Марек Альтер - История Сепфоры, жены Моисея

Моисей говорил спокойно, слегка запинаясь, когда не мог найти нужного слова или когда волнение от воспоминания перехватывало ему горло. Сепфора слушала, завернувшись в толстое одеяло, хранившее запах песка и верблюда. Время от времени она ворошила уголья или подкладывала в огонь сухие ветки.

Много лет назад страной Великой Реки Итеру правил Фараон по имени Тутмес-Аахерперкаре. Он считался самым мудрым и самым могущественным из божественных сыновей и защитников Маат. Союз, который он заключил с Амоном, первым среди богов, был сильным и надежным, и разливы Реки Итеру приносили стране неисчерпаемое изобилие. Великий воин, он завоевал земли на севере и на юге, и вернул силу и богатства, которые были утрачены из-за слабости его предков. Иудейские рабы строили и расширяли его города и храмы, извлекали из песка и гор затерянные города.

Так было до того дня, пока не оказалось, что потомки Авраама и Иосифа, умножая руки, чтобы нести все более и более тяжкое бремя, которое лежало на их плечах, становились все более многочисленными. И тогда советники Фараона сказали ему: «Что будет, когда иудеев станет столько же, сколько сыновей Великой Реки Итеру? Что будет, если они поймут свою силу? Что будет, если начнется война, и они примкнут к нашим врагам? Будем мудрыми и уничтожим этот зародыш бунта прежде, чем он начнет плодоносить. Убьем этот зародыш в корне! Не дадим им множиться!»

И тогда Тутмес-Аахерперкаре повелел убивать каждого перворожденного младенца мужского пола, рожденного от иудеев.

Как описать крики, слезы и стоны матерей, ожидавших рождения своего первенца? Многие из них скрывались и лгали, чтобы спасти своих сыновей. Другие прибегали к разным хитростям. Среди них была и мать Моисея.

— Кто она была, где она жила, как меня нашли? Я до сих пор не знаю этого. Я знаю только одно: я не рожден той, которую я называл матерью.

Моисей долго сидел молча. Молчала и Сепфора.

— Та, которую я называл матерью, была любимой дочерью Тутмес-Аахерперкаре, — снова заговорил Моисей. — Ее звали Хатшепсут. Мать Хатшепсут — так я называл ее. Сколько я себя помню — это имя и это лицо усмиряли мой гнев и доставляли мне детские радости. Это было лицо властительницы доброй и мудрой.

С самого ее рождения Тутмес-Аахерперкаре хотел сделать свою дочь царицей, но жрецы были против, и тогда после долгих ухищрений Фараон дал ей в супруги своего сына, слабого человека, который родился у него от второй жены. Сын и зять, который будет его преемником, должен был носить имя Тутмес Второй.

— Так моя мать втайне правила страной, не навлекая гнева жрецов. Но она знала, что не сможет иметь сына от своего немощного супруга. Не поэтому ли она приняла на свою грудь новорожденного сына Иудея, и заставила всех поверить в то, что он вышел из ее чрева по воле Изиз и Нефтис, и сделала из меня сына Фараона?

Так значит, подумала Сепфора, сжимая руки, чтобы унять их дрожание, Орма сразу же догадалась о том, кем был Моисей. Принцем. И несомненно, что это его она видела в своем сне, этого человека, не похожего ни на кого другого.

— Мать Хатшепсут была ласкова со мной, как настоящая мать. Мое лицо еще хранит дуновение ее губ, а моя грудь — ее аромат. Только она и ее служанка знали, откуда я появился и кем я был. Ей было нетрудно убедить своего супруга, которого она презирала, в том, что я был его сыном. Но обмануть Фараона, своего отца, перед тем как он умрет и сядет в лодку Амона, ей было нелегко… Меня назвали Моисеем. Мне дали все! Меня обучали всему тому, что должен был знать «избранник Амона». Меня обучили письму, научили порядку звезд, времени и сезонов. Меня научили любить и быть любимым. Меня научили сражаться, командовать и презирать все, что не было волей могущественных мира сего или богов Реки Итеру.

Моисей хотел увидеть глаза Сепфоры, но она отвернулась от него. Он подождал немного, словно черпая свои воспоминания в звуках ветра и прибоя.

— Я жил и думал не только как сын Хатшепсут и Фараона, но и как человек Великой Реки. Иногда, когда я ходил любоваться новыми колоннами или новыми храмами, я видел рабов. Я никогда не думал о них как о женщинах и мужчинах. Это были иудеи, рабы. И только интриги и ненависть открыли мне глаза, и я узнал правду.

Через несколько лет Тутмес Второй умер. Моисей, ставший мужчиной, не слишком переживал из-за его смерти. Он с безразличием смотрел, как его останки положили в лодку Амона. Но как только камни гробницы закрылись за ним, во дворце и в храмах начались заговоры. Хатшепсут, блистая своей красотой, вышла в мужской одежде, прижимая к груди скипетры Озириса, плетку и золотой крюк. Ее, первую после смерти отца, поддержали жрецы Амона, возложив на ее золотой парик тиару царей Верхнего и Нижнего Египта. Жрецы Озириса роптали, но им пришлось согнуть выю и опуститься перед ней на колени.

Богатые урожаи обеспечили ей доверие и поддержку народа. Могущественные жрецы Египта не могли смириться с тем, что она была женщиной, все больше ненавидя ее. В надежде смягчить их гнев, Хатшепсут взяла в супруги своего племянника, ровесника Моисея, обещая, что со временем он станет Тутмесом Третьим. Но то, что должно было стать залогом мира, только умножило ненависть.

— Да и как могло быть иначе? Тутмес был красивым, сильным, его любили жрецы и страшились солдаты. Мы были одного возраста, мы всему учились вместе. Мы играли в одни игры, у нас были одни учителя. Мы вместе сражались и вместе возносили молитвы Амону. И вдруг мы оба оказались в спальне моей матери, я был ее сыном, он стал ее супругом! И не было никаких сомнений в том, что из нас двоих она любила только одного! В коридорах дворца не переставали носиться слухи и возникать подозрения! Тутмеса убедили в том, что он никогда не станет Божественным Сыном и Защитником Маат и что моя мать плела интриги для того, чтобы я оказался избранником Амона. Конечно, он поверил всему. Да и кто бы не поверил?

Вспомнили о бессилии Тутмеса Второго, появились сомнения в том, что он мог быть отцом Моисея. Начались дознания, допросы, служанок Хатшепсут подвергали избиениям и пыткам в надежде вырвать у них имена мужчин, которые могли делить с ней ложе. Но не найдя у нее ни одного любовника, они раскрыли более страшную тайну.

И вот однажды Тутмес вызвал Моисея в большой зал своего дворца, тот самый, где они не раз восхищались танцовщицами и искусными магами. В этот памятный день в зале с высокими колоннами стояло только одно кресло, кресло Тутмеса. За каждой дверью стояли вооруженные стражи. На лбу молодого супруга Хатшепсут сверкала золотая змея Ка, знак царского отличия. В глазах его плясали огоньки радости и злобы.

Моисей выдержал его взгляд. Высоким голосом Тутмес приказал: