Марек Альтер - История Лейлы, сестры Ездры

Колесница, каких Согдиам никогда еще не видел: боевая колесница!

Потрясенный Согдиам забыл, что стоит на середине улицы. Раскрыв рот, он любовался упряжкой, которая двигалась прямо на него. Войлочный шлем с острым верхом, украшенный узорной тесьмой, скрывал волосы офицера, держащего поводья. Длинная накидка из синей шерсти с желтыми крапинками спускалась с его плеч. Позади колесницы виднелись копья дюжины солдат, составлявших эскорт. Возбужденные крики детей звенели в воздухе.

Одним гибким движением бедер Согдиам отпрыгнул на порог, чтобы пропустить упряжку, но в тот момент, когда лошади с трепещущими ноздрями промчались так близко, что он ощутил их дыхание на своей щеке, возница рывком остановил колесницу.

Подбежавшие солдаты выстроились вдоль стены дома, по обе стороны ворот. Детские крики стихли. Воин спустился с колесницы. На его бедре в простых ножнах покачивался широкий клинок с металлической гардой. Золотые броши, скреплявшие его накидку, были украшены головами быка и льва. Широкая улыбка пробивалась сквозь тонкие косички его бороды. Улыбка была адресована Согдиаму: офицер не сводил с него глаз.

Несмотря на всю свою храбрость и гордость, Согдиам отступил во двор. Воин последовал за ним, переступил порог, протянул руку, и все столпившиеся на улице соседи и дети услышали его невероятные слова:

— Не бойся, Согдиам. Я твой друг.

Согдиам покраснел, будто его поймали на чем-то дурном, и бросил тревожный взгляд в сторону комнаты для занятий. Учитель Барух и Ездра ничего не заметили.

Оставив позади солдат, колесницу и толпу любопытных, воин закрыл за собой калитку и снял шлем. Умащенные волосы упали на плечи. Согдиам почувствовал, как его грудь заливают волны жара и холода: он понял, кто стоит перед ним.

Тот, кого ненавидел Ездра. Тот, кого любила Лейла.

Он слегка покачнулся на своих исковерканных ногах. Гнев, зависть, сожаление и удовольствие бешено пронеслись в его сердце. Воин нахмурил брови. Но в выражении его лица не было ничего угрожающего, напротив, он произнес слова, которых Согдиам ждал:

— Я Антиной, и я пришел повидаться с Ездрой.

— Ездра занимается, — возразил Согдиам голосом, который ему самому показался слабым и смешным. — Он занимается с учителем Барухом, его нельзя беспокоить.

Антиной разглядывал его с удивлением. Продолжая улыбаться, он повернул лицо к комнате для занятий и убедился в том, что Согдиам не лжет.

Антиной покачал головой, перекинул полу своей накидки через плечо и собрался было двинуться к дому. У Согдиама мелькнула мысль преградить ему дорогу, но искалеченные ноги отказались повиноваться, хотя ему совсем не было страшно. Антиной остановился.

В комнате для занятий Ездра больше не слушал учителя. Он не отрывал от воина своего черного взгляда «безлунной ночи». Замолк и учитель Барух. Антиной поднял руку жестом приветствия, но Ездра развернулся на табурете и вместо ответа предоставил любоваться собственной спиной. Затем развернул на столе свиток и спросил о чем-то учителя Баруха. Старый учитель кивнул, и снова раздалось тихое рокотание их голосов.

— Видишь, — заметил Согдиам со всей убедительностью, — они еще не закончили. Тебе придется подождать.

Словно не услышав его слов, Антиной еще мгновение разглядывал комнату для занятий и, к изумлению Согдиама, расхохотался.

В смехе не было ни иронии, ни раздражения.

— Да, похоже на то. Я подожду. Принеси мне кружку воды, ладно?

Согдиам с облегчением устремился на кухню. Когда он вернулся, Антиной стоял в центре двора, буро нес стражу на стенах Цитадели. Поднявшийся резкий северный ветер раздувал полы его накидки. Низкие темные тучи неслись, отбрасывая беспорядочные стальные отблески на его клинок, и отражались в его зрачках. Несмотря ни что он не выказывал никакого нетерпения и дружеским жестом поблагодарил Согдиама, когда тот протянул ему кружку.

Мысль о Лейле в объятиях этого мужчины обожгла подростка, и это было достаточной причиной, чтобы возненавидеть этого перса. Другой причиной был Ездра. Но Согдиам не находил в себе ненависти и не смог удержаться, чтобы не покраснеть от удовольствия, когда Антиной, возвращая ему кружку, ласково сказал:

— Лейла очень тебя любит, юный Согдиам. Она мне говорила о тебе. Она считает тебя особенным, не таким, как другие, и очень мужественным.

Согдиам опустил голову и попытался найти достойный ответ, но на это ему не хватило времени: Антиной направился к комнате для занятий. Встав на пороге, он вежливо поклонился:

— Прости, учитель Барух, если я прерываю твои занятия. Я пришел поговорить с моим братом Ездрой, которого давно не видел.

Воцарилась неестественная тишина. Учитель Барух обратил лицо к персу. Глаза его блестели от любопытства, но, по всей видимости, он не испытывал никакой неловкости. Ездра встал и, с грохотом отбросив табурет, подошел так близко к Антиною, что Согдиам решил, что они сейчас обнимутся или сцепятся. Лицо Ездры застыло, а голос заставил мальчика сжаться.

— Ты мешаешь моим занятиям, чужак. Ты крайне невежливо прерываешь мою работу.

— Ездра!

— Ты явился сюда, облаченный, как для войны, весь в золоте, в то время как обитатели этого города ходят в рубищах, и ты утверждаешь, будто я твой брат, что есть ложь. Нам нечего сказать друг другу.

Антиной сжал в кулаке полу своей накидки. Согдиам понял, какой приступ гнева он сдержал, но, когда он заговорил, голос его звучал негромко и спокойно.

— Ты знаешь не хуже меня, каковы правила для передвижений офицера Артаксеркса Нового, Ездра. Он едет в колеснице и с эскортом. Направляется ли он в Цитадель или в нижний город, для него один закон и одно царство. И ты ошибаешься. Мне есть что сказать тебе, и ты должен выслушать меня. Я вернулся в Сузы, чтобы Лейла стала моей супругой. Ты это, конечно, уже знаешь. Но я пришел просить того, кто был моим братом, избавить Лейлу от упреков, если она сделает свой выбор.

Последовало столь тяжелое молчание, что Согдиам почувствовал, как оно давит ему на плечи. Ему было стыдно, что он стоял во дворе и все слышал, но теперь было уже слишком поздно исчезнуть в кухне.

С лицом замкнутым, как глухая стена, Ездра заколебался. Согдиам испугался, что он вытолкает Антиноя на улицу. Когда Ездра заговорил, в его голосе послышался посвист северного ветра.

— Моя сестра свободна в выборе своего супруга.

Антиной приподнял бровь и спросил:

— И ты не будешь противиться ее воле?

Ездра улыбнулся, но улыбка не смягчила выражения его лица. Он повернулся к учителю Баруху, словно призывая его в свидетели. Однако старик склонился над папирусом, всем видом показывая, что не желает принимать никакого участия в споре.