Фрэнк Маклинн - Чингисхан. Человек, завоевавший мир

Мухали тоже стал командующим левым крылом армии в награду и за спасение жизни Чингисхана, когда тот попал в засаду, за несгибаемое мужество и отвагу и за то, что отец его погиб, помогая Чингисхану избежать пленения найманами [461] SHO pp. 195–196; SHR p. 138; SHC p. 147; Pelliot, Campagnes p. 138. . Шиги-Хутуху, всегда склонный к капризам, явно завидовал Борохулу, Боорчу и Мухали, и Чингисхан, привыкший потворствовать его слабостям, дал ему освобождение от наказания за девять проступков и назначил верховным судьей [462] SHO pp. 191–192, SHR pp. 134–136. . Вознаграждения удостоился и Джурчедай, правда, менее почетного: ему дали в жены высокородную девушку за три подвига — ранение стрелой Сэнгума Нилху, первоклассную разведку и достойный вклад в разгром найманов и кереитов [463] Mostaert, Sur quelques passages p. 74; SHC pp. 148–149; SHO pp. 177–179. For some interesting reflections on Jurchedei see Rachewiltz, Commentary pp. 787–788. . Освобождение от наказания за девять проступков получил Джэлмэ [464] SHC p. 153; SHO pp. 202–203; SHR p. 143; Pelliot, Campagnes pp. 155, 164, 340–341. . Очень способного Найа Чингисхан назначил заместителем командующего левым крылом, но ему иногда приходилось брать на себя командование «левым центром» армии [465] SHO pp. 209–210; SHR p. 151. .

Чингисхан не забыл отметить наградами и людей менее знатных. Табунщики-конюхи Кишлих и Бадай, предупредившие о заговоре Нилхи, были отпущены на волю, получив собственность, а Сорхан-шире, тоже заслуженному человеку, была предоставлена возможность выбора, и он попросил дать ему большой надел конфискованных меркитских земель [466] SHO pp. 208–209; SHR pp. 149–150. . Некоторые его сподвижники получили престижные повышения в чинах. Усун, Дегай, Хунан и Кокоцос в ранге беки стали заместителями Джучи, а Кокоцоса Чингисхан еще приставил к Джагатаю, чтобы он следил и докладывал хану о глупых и неосторожных поступках непутевого второго сына [467] SHO pp. 202, 207, 225; SHR pp. 143, 148, 167. .

Затем Чингис объявил, что его кабинет будет состоять из «паладинов», которые по положению будут ниже хана, но выше всех других сановников. Он уже назначил в него четверых витязей-кулюков, или «боевых коней» — Боорчу, Борохула, Мухали, Чилауна — и четверых «дворовых псов», или «гончих» — Субэдэя, Джэбэ, Джэлмэ и Хубилая. Чтобы уложиться в магическое число «девять», Чингисхан добавил к ним фаворита Шиги-Хутуху [468] SHO p. 201; SHR p. 142; SHC pp. 129, 153; Mostaert, Sur quelques passages p. 129; Grousset, Conqueror of the World. For the higher seating of the paladins see Dawson, Mongol Mission p. 57. . Несмотря на идеальный подбор кандидатов, он не смог избежать аномалий и противоречий. Одной из таких странных деталей было то, что статус двоих витязей — Боорчу и Борохула — был выше, чем остальных семи. Кроме того, Джэбэ и Субэдэю не было даровано освобождение от наказания за девять проступков, хотя позднее они получили титул «орлок» (примерно соответствуют званию фельдмаршал). Еще одно недоразумение заключалось в том, что Хубилай, хотя и возглавлял планирование и проведение военных операций, должен был разделять ответственность с неким Бедууном, о котором неизвестно ничего, кроме того, что он раздражал Чингисхана своим упрямством [469] For the nine paladins see Elisabetta Chiodo, 'History and Legend: The Nine Paladins of Cinggis (Yisiin orliig) according to the "Great Prayer" (Yeke ocig),' Ural-Altaischer Jahrbiicher 131 (1994) pp. 175–225 (esp. pp. 207–210). For the peculiarity of Qubilai's position see Rachewiltz, Commentary pp. 793–794. .

Раздача даров и наград была самой легкой частью забот Чингисхана в 1206 году. Труднее всего было реформировать социальную и административную систему так, чтобы покончить со старыми племенными, клановыми и региональными узами верности и долга и дать возможность каждому обитателю великой империи осознать себя монголом. Он поставил перед собой цель добиться mutatis mutandis [470] Соответствующими изменениями ( лат .). примерно такого общественного устройства, при котором нет ни клановых, ни родовых различий, как в послании апостола Павла: «Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе» [471] Послание к Галатам святого Апостола Павла, 3:28. [472] Galatians 3: 18. . Как можно искоренить разделение людей на кереитов, найманов, борджигинов, тайджиутов и т. п.?

Чтобы понять почти непреодолимые трудности, ожидавшие Чингисхана, надо попытаться представить себе ситуацию, в которой он тогда оказался. Монголы как единый народ были разделены на кланы, но и сами кланы были раздроблены. В начале XII века существовали ханский клан, «внутренние кланы», ассоциированные с кланом хана бракосочетаниями или принудительными пактами верности, и «внешние кланы», враждебные хану или временно выказывающие ему верность вследствие военного поражения или экономической маргинализации [473] Vladimirtsov, Le regime social pp. 110–118. . Кланы тоже разделялись на группы в зависимости от характера обока или урука. Обоком считалось происхождение от далекого мифического предка, а уруком — от предка недавнего и хорошо известного, например, от Хайду или Есугея. Эти этнонимы могли еще называться «черной костью» и «белой костью». Браки заключались между представителями «черной» и «белой» кости, но не в рамках одной из них [474] Buell, Dictionary p. 287. .

Клан борджигинов, обок, вел свое происхождение от мифического Бодончара, монгольского Ромула, рожденного после смерти отца от луча божественного света. Однако у этой истории есть и не менее былинное дополнение о происхождении Бодончара от серо-голубого волка и рыжей лани, прародителей всех монголов [475] 'The genealogies of the medieval Mongols… were ideological statements designed to enhance political unity, not authentic descriptions of biological relationships' (Franke & Twitchett, Cambridge History p. 325). Bodonchar stories usually involved the 'holy fool' or halfwit, who got the better of his supposed intellectual superiors (Rachewiltz, Commentary p. 260). Bodonchar's mother was Ah-lan Qo'a, previously married to Dobun-Mergen, said to be a Cyclopean figure with one eye (Buell, Dictionary p. 103, 122–123, 149). . Мало того, обок разветвлялся и дробился на новые кланы, которые, в свою очередь, тоже разветвлялись и дробились, образуя побочные генеалогии. Поскольку весь процесс отличался текучестью и произвольностью, очень трудно составить ясное представление о структуре степных сообществ и отношениях между родами и кланами [476] Bacon, Obok pp. 47–65; Vladimirtsov, Le regime social pp. 56–74. . Парадоксально, но «подобающими», более жизненными, оказывались мифологические, а не действительные генеалогии, так как придворные и слуги, неродственные вождю, признавались членами того же самого обока.

Но это еще не все. Некоторые особенно независимые вожди отделялись и создавали свои кланы с собственными придворными; известны флибустьеры, первоначально ассоциированные с Тэмуджином. Кланы разъединялись на подгруппы и вновь срастались в образования, являвшиеся по сути новыми кланами [477] For a complete reassemblage of this jigsaw puzzle see Bold, Mongolian Nomadic Society. . В результате порождалось хаотичное нагромождение кланов, семейств и отдельных альянсов, борющихся за свое место под солнцем. Любой аристократ мог заявить о праве на то, чтобы стать вождем клана, и видел в соседе прежде всего потенциального врага. Если в племени даже и создавалась на какое-то время атмосфера политической слаженности, то в нем все равно отсутствовала сколько-нибудь различимая особая культура [478] Neil L. Whitehead, 'The Violent Edge of Empire,' in Ferguson & Whitehead, War in the Tribal Zone pp. 1–30. . Неслучайно Монголию XII века иногда сравнивают со страной чудес, в которую попадает Алиса, царством абсурда и путаницы. Любое политическое образование, основанное на племенных, клановых и родословных связях, нестабильно от природы: в нем нет социальной сплачивающей среды. Оттого все кочевые империи до Чингисхана появлялись и исчезали как миражи [479] Rudi Paul Lindner, 'What was a Nomadic Tribe?' Comparative Studies in Society and History 24 (1982) pp. 689–711. Unbelievably, there is yet another problem, as Rachewiltz notes: 'Unfortunately many of the problems concerning Cinggis's own lineage and the origin of the Mongol clans cannot be solved because the traditions in the Persian and Chinese sources and in the Secret History cannot be reconciled with each other' (Rachewiltz, Commentary p. 236). .