Джон Рид - Восставшая Мексика. Десять дней, которые потрясли мир. Америка 1918

На столе возле крупье в одном месте сукно протерто, и там торчит небольшая кнопка из слоновой кости. Как только кому-нибудь начинает везти в игре, крупье нажимает эту кнопку, и колесо останавливается там, где он хочет. Так продолжается, пока счастливцу это не надоест. Все присутствующие считают это вполне законным приемом, поскольку — carramba! — не может же игорный дом работать в убыток!

Деньги ставятся самые разнообразные: серебро и медь давно уже исчезли из обращения в Чиуауа, но остались еще мексиканские банкноты; кроме того, в ход идут и бумажные, ничего не стоящие деньги, выпущенные Вильей, и чеки горнорудных компаний, и векселя, и долговые расписки, и всевозможные акции, и ценные бумаги.

Но рулетка нас мало интересовала. Слишком мало получаешь действия за свои деньги. Поэтому мы протолкались в другую комнату, синюю от табачного дыма, где за столом, имеющим форму подковы и застланном бязевой скатертью, идет вечная игра в покер. В небольшом углублении сидит банкомет, напротив него полукругом располагаются игроки. Когда игрок срывает банк, банкомет сгребает десятую часть себе в ящик — комиссионные игорного дома. Если кто-нибудь из игроков начинает горячиться и выкладывает кучу денег, банкомет свистит, к столу сразу подскакивают два вежливых господина, находящихся в услужении игорного дома, и получают выигрышные карты. Ставки делаются без ограничений, пока у вас есть фишки или наличные.

Строгие правила американского покера, столь ограничивающие свободу действия, здесь не в ходу. Мы с Джонни, едва получив карты, тут же показывали их друг другу. Если моя обещала больше, Джонни с вдохновенным видом придвигал свою ставку к моей, если следующая удачная карта шла Джонни, я передвигал обе ставки к нему. К тому времени, как давалась последняя карта, все фишки лежали строго посредине между нами, и тот, у кого комбинация была лучше, ставил весь наш объединенный капитал.

Разумеется, никто не протестовал, но, чтобы положить этому конец, банкомет свистел, и «казенные» игроки получали последние карты.

И все это время официант-китаец метался между столом и буфетом, разнося сандвичи и чашки с кофе. На протяжении всей игры игроки громко прихлебывали кофе и чавкали, оставляя на картах жирные и кофейные пятна.

Иногда какой-нибудь игрок, побывавший за границей, встает из-за стола и обходит вокруг своего стула, чтобы отогнать неудачу, или же надменно требует свежую колоду карт. Банкомет вежливо кланяется, быстрым жестом сметает колоду в ящик и достает другую. На все заведение существует лишь две колоды. Каждая прослужила не меньше года, и обе они испещрены следами многочисленных трапез.

Конечно, играют в американский покер. Но случается так, что иной мексиканец не знает всех тонкостей американской колоды. В мексиканской колоде, например, нет семерок, восьмерок и девяток. Однажды к игорному столу подсел вот такой мексиканец — важный, самодовольный толстяк. Прежде чем банкомет успел свистнуть, толстяк вытащил огромную пачку кредиток — всех размеров, сортов и достоинств — и купил фишек на сто песо. Я получил три черви, забрал ставку Робертса и стал прикупать к флешу. Мексиканец долго смотрел на свои карты, точно не узнавал их. Потом, побагровев от волнения, он поставил пятнадцать долларов. Прикупив еще одну карту, он страшно побледнел и поставил двадцать пять долларов, и, наконец, взглянув на последнюю карту, он опять побагровел и поставил пятьдесят долларов.

Каким-то чудом я таки набрал свой флеш. Но огромные ставки мексиканца меня напугали. Я знал, что он вряд ли мог набрать что-нибудь выше флеша, ставить мне больше было нечего, и я предложил открыться. Это вывело его из себя.

— Что это значит — «открыться»? — кричал он, потрясая кулаками.

Ему объяснили, и он немного успокоился.

— Ну, ладно! Раз у меня только и осталось что пятнадцать долларов, а вы не позволяете мне купить еще фишек, ставлю все.

Я принял ставку.

— Ну, покажите, что тут у вас? — чуть не взвизгнул он и, весь дрожа, перегнулся ко мне. Я открыл свой флеш. Громко рассмеявшись, он хлопнул кулаком по столу.

— Стрэт! — крикнул он и открыл четверку, пятерку, шестерку, десятку и валета.

Он уже протянул руку, чтобы забрать банк, как вдруг сидевшие за столом разразились криками.

— Неправильно!

— Это не стрэт!

— Гринго должен получить деньги, гринго!

Мексиканец лежал грудью на столе, обхватив руками ящик с деньгами.

— Что такое? — взвизгнул он. — Это ли не стрэт? Смотрите — четверка, пятерка, шестерка, десятка, валет!

— Да, но после шестерки идут семерка, восьмерка и девятка, — вмешался банкомет. — В американской колоде есть еще семерка, восьмерка и девятка.

— Просто смешно! — фыркнул мексиканец. — Я всю жизнь играю в карты и никогда не видал ни семерок, ни восьмерок, ни девяток.

К этому времени толпа от рулетки успела перекочевать к нашему столу и приняла самое горячее участие в споре.

— Конечно, это не стрэт!

— Конечно, стрэт! Вот же — четверка, пятерка, шестерка, десятка, валет!

— Да, но ведь американская колода совсем другая.

— Но здесь не Соединенные Штаты, а Мексика!

— Эй, Панчо! — крикнул банкомет. — Сбегай-ка за полицией.

Положение оставалось прежним. Мой противник все еще лежал на столе, обхватив ящик с деньгами. Спор бушевал с прежней силой; кое-где спорящие перешли на личности, и руки уже тянулись к револьверам. Я громко отодвинул свой стул к стене. Вскоре явился начальник полиции в сопровождении пяти жандармов. Он был высокий, небритый и обладал усами, которые поднимались до самых глаз. На нем был свободный грязный мундир с красными плюшевыми эполетами. Не успел он войти, как все, громко крича, принялись объяснять ему, в чем дело. Банкомет, сложив ладони в трубку, ухитрился перекрыть этот шум. Лежавший на столе игрок, повернув к нему искаженное яростью лицо, визгливо утверждал, что нечего портить хороший мексиканский покер правилами, которые напридумывали гринго.

Начальник полиции слушал, покручивая усы, и весь надувался важностью, потому что имел право решить спор, возникший из-за таких огромных денег. Он взглянул на меня. Я промолчал и любезно поклонился. Он ответил поклоном. Затем, повернувшись к жандармам, он драматическим жестом указал на лежащего на столе и сказал:

— Арестовать этого козла!

Финал, вполне достойный всего предыдущего. Несчастного мексиканца отвели, несмотря на его протесты и вопли, в угол и поставили лицом к столу.

— Деньги принадлежат этому господину, — продолжал начальник полиции. — А что касается тебя, то ты, как видно, не имеешь никакого понятия об этой игре. Я бы с радостью…

— Быть может, — любезно сказал Робертс, слегка толкнув меня локтем, — сеньор капитан покажет этому господину, как…