Марек Альтер - История Лейлы, сестры Ездры

Двое из них направились к Ездре, потребовали предъявить табличку и безо всяких объяснений отвели его на другой конец Ападаны, где двенадцать колонн, покрытых густой золотой листвой, поддерживали крышу. Эти колонны, которые были видны отовсюду, даже из нижнего города, были так велики, что потребовалось две тысячи рук, чтобы их перевезти и поставить.

Прижав к животу футляр со свитком Моисея, Ездра поспешил за стражниками. Они вошли в закрытое пространство, где кипела бурная деятельность. Среди толпы писцов и секретарей расхаживали вельможи, управлявшие царствами от имени царя. Стражники не стали тут задерживаться и подвели Ездру к одной из небольших дверей, ведущих во дворец, а затем повели через лабиринт коридоров и дворов.

Оказавшись на пороге большого зала с застланным коврами полом, они расступились перед ним и замерли. Зал был разделен занавесью на две части, одна из которых, видимая, была залита ярким светом и заставлена столами и подушками, тогда как в другой части царил уютный полумрак.

Толпа слуг суетилась между столами, за которыми восседали в пышных одеждах те, кому Артаксеркс Новый в этот день оказал честь присутствовать.

К Ездре повернулись лица, полные любопытства и недоумения. Легкий рокот разговоров на мгновение утих. Один из людей встал и сделал ему знак подойти. Ездра узнал Антиноя, несмотря на роскошь его одеяния и круглую шапочку, покрывающую волосы.

Поскольку Ездра замер от удивления, Антиной сам подошел, протягивая руки.

— Иди сюда, присядь рядом со мной, — сказал он вместо приветствия. — Царя еще нет, и трапеза еще не началась.

Ездра заколебался, прежде чем ответить суровым тоном;

— Я пришел сюда не для того чтобы есть.

Антиной улыбнулся.

— Разумеется, — согласился он. — Но вот царь не примет тебя, прежде чем не вкусит трапезу.

Он объяснил, что так и проходят аудиенции. Царь ел один или в компании великих хилиархов и нескольких наложниц. Затем, в зависимости от своего желания, подзывал к себе некоторых из тех, чья аудиенция была занесена писцами в Книгу дней .

Антиной указал на полог и добавил:

— Отсюда ты его не увидишь. Он остается в другой части зала, за занавесью. Освещение и ткань сделаны так, что Артаксеркс нас отчетливо видит, а мы не можем его различить и даже не можем знать, на каком месте он сидит. Он всякий раз его меняет.

— Не хочешь ли ты сказать, что Артаксеркс может не принять меня? — не смягчая тона, спросил Ездра.

Антиной взглядом указал ему на десятки окружавших их придворных.

— Почти каждый из тех, кто здесь присутствует, получил, как и ты, табличку об аудиенции. Сам видишь, их здесь около сотни. Но к царю будет вызвано не более десяти человек.

Глаза Ездры округлились от удивления, прежде чем губы задрожали от гнева. Антиной миролюбиво коснулся его запястья.

— Не беспокойся. Тебя он примет.

— Почему ты так уверен?

Не отвечая, Антиной снова улыбнулся грустной и дружелюбной улыбкой, которая удивила Ездру не меньше, чем прикосновение руки к его запястью.

— Идем, — повторил Антиной. — Бесполезно стоять. Терпение становится высшей добродетелью тех, кто попадает в этот зал.

Скрепя сердце Ездра дал себя увести. Едва они сели, евнухи поставили напитки и блюда на стоявший перед ними большой поднос. Перед тем как удалиться, они с невозмутимым видом отпили из каждого сосуда, чтобы показать, что ни в одном из них не было яда.

Оправившись от удивления, Ездра вновь задал ворос:

— Почему ты так уверен, что царь примет меня?

— Потому что он должен.

Ездра нахмурил брови.

— Ты, перс, тоже веришь, что на мне лежит рука Яхве? — насмешливо поинтересовался он.

— Возможно, раз Лейла верит в это. Но нет сомнений, что Артаксеркс в самом скором времени даст тебе аудиенцию, потому что этого желает не только твой бог, но и мать царя, царица Парисатис.

— Не понимаю, — бросил Ездра, и лицо его затвердело.

Тогда Антиной рассказал, как Лейла решила довести до сведения Артаксеркса рассказ о великих достоинствах своего брата и как она обратилась к Парисатис, чтобы отстоять его дело.

Когда он закончил, глаза Ездры избегали его взгляда. Помолчав, он спросил:

— Парисатис и правда посмела бы бросить Лейлу львам?

— Без колебаний.

Ездра еще помолчал, прежде чем продолжил.

— Значит, ты не сможешь взять ее в супруги?

Антиной молча смотрел на него.

— А что ты здесь делаешь?

— Меня вызвали, потому что именно я отправил ходатайство об аудиенции для тебя.

Впервые с того момента, как он встретил Антиноя, выражение лица Ездры смягчилось.

— Это ты написал ходатайство?

— Мы были братьями, Ездра, — тихо проговорил Антиной с дрожью гнева в голосе. — Я этого не забыл, даже если ты делаешь вид, что ничего не помнишь! Ты так стремишься соблюдать законы и правила своего бога, что стал тверже кирпичной стены!

Ездра снова отвел глаза. Его руки теребили кожаный футляр со свитком Моисея.

— Не заблуждайся, — продолжил Антиной тем же тоном. — Это Лейле ты обязан тем, что оказался сегодня здесь. Именно она верит, что на тебе рука твоего бога. Именно она видит за тобой будущее, которого я не понимаю. Но я люблю Лейлу так, как мужчина может любить только раз в жизни. И моя любовь не похожа на твою. Она не требует ничего, кроме ее счастья!

Лицо Ездры стало мертвенно-бледным. Ошеломленный, он замер, не обращая внимания на все, что происходило вокруг, потом прошептал:

— Яхве привел меня сюда.

Антиной слегка кивнул, соглашаясь. Грустная улыбка промелькнула на его губах.

— Конечно, только так ты все и видишь. Но я бы сказал, что твой бог вручил свою волю в руки Лейлы. Его воля объединилась с мужеством твоей сестры. Ибо нет ничего опаснее в этом городе, чем полагаться на Парисатис. За это еще придется платить.

По другую сторону занавеси произошло легкое движение. Те из придворных, кто еще стоял, стали поспешно рассаживаться, когда взволнованный Ездра спросил:

— Что ты хочешь сказать? Какую цену заплатила Лейла за эту просьбу об аудиенции?

Внезапное молчание волной прошло по залу. Не разжимая губ, Антиной прошептал:

— Царь занял свое место за занавесью. Ты больше не должен говорить, пока тебе не прикажут. Ешь или, если не хочешь, просто сиди, не двигаясь. Помни, что он может тебя видеть, и будь уверен, что он на тебя посмотрит.

Как и предупреждал Антиной, терпение оказалось главным достоинством тех, кто надеялся ступить за занавес аудиенций. Трапеза царя была нескончаемой, наступившая в зале тишина, растягивала ее до бесконечности.

Время от времени сквозь занавесь из полумрака до придворных доносились обрывки разговора. Женские голоса, тихий смех. Придворные ели в молчании, и единственным звуком был шум переставляемых блюд и мисок с водой и лимоном, которые слуги приносили для ополаскивания пальцев. Все ели медленно и аккуратно, склонив головы к медным подносам, не прикасаясь к пище, пока евнухи не пробовали каждое из предлагаемых яств.