Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Последним необходимым дополнением к новой системе государственного устройства стало формирование собственной версии преторианской стражи — кешиктенов. О степени милитаризации нового государства свидетельствует статистика. До 1206 года у Чингисхана было 150 телохранителей: 80 ночных и 70 дневных стражей. После курултая 1206 года Чингисхан довел численность дневной стражи до 10 000 человек, утвердив, кроме того, 1000 человек ночными стражами и 1000 человек колчаноносцами [505] SHO pp. 212–213; SHR pp. 152–154; SHC pp. 162–166. . Они и составляли знаменитый кешик Чингисхана. Резкое увеличение численности стражи не имело никакого отношения к безопасности: после успешного завершения монгольских войн угроза хану значительно снизилась, но именно такой железной хваткой Чингисхан брал в руки свою новую государственную систему. Для того чтобы обеспечить преданность командующих минганами, да и всех власть имущих в своем государстве, Чингисхан призвал на службу, по крайней мере, одного сына из каждой семьи фактически в качестве заложника и гаранта хорошего поведения [506] Pelliot, 'Notes sur le "Turkestan",' pp. 27–31; F. W Cleaves, A Chancellery Practice and the Mongols in the Thirteenth and Fourteenth Centuries,' Harvard Journal of Asiatic Studies 14 (1951) pp. 493–526 (esp. pp. 517–521); E. Haenisch, 'Weiterer Beitrag zum Text der Geheimen Geschichte der Mongolen,' Zeitschrift der deutschen Morgenlandischen Gesellschaft in (1961) pp. 139–149 (at pp. 144–149). . Забирая детей в возрасте пятнадцати лет и приобщая их к нормам меритократии и безусловной верности хану, Чингис создавал воинство, абсолютно преданное ему и его государству и чуждое клановым ценностям, народным обычаям и традиционному флибустьерству. Многоплеменная элита исполняла только приказы Чингисхана.

В основе преданности лежала правдоподобная видимость того, что Чингисхан знал в лицо и имена каждого кешиктена из 10-тысячной стражи; имена, которые он не помнил, ему нашептывали приближенные: этот феномен потом в точности повторит Наполеон [507] Atwood, Encyclopedia p. 298. . По обыкновению Чингисхан предельно точно определял обязанности стражи и колчаноносцев: к примеру, ночным стражам запрещалось покидать лагерь, несмотря на опасность, если, конечно, вылазку не устраивал сам хан. Дисциплина была суровая. За пропуск дежурства в первый раз полагалось наказание из трех палочных ударов, во второй раз — семь палочных ударов, а в третий раз — тридцать семь палочных ударов и ссылка в места не столь отдаленные. Начальникам стражи не разрешалось снимать с дежурства кого-либо без позволения самого хана, бить стражников (если они не уходили с поста) и казнить. Стражникам за хорошую службу полагалось вознаграждение деньгами, выпивкой и женщинами, и, кроме того, по своему положению они были выше армейского воина, включая и командующих минганами [508] SHO pp. 213–219; SHR pp. 155–161; SHC pp. 166–171. . Возникала абсурдная ситуация: Субэдэй и Джэбэ теоретически уступали любому стражнику в кешике, хотя командовали минганами и входили в узкий круг из девяти самых преданных паладинов.

Кешик был типичным примером военной паранойи Чингисхана. Военное формирование постепенно взяло на себя и гражданские функции, превратившись одновременно и в штабной колледж, и в школу для подготовки гражданской администрации. На его основе были организованы десять ведомств, на которые возлагались определенные задачи — от обслуживания двора, кухни, лагеря, ухода за стадами скота и табунами лошадей до отправки посланников в зарубежные миссии [509] Pelliot, 'Notes sur le "Turkestan",' pp. 28–31; Mostaert, Sur quelques passages pp. 244–249, Edouard Chavannes, 'Inscriptions et pieces de la chancellerie chinoise de l'epoque mongole,' T'oung Pao 5 (1904) pp. 357–447 (at pp. 429–432); Yule & Cordier, Ser Marco Polo pp. 379–381. . С годами Чингисхан все чаще использовал стражу в роли гражданских администраторов: в соответствии с привычными аномалиями в его системе эти люди, занимавшие скромные должности в охране, назначались на высокие посты в имперской администрации [510] JB I p. 31; Dawson, Mongol Mission pp. 26, 32–33; Jackson & Morgan, Rubruck p. 31. . Ночные стражники также участвовали в разрешении судебных дел наравне с верховным судьей Шиги-Хутуху [511] SHO pp. 203, 214; SHR p. 157. . Кешик сыграл главную роль в становлении администрации будущей монгольской империи [512] Hsiao, The Military Establishment of the Yuan Dynasty (Harvard 1978) pp. 33–35; T. Allsen, 'Guard and Government in the Reign of Grand Khan Mongke, 1251–59,' Harvard Journal of Asiatic Studies 46 (1986) pp. 495–521; Charles Melville, 'The keshig in Iran,' in Komaroff, Beyond the Legacy pp. 135–165. .

Система управления империей, созданная Чингисханом, была столь эффективной, что она пережила несколько лет острейшей фракционности, последовавших за смертью его сына и преемника Угэдэя в 1241 году, перед тем как окончательно распасться. Сам Чингисхан подорвал почти совершенное государственное устройство, проявив обыкновенную человеческую слабость, когда пошел на уступки сыновьям, недовольным решениями 1206 года. В общем-то, их недовольство было надуманное. Толуй был назначен главнокомандующим армией. Джучи заведовал всем охотничьим хозяйством. Джагатай должен был повсюду наладить исполнение Ясы, нового законодательства Чингисхана, а Угэдэй был верховным управляющим империи [513] JB I p. 40. . Но все они, кроме Толуя, были в ранге командира мингана, а таких тысячников в империи насчитывалось более чем девяносто. Им не нравилось и то, что Чингисхан использовал их как пешки в своих играх с завоеванными народами, женил на чужеземных принцессах: Угэдэю дал в жены найманку Дорегене, вдову меркита, а Толую — кереитку Сорхахтани [514] Rachewiltz, Commentary pp. 877–878. . Они даже не могли жить там, где им бы хотелось; Чингисхан сам назначал местожительство своих главных командиров, а те, в свою очередь, определяли, где жить начальникам минганов, а тысячники указывали, где жить сотникам, и т. д. [515] Lech, Mongolische Weltreich p. 98.

В 1209 году Чингисхан объявил новое деление империи, распределяя между сыновьями войска, земли и деньги. Система апанажей в средневековой Европе означала дарение земли или денег младшим сыновьям королей, но в Монголии принцип дарения младшему сыну применялся только в отношении наследуемых земель. Здесь Чингисхан и совершил свою самую большую ошибку. Создав централизованную бюрократию, игнорировавшую традиционные узы родства, он восстановил их под давлением сыновей.

Сначала Чингисхан распределил войска. От всей армии 44 500 воинов он выделил для своей семьи. Джучи получал 9000 воинов, Джагатай — 8000, Угэдэй и Толуй — по 5000. Хасару выделялись 4000 воинов, Бельгутаю — 1500, любимцу хана Эльджигидею — 2000, а Оэлун и Тэмуге на двоих — 10 000 [516] В русском переводе «Сокровенного сказания» речь идет не о воинах, а о юртах (§ 242). Здесь также указано, что Чингисхан дал 10 000 юрт матери и отчигину, самому младшему брату отца Даритаю. — Прим. пер . . Мать Чингисхана обиделась, спросив: почему ей надо делиться с одним из сыновей? [517] SHC p. 175; SHO p. 225; SHR pp. 166–167. Сыновья и братья наделялись также и землями. Джучи даровались земли на Иртыше и далее на запад, «куда только смогут доскакать наши кони», что в итоге означало завоевание всей Евразии и России. Джагатаю достались Западный Тянь-Шань и бассейн реки Тарим, а позднее он завладел Западным Туркестаном, и его владения простирались от Самарканда до государства Каракитаев. Угэдэй получил Джунгарию, западные склоны Алтая и территории на востоке и северо-востоке озера Балхаш — то есть в сущности бывшие земли найманов. Толуй, младший сын, как и полагалось по монгольским традициям, унаследовал Центральную Монголию. Отпрыски Хасара завладели землями в долинах рек Аргунь и Хайлар, а Тэмуге после 1219 года наследует вассальное государство Корею [518] JB I pp. 42–43; Barthold, Turkestan pp. 392–393 For the Korean land settlement see Henthorn, Korea p. 195. . Апанажи будут называться улусами, вместе с территориями перейдут в собственность и люди в качестве подданных, луга и пахотные угодья для пропитания населения и подати для поддержания двора и достойного уровня жизни. Сама система улусов требовала перманентных завоеваний, поскольку доходы обеспечивались в основном данью [519] F. Schurman, 'Mongolian Tributary Practices in the Thirteenth Century,' Harvard Journal of Asiatic Studies 19 (1956) pp. 304–389. A possible defence of Genghis is his oft declared tenet that leaving the succession to the one who emerged as most able would inevitably result in civil war, and this was best avoided by fixed inheritances (JB I p. 186). .