Марек Альтер - История Сепфоры, жены Моисея

— О, Моисей! Моисей! Настал день счастья. Я сестра твоя, Мириам.

Моисей застыл, словно окаменевший, не в силах ответить на взрыв радости той, которая стояла перед ним, и онемевшая Сепфора поняла причину его молчания.

Лицо Мириам было отмечено необыкновенной и страшной красотой. У нее был крупный чувственный рот. Брови арками поднимались над умными глазами, в которых отражалось ее волнение. Гладкий чистый лоб, тонко вырезанные ноздри — все в ней было совершенство и очарование, и хотя Мириам была в отличие от Аарона старше Моисея на пятнадцать или шестнадцать лет, она казалась намного моложе. Но тут ветер приподнял тяжелые волны ее волос, и все увидели страшный, с фиолетовым оттенком и неровными краями, рубец, который, начинаясь у виска и утолщаясь у глаза, пересекал все ее лицо.

— У меня есть сестра, — наконец пробормотал Моисей. — Мириам, моя сестра! Я не знал, что у меня есть сестра.

Он радостно рассмеялся и прижал руки Мириам к лицу.

— Признаюсь, что и я, еще совсем недавно не знала, что мой брат жив!

Никто, кроме Сепфоры, не почувствовал скрытого замешательства в их, казалось, ликующих объятиях.

— Да, Моисей! — воскликнул Аарон, воздев руки к небу. — Яхве обратился ко мне. Он сказал: «Ступай навстречу своему брату Моисею! Поддерживай его, потому что он выведет сынов Израилевых из-под ига Фараона». Мы все бросили и отправились в путь. Он сказал мне: «Ты найдешь его в пустыне, на дороге в Мейдум». Мы на рассвете пришли к пустыне по мейдумской дороге — и вот ты здесь!

— О! А я так беспокоился! Я говорил себе: «Придет ли мой брат? Узнает ли он меня, ведь я даже не знаю его имени?» О! Как я был глуп! Сепфора была права, как всегда, и она посмеивалась надо мной!

— Ты бы ему поверил? — вмешалась Мириам, пожирая его глазами. — Ты бы ему поверил? Когда ты был младенцем, я носила тебя на руках!

Моисей опять смущенно рассмеялся, но глаза его оставались серьезными.

— Меня? — удивился он.

Но Аарон уже повернулся к той, на кого указал Моисей. Брови у него сошлись в удивлении, и он остановил на Сепфоре и Элиазаре свой горящий, как уголь, взгляд.

— Сепфора? — спросил он, прежде чем Мириам успела ответить Моисею.

— Да, Сепфора! — горячо подтвердил Моисей. — Сепфора, моя любимая, моя жена крови. Да будет благословенна та, которой я обязан всем, даже жизнью. Вот мой первенец, Гирсам. Вот мой второй сын, которого я сам назвал Элиазаром — Бог моя опора , потому что он пришел в мир в тот момент, когда раздался голос Господа нашего Яхве.

Сепфора улыбалась, но в ответ увидела лишь выражение недоумения. Тяжелый взгляд Мириам, который еще больше подчеркивала ужасная отметина на ее лице, остановился на Сепфоре с таким вниманием, словно она желала увидеть все, что скрывали одежды. Аарон в удивлении повернулся к Моисею:

— Твоя жена?

Мириам сделала шаг вперед, повернулась в сторону Мюрти, словно надеясь на ошибку.

Моисей неловко рассмеялся, одним движением обнял Сепфору и Элиазара:

— Это дочь Иофара, мудреца и великого жреца царей Мадиана. Ему я тоже многим обязан. Все, что ты видишь здесь, брат мой, — это стадо, мулы и верблюды, даже эта туника и сандалии — все это свидетельства доброты Иофара. Эти пастухи, которые сопровождают меня, жили во дворе Иофара. Но самый большой его дар — это его дочь, которую он дал мне в жены. О да! Я говорю вам, что Моисей не стал бы Моисеем без Сепфоры и без Иофара!

Моисей пытался вложить хоть немного теплоты в свою длинную речь, чтобы смягчить холод, исходивший от Аарона и Мириам.

— Значит, ты был у Мадианитян? И их священник — кушит?

Тут Моисей рассмеялся по-настоящему, и в его смехе зазвенела добродушная насмешка.

Сепфора тоже засмеялась, стараясь, чтобы ее смех прозвучал вежливо и кротко:

— Нет, Аарон, не беспокойся. Мой отец Иофар — сын Авраама и Кетуры, как и весь народ Мадиана.

Лица брата и сестры выразили удивление, их вежливые улыбки, обращенные к Сеифоре, были таковы, что она опустила было глаза под их тяжестью, но тут же рассердилась на себя за такую покорность.

Рука Моисея сжала ее плечо, и даже сквозь ткань она почувствовала его беспокойство и догадалась о несказанных словах сочувствия: «Не обижайся, они не знают тебя. Они еще ничего не знают. Они из Египта, и они привыкли к плетке Фараона. Они недоверчивы, но это скоро пройдет.»

Вслух он сказал:

— Это длинная история, я вам расскажу обо всем позднее. Отправимся в путь, мне не терпится скорее добраться до Уазета. Поговорим в пути, нам надо много узнать друг о друге.

Аарон согласно кивнул, но на лице Мириам было видно разочарование и непонимание. И страдание. Радость от долгожданной встречи с братом была омрачена.

Тридцать дней шли они к югу по узким влажным тропинкам, стараясь избегать больших караванных дорог. Сепфора никогда не видела ничего подобного. Вдоль берегов реки расстилались зеленые поля, сады и рощи. Река, по которой скользили многочисленные похожие на огромных бабочек лодки, была усеяна густо заросшими островками.

Пальмовые рощи и сады были такими обширными и цветущими, что они одни, казалось, могли бы прокормить все Мадианское царство. Сепфора видела неизвестные ей фрукты, злаки и растения. Время от времени в зарослях тростника, фикуса и лавровых кустов, меж финиковых пальм, с которых свисали тяжелые гроздья плодов, мелькали мулы и ослы. Ей очень хотелось разглядеть все поближе, но Аарон и Мириам упорно держались подальше от непрошенного любопытства местных жителей.

— Среди них немало шпионов, — объясняли они. — Они сразу заметят, что вы не египтяне и донесут солдатам Фараона.

Сепфора несколько раз с трудом удерживалась, чтобы не повторить того, что она уже неоднократно говорила Моисею: чего нам бояться, если ты подчиняешься воле вашего Бога? Но она молчала, не желая смущать Моисея. К тому же она так мало видела своего супруга, что, попытайся она привлечь внимание Моисея, она могла бы навлечь на себя гнев его брата и сестры, не скрывавших своего недовольства.

Моисей почти все время проводил в разговорах с Аароном. Сначала они сидели в одной корзине, но Аарону мешало покачивание на спине верблюда, и они пересели каждый на своего мула, которые шли бок о бок под бесконечное бормотание их голосов. Через несколько дней Сепфора стала различать только сухой и четкий голос Аарона, что-то все время говорившего Моисею, который слушал и согласно кивал головой.

Во время остановок они удалялись и вместе совершали приношения Богу Яхве. Ели они отдельно от всех, и Аарон продолжал говорить не останавливаясь. Когда в посреди ночи Моисей приходил в палатку, Сепфора уже спала. По утрам, при первых лучах солнца, Аарон будил их, торопя Моисея совершить утреннее приношение, требовал немедленно складывать шатры и отправляться в путь, боясь, что их могут заметить шпионы или солдаты Фараона.