Йожеф Лендел - Избранное

И наконец, 16 августа:

«Я перейду в Буду и обратно по цепи».

Итак, не по тротуару для пешеходов и не по широкой проезжей части, а по цепи проходит Сечени вдоль моста. Можно увидеть в этом символический смысл.

По самому мосту Сечени не довелось пройти ни разу. Да он и не увидел его в окончательно завершенном виде.

А между тем Сечени был жив в момент завершения строительства моста и долго еще прожил после этого…

Конечно, рискованный трюк, проделанный на головокружительной высоте, как и следовало ожидать, окружен множеством легенд. Пишут, например, будто бы Сечени прихватил с собой на эту «прогулку» и сыновей. Разумеется, это неправда. С сыновьями он был на пароходике, когда оборвалась цепь, но там ведь не предполагалась опасность. Переход по цепи он совершил в одиночку. В ту пору ему было пятьдесят семь лет.

Собственно говоря, это его последняя прогулка. Сечени приходит конец, хотя и растянувшийся на годы. В изумлении взирает он на людей, которые трудятся над завершением моста. 26 августа — за два дня до успешного водружения последней цепи — он не верит, что мост будет готов.

В тот день он заносит в дневник, что натянута и последняя цепь, но при этом не считает больше мост своим политическим термометром:

«За тридцать восемь дней все было готово, от A до Z… Если бы и в политике у нас так шло… Но тут Кошут…»

На этом фраза обрывается.

И не только фраза.

Рассудок Сечени совершенно помутился. 30 августа он выезжает в карете с Адамом Кларком. Затем велит скакать к Терни Кларку.

— Уезжайте, спасайтесь! — молит он инженера.

Но Терни Кларк не желает бросить в беде свое детище, он не прислушивается к совету несчастного безумца.

«Терни чувствует себя в полной безопасности и не желает двинуться с места. Боюсь, что их обоих прибьют».

На следующий день он едет к англичанам уже не с советом, но за советом:

— Что мне делать? Как себя вести?

Какой совет он получил — неизвестно. Во всяком случае, он отказывается от поста министра, и министерский совет принимает его отставку.

4 сентября. В этот день Елачич [93] Елачич Йосип (1801—1859) — бан Хорватии, генерал австрийской армии; участник подавления революции 1848—1849 годов в Венгрии. получает императорский указ подавить венгерскую революцию.

Сечени прощается с обоими Кларками, но никуда не едет: его везут в дёблингскую лечебницу для душевнобольных. Дорогой он пытается покончить с собой, но Ташнер успевает вовремя помешать ему.

До конца жизни Сечени ни разу не покинул Дёблинг.

Там он и умер 8 апреля 1860 года, в пасхальное воскресенье.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

В самом ли деле он был безумцем?

Лучше сформулировать так: он спасся безумием. В безумии нашел себе прибежище — потому что 4 сентября 1848 года ему необходимо было принять решение: идти с революцией или выступить против нее. Занять ли вместе с Кошутом левую позицию — а этот путь вел к свержению Габсбургов — или податься вправо и очутиться в одном лагере с Виндишгрецем, к которому Сечени питал презрение и который прогнал прочь даже чрезвычайно лояльных парламентеров венгерского правительства: «С изменниками я в переговоры не вступаю!»

Сечени не мог занять ни ту, ни другую сторону, да и подлость в духе Гёргеи [94] Гёргеи Артур (1818—1916) — генерал, главнокомандующий, затем военный министр и, наконец, диктатор в период национально-освободительной борьбы 1848—1849 годов. Стремился к соглашению с Габсбургами. При Вилагоше капитулировал перед интервенционистскими царскими войсками. была совершенно не свойственна его натуре. «Не вижу иного выхода, кроме смерти», — записывает он 23 августа. Безумие как раз и оказалось иным выходом, которым Сечени воспользовался десять дней спустя.

Но если это — выход, как, впрочем, подозревал и Кошут, тогда какое же это безумие?

По-моему, уход в сумасшествие нельзя считать симуляцией в чистом виде. Если человек решил прикинуться сумасшедшим, он уже психически не совсем нормален. Безумец: симулирует симуляцию…

Сечени и в самом деле пережил тяжелейшее душевное потрясение — у него были для этого все основания. От этого потрясения, которому он как бы и обрадовался, ему удалось излечиться лишь годы спустя. По всем признакам, излечение было полным. Однако дёблингское заведение, а точнее, свою комнату в нем, Сечени больше не пожелал покинуть — по трезвом размышлении.

Дёблингское заведение для душевнобольных представляло собою частный санаторий, где в распоряжении Сечени были удобные апартаменты. В Дёблинге он смог продолжить свою политическую и публицистическую деятельность. Он принимает бесчисленное множество посетителей. Супруга его врача доставляет в надежное место рукописи Сечени, которые вскоре публикуются в лондонской печати. В случае необходимости Сечени посылает в Лондон сына, снабдив его указаниями. Он пишет статьи в «Таймс»… Prince Consort [95] Супруг царствующей королевы (англ.) . Альберт, супруг английской королевы Виктории, получает из «Таймс» и от лорда Аугустуса Лофтуса, английского посла в Вене, такую информацию, которая приводит в полнейшее отчаяние графа Аппони, имперского посла в Лондоне.

Конечно, об этих контактах было известно венской полиции, — да и как ей было не знать! Посол и Томас Берд, венский корреспондент «Таймс», частенько наведывались к Сечени. Берда даже собирались выслать из Вены, однако затем уладили дело половчее: «побеседовали» с корреспондентом «Таймс». Впрочем, я, кажется, об этом рассказывал.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Да, верно! Просто поражаюсь, насколько точно вы помните все подробности. Благодарю!

Так тянулось из года в год, и все сходило гладко. Но наконец эрцгерцогу Альбрехту, тогдашнему наместнику Венгрии, надоело смотреть сквозь пальцы на неуемную деятельность Сечени. В 1859 году он обращается к министру полиции барону Кемпену и требует принять решительные меры. Министр призывает вмешаться князя Лобковица, наместника Нижней Австрии. Лобковиц осторожен, поэтому предостерегает министра:

«У Сечени нет более пылкого желания, нежели схлопотать в глазах соотечественников и своей родины мученический венец и кончить жизнь на плахе».

Тем самым Лобковиц внушает мысль, чтобы дело пока что не доводили до суда; лучше установить наблюдение за посетителями Сечени и затруднить его связи с внешним миром.

Но эрцгерцог Альбрехт вновь настаивает на более решительном вмешательстве. Это вынуждает господ полицейских 3 марта 1860 года учинить обыск в дёблингском обиталище Сечени, а также у его друзей, знакомых, у его сыновей и даже у письмоводителя.

При обыске было конфисковано несметное количество бумаг, черновых рукописей, корректурных оттисков, дневников, заметок и адресованных ему писем; материала хватило бы и на добрых полдюжины судебных процессов по обвинению Сечени в оскорблении императорского величества и измене. Объявить Сечени вменяемым не составило бы ни малейшего труда, поскольку официально он никогда не был объявлен сумасшедшим. Однако полиция, оказавшаяся похитрее эрцгерцога, изобрела поистине дьявольский план: упрятать Сечени в казенный сумасшедший дом. Тем самым изоляция будет полной, и мученического венца ему не получить.