Марек Альтер - История Лейлы, сестры Ездры

— Значит, Парисатис уже удалось разлучить нас, — вздохнул Антиной при прощании.

Лейла последний раз поцеловала его в губы.

— Никогда! Никогда ей не удастся разлучить нас. К тому же сейчас ты намного ближе ко мне, чем когда ты отправляешься на войну.

День шел за днем, не принося никаких известий.

Ездра, в которого убежденность Лейлы и, возможно, слова учителя Баруха на время вселили некоторые сомнения, первым же над ними и посмеялся:

— Итак, Предвечный, по всей видимости, не разделяет мнения моей сестры! — брюзгливо заметил он, когда Лейла и Аксатрия пришли с новой корзиной фруктов и ячменя. — Артаксеркс так и не призвал меня к себе. У него свой бог Ахура-Мазда, который предположительно и помогает ему во всех начинаниях. Что ему до евреев, Иерусалима и Закона Моисея? Я был прав, не слушая твоих мечтаний, сестра! Мои занятия с учителем Барухом вернее приближают меня к воле Яхве, чем твое воображение.

— Тебе недостает терпения, Ездра, — возразила Лейла, не реагируя на попреки. — Недостает терпения, доверия и прозорливости. Воспользуйся оставшимся временем, чтобы собрать тех, кто пойдет за тобой. Расскажи им, какие надежды ты возлагаешь на Иерусалим.

— Какие надежды я возлагаю на Иерусалим? — Ездра зашелся в долгом смехе. — Лейла, те, кто желает идти за мной, могут приходить в этот двор и оставаться здесь столько, сколько пожелают. При условии, что они будут уважительно относиться к моим занятиям. Тогда они совершат то же путешествие, что и я, и оно, несомненно, приведет их к Слову Яхве и к слову Моисея.

Лейла ожидала, что ее поддержит учитель Барух, но старый учитель не встал ни на ее сторону, ни на сторону Ездры. Казалось, он зарылся в собственную бороду, изнуренный грузом лет и усталостью, не способный ни на одно из своих высказываний, которыми он так любил удивлять и сердить их.

Тем не менее, когда Лейла склонилась к нему, чтобы попрощаться, он обхватил ее лицо своими старыми мягкими ладонями и улыбнулся. Эта широкая молчаливая улыбка зажгла в его зрачках такой же трепещущий огонек жизни, как и смех. Он не промолвил ни слова, только улыбался, и его ладони держали лицо Лейлы, будто он возносил его над всеми тяготами земли.

Она поняла, что он подбадривает ее, и эта поддержка притупила ее тревогу.

Во время следующего посещения Ездра продолжал насмехаться над Лейлой с жесткостью, в которой она угадывала горечь и ревность.

Вернувшись, она решила больше не бывать в нижнем городе, пока не сможет принести туда ответ Царя царей. Аксатрия в ужасе выкатила глаза.

— А если он не придет? Если ответа не будет? Если…

— Никаких если, Аксатрия! Ответ будет, и именно тот, какого мы ждем. Ездра предстанет перед Артаксерксом Новым.

Аксатрия глянула на нее, как смотрят на тех, кого покидает разум.

Наступил месяц тевет. Холод единым дыханием охватил Сузиану. Три дня подряд снег закрывал небо. Хлопья опускались на дом Мардохея, погружая его в тишину. Лейла казалась такой же холодной и белой, как снег, словно упорное ожидание выпило ее кровь.

Медленно поднималась тихая заря. Ткачихи еще не приступили к работе, не было и мастеров Мардохея. Как и каждое утро, встречая новый день, Лейла собиралась с силами, чтобы не уступить нетерпению. Голос Сары заставил ее вздрогнуть сильнее, чем рука, тронувшая за плечо.

Прежде чем она сумела произнести хоть слово, тетя обняла ее.

— Я должна хоть секунду побыть с тобой. Я хочу сказать тебе, что много думала. Ты права насчет Ездры. Я так и сказала Мардохею: Лейла права. Я не знаю, что из этого получится, примет ли его царь и отправится ли он в Иерусалим. Увидим. Но ты права. Ездра есть Ездра. Рука Яхве лежит на нем. Мы давно должны были понять это.

Оки снова обнялись, тихо засмеявшись.

— Ты мало спишь, — ласково заметила Сара, гладя щеку племянницы.

— Последние ночи все мало спят, — кивнула Лейла. — И ты, и дядя Мардохей. Бедная моя тетя! Ездра и я, мы доставили вам больше забот, чем радости.

Сара покрепче сжала ее талию.

— Сбывшиеся мечты, вот что ты нам дала, мечты, Лейла. А я часто бывала неловкой.

Она заколебалась. На ее губах задрожал смех, похожий на рыдания.

— Сара, верно названная, вот что я такое. Сара с бесплодным животом! Совсем как жена Авраама. Вот только ко мне не явятся ангелы Предвечного, когда я буду уже совсем старой.

— Тетя!

Сара приложила свои пальцы к губам Лейлы, чтобы заставить ее замолчать. Глаза ее лихорадочно блестели. Ее тихий голос ломался, не выдерживая тяжести слов, слетавших с ее губ.

— Ты не можешь знать, каково это. Стыд! Стыд за то, что я не могу подарить Мардохею ребенка. Стыд за то, что я была так счастлива, когда вы пришли в этот дом. Это было ужасно. Твои мать и отец только что умерли, и я смогла наконец жить жизнью женщины. Дети в моем доме! Нет, ты и представить себе не можешь этого! Мардохей тоже переменился. Я стала настоящей матерью. По крайней мере в собственных глазах. Но ты всегда называла меня тетей, а я так долго ждала, чтобы услышать слово «мама»! Потом ты выросла, и другая мечта заполнила все мои мысли. Ты стала женщиной, и ты стала красивой. Ты стала любовницей красивого мужчины. Твой живот должен был округлиться, чего так и не случилось с моим. Я просыпалась ночью, и мне слышались голоса и плач твоих дочерей и сыновей. Да, таково было мое безумное желание — чтобы в этом доме бегали и смеялись маленькие дети, внуки и внучки. Забыть про ковры, ткацкие станки, клиентов! Годами я лелеяла одну мечту: дети Лейлы скоро окажутся в моих объятьях. Пусть мне не удалось стать матерью, но я хотя бы стану бабушкой.

Она умолкла, дрожа. Лейла стояла неподвижно. Сара задышала глубже. Насмешливая улыбка тронула ее губы.

— Иногда я думала о детях, которых мог бы иметь Ездра, но эти мысли быстро прошли, должна признать.

Лейла в свою очередь улыбнулась. Слезы наконец пролились из глаз Сары. Черты ее исказились, и она быстро добавила, будто боялась, что ей не удастся выговорить эти слова:

— А теперь мне надо привыкнуть. Я не увижу, как дети бегают в этом доме, меня не разбудят их крики. До конца моих дней я останусь Сарой с бесплодным чревом. Ты понимаешь?

— Тетя, — прошептала Лейла.

Сара покачала головой упрямо и мужественно.

— Нет, не возражай. Я знаю. Даже если ты ничего не говоришь. Эта ужасная царица, эта безумная без стыда и совести никогда не разрешит вам с Антиноем пожениться. И тебя я тоже знаю. Ты не уступишь. Ты не выйдешь замуж ни за кого, кроме него. Ты не станешь ничьей любовницей и превратишься в то же, что и я: бесплодное чрево.

Сара пристально вглядывалась в глаза племянницы. Может, и был в ее голосе слабый луч надежды, желание, чтобы ее переубедили. Но Лейла не нашлась что ответить и прикрыла веки.