'Muhammad and Jenghis Khan Compared: The Religious Factor in Empire Building,' Comparative Studies in Society and History 35 (1993) рр. 461–479. . Самое простое объяснение политики «сдавайся или умирай» заключается в том, что монголы не любили нести потери, и для них наилучшим сценарием битвы была капитуляция противника, сохранявшая жизнь воинам. Этим простым обстоятельством объясняется, в частности, тот факт, что не подверглись чересчур суровым наказаниям почти все города, сдавшиеся на милость победителя без какого-либо, даже символического сопротивления [2483] J. J. Saunders, 'The Nomad as Empire-Builder: A Comparison of the Arab and Mongol Conquests,' in Rice, Muslims and Mongols pp. 36–66. .

Поскольку одним из самых распространенных был и остается образ Чингисхана-деспота, оставлявшего после себя горы черепов, закономерно задаться вопросом: сколько же людей погибло во время монгольских завоеваний? Дать ответ на этот вопрос чрезвычайно трудно по ряду причин. Древние и средневековые хроники обыкновенно приумножают статистику, нередко в десять раз, поэтому мы не можем на них полагаться; с другой стороны, современным историкам присуща прямо противоположная склонность к тому, чтобы «понижать» числовые значения с тем, чтобы продемонстрировать академический скепсис. Относительно верная оценка утрат человеческих жизней возможна лишь при наличии данных о численности населения, но средневековые переписи ненадежны. Наконец, расчеты военных потерь в Средние века тоже могут быть обманчивы; эксперты не могут прийти к единому мнению даже в отношении реальных потерь во Второй мировой войне.

Начинать, очевидно, надо с двадцатитрехлетней войны Чингисхана в цзиньском Китае, самой тяжелой, самой продолжительной и самой гибельной кампании, если оценивать ее с учетом численности смертей. Какова была численность населения в цзиньском Китае в 1211-м и в 1234 году, когда войну с триумфом закончил Угэдэй, преемник Чингисхана? Перепись населения в Китае, проведенная Елюем Чуцаем в 1236 году, дает нам следующие показатели: 1 730 000 дворов и восемь с половиной миллионов жителей. По данным переписи населения в империи Цзинь прежде (1207–1208 годы) было 7 684 438 дворов и 45 816 079 жителей [2484] Schurmann, Economic Structure pp. 66–67; Thomas T. Allsen, 'Mongol Census-Taking in Rus', 1245–1275,' Harvard Ukraine Studies 5 (1981) pp. 32–53 (at pp. 33–36). . Перепись, проведенная еще раньше, в 1195 году, насчитала 58 834 711 человек [2485] Hans Bielenstein, 'Chinese Historical Demography ad 2–1982,' Bulletin of the Museum of Far Eastern Antiquities 59 (1987) pp. 85–88; Ping-ti Ho, 'An Estimate of the Total Population of Sung-Chin China,' in Fran^oise Aubin, ed. Etudes Song pp. 3–53. .

Приведенные цифры свидетельствуют о катастрофическом уменьшении численности жителей, но огромное расхождение в данных разных лет предполагает вероятность ошибки или заблуждений. На этот счет имеются различные толкования, и, похоже, все они обоснованные. Избежало переписи множество людей, прятавшихся в лесах и горах; сами монголы вывезли домой десятки тысяч мастеров; немало китайцев эмигрировали в Юго-Восточную Азию или по крайней мере в китайскую Сун, убегая от монголов [2486] May, Mongol Conquests p. 224. . Не исключено, что многие китайцы не были учтены в тех районах, где хозяйничали монголы, превратившие их в рабов. Детей обычно не включали в отчеты, исходя из высокой детской смертности. Однако главной причиной могла быть чиновничья некомпетентность и бюрократизм. Чиновники ленились, избегали рутины, составляли вымышленные или сфабрикованные отчеты, иногда сознательно занижали сведения, чтобы не дать повода для повышения налоговых квот [2487] Brook, Troubled Empire pp. 42–44. . При оценке численности населения в средневековом Китае необходимо учитывать столь великое множество факторов, что любые предположения будут носить субъективный характер.

И эта проблема относится не только к монгольской эпохе. Один видный синолог пришел к выводу, что в зависимости от метода или модели расчета население Китая в 1600 году могло быть и 66 миллионов, и 150 миллионов, и 230 миллионов человек [2488] Brook, Troubled Empire p. 45; Fitzgerald, China pp. 312–315. . Согласно «грамотной оценке», население Китая после завоевания монголами империи Сун в 1279 году могло быть в пределах 110–150 миллионов человек, включая 80–100 миллионов обитателей юга бывшей Сун, питавшихся преимущественно рисом «чампа» [2489] Buell, Dictionary pp. 211–215; Brown, History of Climate Change p. 218; J. D. Durand, 'Population Statistics of China, ad 2–1953,' Population Studies 13 (1960) pp. 209–256. Morgan, Mongols p. 83 estimates the population of Jin China as 100 million before the Mongol conquest and 70 million after. For Champa rice see Ping-ti Ho, 'Early-Ripening Rice in Chinese History,' Economic History Review 18 (1956) pp. 200–218. .

Степень влияния монгольских завоеваний на уменьшение численности населения в Китае, возможно, в прошлом и преувеличивалась, но тем не менее она была существенной. Можно ли ее считать значительной? Проблема состоит в том, что разные эксперты дают разные ответы на разные вопросы. Некоторые из них предпочитают давать оценку уровням смертности за весь период монгольского господства на Дальнем Востоке с 1206 по 1368 год. Другие эксперты суммируют число погибших в войнах Чингисхана, Хубилая и Тамерлана. Не располагая данными научной демографии, мы можем делать некоторые выводы на основе других китайских военных катаклизмов с масштабами опустошения, равноценными монгольскому нашествию, не забывая, конечно, о том, что оценки утрат тоже могут быть спорными. Два очевидных аналога монгольскому вторжению 1211–1234 годов — это восстание Ань Лушаня против династии Тан в 755–763 годах и великое Тайпинское восстание крестьян в 1850–1864 годах. По некоторым оценкам, в результате восстания Лушаня погибли 36 миллионов человек, хотя китаеведы называют эту цифру абсурдной [2490] Pinker, Better Angels pp. 94, 707 cites the high figures. Fitzgerald, China pp. 314, 624 regards such high figures as risible. . Общепринято иное число жертв — 26 миллионов. Если мы сократим эту цифру вдвое, проявляя здравый скептицизм и благоразумие, то и тогда число жертв восстания будет огромное — 13 миллионов человек за семь лет войны [2491] Graff, Medieval Chinese Warfare p. 240; Twitchett, Sui and T'ang China. . Тайпинское крестьянское восстание тоже привело к многочисленным жертвам — по некоторым оценкам, до 100 миллионов человек, хотя опять же, по мнению одного авторитетного синолога, оно унесло жизни менее 20 миллионов человек, и эту цифру принято считать консервативным минимумом [2492] Fairbank, Late Ch'ing pp. 264–350. . От двадцати до тридцати миллионов жертв Тайпинского восстания, длившегося четырнадцать лет, и 26 миллионов погибших в результате семилетнего восстания Ань Лушаня можно принять за основу при оценке смертельных итогов двадцатитрехлетнего конфликта монголов с империей Цзинь. В качестве примечания можно добавить, что 27 миллионов человек было убито в китайско-японской войне 1937–1945 годов.