Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Мы не будем вдаваться в детали этих чисто технических дебатов. В общих чертах сущность и функциональность монгольского шаманизма совершенно ясна: оберегать человека, его семью, имущество, стада от болезней и других проявлений зла и злых духов; можно сказать, что шаманизм является порождением веры в демонов.

Демоны, наводившие страх на монголов, тоже были многообразные: не только традиционные призраки, фантомы и привидения, но и демоны неба, птицы-демоны, блуждающие бесовские огни. «Черные» шаманы считали, что они лучше всего подготовлены для борьбы с демонами благодаря своим способностям вступать в контакты с душами умерших предков; подразумевалось, что имеет смысл обращаться напрямую к прародителям, «победившим» смерть. Сразу же обращает на себя внимание концептуальная проблема шаманизма: его поборники утверждали, что могут контактировать и с духами умерших, и с духами природы, но тогда в каждом конкретном случае не будет полной ясности, с кем именно установлен контакт. Возникает и другая проблема, связанная с тем, что в монгольской космологии не существовало концепции царства мертвых или потустороннего мира вроде Аида, Елисейских полей, Рая и Ада. Монголы представляли загробную жизнь как продолжение жизни на земле, и это указывает еще на одно ключевое свойство шаманизма — его практицизм. В религии монголов всегда интересовало главным образом то, что она даст им при жизни, а не потом. Поэтому в шамане видели прежде всего целителя, доктора, а не священника. Шаманизм, включавший и поклонение предкам, и анимизм, и тотемизм, был классическим примером религиозной мистификации и одурманивания [2564] Jean-Paul Roux, 'La tolerance religieuse dans les empires turco-mongols,' Revue de I'Histoire des Religions 203 (1986) pp. 131–168 (at p. 164). .

Шаманизм играл важную роль в монгольском образе жизни, и в раннем кочевом обществе вожди племен зачастую брали на себя обязанности шамана. Неудивительно, что они вели себя так, словно на них держалась вся вселенная. Исключительность и элитарность положения шамана сделали эту профессию вожделенной и со временем наследственной. Свое превосходство и привилегированность они оправдывали рисками, которым себя подвергали, совершая обряд вызова духа: опасность исходила не от демонов, а возникала вследствие того, что во время работы душа покидала тело и лишалась защиты [2565] Caroline Humphrey, 'Theories of North Asian Shamanism,' in Gellner, Soviet and. Western Anthropology pp. 242–252. . Для обретения власти над погодой и болезнями и магической силы для предвидения будущего шаман должен был впасть в транс, преждевременное пробуждение из которого чревато летальным исходом. Кроме того, требовалось выдержать церемонию инициации, пройти через серию пыток, включавшую расчленение духами и съедение дикими животными, прежде чем вернуться в свое прежнее состояние — классический ритуал символической смерти и воскрешения [2566] Vitebsky, Shaman p. 74. .

Для совершения профессиональных обрядов шаман надевал специальную одежду и вооружался магическими талисманами: предполагалось, что только лишь в особом снаряжении он мог получить доступ к духам умерших людей. Он надевал головной убор из перьев и халат, украшенный различными металлическими предметами и колокольчиками. Одни шаманы одевались так, чтобы походить на орла; другие носили халаты с кожаными или тканевыми полосками, указывающими на сходство со змеем; третьи облачались в халаты, напоминающие шкуру тигра. Во всех случаях главная идея одеяний заключалась в том, чтобы передать образ могущественного и страшного зверя. Шаманы также надевали передник, к которому прикреплялись зеркальца, обычно девять штук (снова эта магическая цифра!); зеркальца предназначались для того, чтобы отпугивать злых духов, отражать их тайные замыслы и защищать шамана от невидимого оружия, которое демоны могут использовать против него. Некоторые монгольские шаманы надевали кожаную корону и некую имитацию рога, изображая тотемное животное [2567] Vitebsky, Shaman pp. 56–73, 94–95. . В числе других необходимых аксессуаров были красный платок, бубен и посох. Бубен был самым важным предметом шаманского снаряжения: с его помощью шаман и вызывал духов для работы с ними. Иногда в бубен бил ассистент [2568] Heissig, Religions pp. 17–19. . У шамана также имелся скипетр или колотушка, которая служила чем-то вроде волшебной палочки в сказках западного фольклора: предположительно, она наделяла его способностью передвигаться в те места, где требовалось побороть демонов.

Нарядившись таким образом, шаман погружался в транс или экстаз. В отличие от западного спиритуализма, в котором духи довлели над медиумом, шаман, впадая в транс, был сувереном и хозяином всего процесса [2569] Vitebsky, Shaman pp. 25, 54–55, 81; Andrew Neher, 'A Physiological Explanation of Unusual Behavior in Ceremonies Involving Drums,' Human Biology 34 (1962) pp. 151–160. . Он парил в небесах, поскольку только там можно было отвратить болезни и другие неприятности. Он совершал путешествие в небесах на магическом коне, подобно тому, как летает ведьма на метле в западном фольклоре или суеверии. Шаманством обыкновенно занимались мужчины, хотя встречались и шаманки: в «жрицы» чаще всего посвящались дочери вождей. Однако участие женщин в этом священнодействии не поощрялось, и если женщина все-таки становилась «жрицей», ее обязанности ограничивались ворожбой и целительством на том основании, что борьба с демонами слишком опасна [2570] Vitebsky, Shaman p. 22. .

Ясно, что религия в Монголии отличалась не только многосложностью и синкретизмом различных верований, но и противоречивостью, прежде всего между трансцендентной концепцией Вечного Синего Неба и практикой шаманизма. Если даже разрешить головоломку относительно сосуществования душ умерших людей, демонов и духов природы — отчасти отраженной в разделении труда между «черными» и «белыми» шаманами, а также между истинными шаманами и другими магами и прорицателями, — то все равно мы не обнаружим прямой связи между вселенной Тенгри и миром, в котором подвизаются шаманы. Мы вправе задаться вопросом: почему шаманы никогда не направляют свою энергию на службу Вечному Синему Небу? Шаманизм иногда называют автохтоном, явлением, проросшим спонтанно и естественным путем исключительно на монгольской почве. Но как тогда соотнести это явление с совершенно иными принципами поклонения богу огня и огню, которые представляются не менее автохтонными и связанными с зороастризмом Персии? [2571] Hutton, Shamans p. 107; Heissig, Religions p. 20.

В любом случае, мы имеем полное право предположить, что религия Тенгри и Вечного Синего Неба гораздо более «автохтонна», чем шаманизм, поскольку бескрайность неба в степях могла послужить естественным источником для зарождения веры в верховного небесного бога [2572] For the congruence of Mongol and Persian theology and theogony see Gumilev, Imaginary Kingdom pp. 267–269. .