Юзеф Крашевский - Фаворитки короля Августа II

На следующее утро, прежде чем к нему собрались все множество его акцизных чиновников, его потребовали к королю. Гойм должен был отправиться в замок, опять не повидавшись с женой.

Август был к нему крайне милостив: он дружески укорял его в продолжительном отсутствии и между прочим сказал:

— У тебя, мне кажется, при дворе есть много врагов, тебя хотели от меня отстранить. Но ты не бойся этого. Ты имеешь во мне более могущественного друга, чем все твои недоброжелатели. — Король, похлопав его по плечу, добавил: — Поверь, что я никому тебя в обиду не дам.

Гойм не знал, как благодарить его величество за все милости, и стал находить их разгадку только тогда, когда в дальнейшем разговоре о состоянии государственных финансов Август начал жаловаться на недостаток денег и сказал:

— Милейший Гойм, мне нужны деньги, и я надеюсь, что ты об этом позаботишься.

Так они и расстались.

Время было около полудня, когда Гойм возвратился домой с этой аудиенции, и едва он вошел в свой кабинет, как в другие двери вступила Анна. Она была одета очень скромно, в простое черное платье. Лицо ее было серьезно.

Войдя, она заперла за собой дверь на ключ и отстранила от себя спокойным движением руки Гойма, бросившегося было к ней с приветствиями.

— Я ждала вас, граф, — начала она спокойным голосом. — Я пришла сюда за тем, чтобы поблагодарить вас за все, что вы сделали мне доброго. Поверьте, что я этого не забуду. Но теперь я должна сказать вам нечто такое, что вас, может быть, немного расстроит… Что делать, я совсем не хотела бы вас огорчать, но я принуждена сообщить вам, что наша супружеская жизнь должна считаться оконченной. Не будем грустить об этом! Мы не видели в нашем браке никакого счастья, между нами даже не было симпатии, без которой жизнь не жизнь, а мука. Немало времени прошло, как мы так тяготим друг друга, без всякой надежды на что-нибудь лучшее, и… нам, граф, пора проститься! Вам, граф, известна моя откровенная натура: я всегда люблю действовать прямо и так поступаю и теперь. Его величество сделал мне честь, заверив меня в своей дружбе и защите, а он в моих глазах достоин того, чтобы я на него положилась. Я его люблю и решилась ему повиноваться. Но обманывать вас я не могу и не желаю: мы, граф, должны расстаться, и чтобы сохранить вашу честь, я вам предлагаю развод. Иначе я поступить не могу. Если вы согласитесь, чтобы брак наш был расторгнут, вы можете быть уверены в моем всегдашнем к вам расположении. Всегда и во всем вы будете иметь во мне самую искреннюю помощницу; но если вы будете так неблагоразумны, что не дадите вашего согласия, то знайте, что, во-первых, это нимало не изменит моего решения, а во-вторых… это только заставит меня решительнее забыть всякую вам признательность и помнить лишь одно, что вы становитесь препятствием к моему счастью.

Гойм выслушал все это в мертвой неподвижности, как пораженный громом, — он никак не предполагал, что дело уже приняло такие размеры.

По его бледному лицу только разлилась какая-то синевато-багровая краска. Бедного министра не столько возмущала самая суть дела, как то страшное хладнокровие, с которым Анна ему все это излагала.

— Так вот что! — произнес, весь побагровев, Гойм. — Так вот какова ваша благодарность мне за то, что я вывел вас из вашей трущобы на свет Божий! О, я вижу, что я отогрел змею на своей груди, и вот она меня жалит!

И Гойм, сжав кулак, вдруг поднял его над головой и, кинувшись к жене, закричал неистово:

— Как вы могли решиться оставить мужа и сделаться игрушкой минутной прихоти самого легкомысленнейшего человека?

Анна смерила его взглядом и спокойно отвечала:

— Граф, не в этом тоне продолжайте!.. Я знала, что вы мне будете говорить именно это; но поверьте мне, что в ваших предостережениях я нимало не нуждаюсь и знаю, что я делаю. Предоставьте мне самой заботиться о моей судьбе и не пробуйте поколебать мою решимость, она неизменна. Я прошу вас быть благоразумнее и выбирать, пока есть время для какого-нибудь выбора: предпочитаете вы, чтобы я получила развод с вами с вашего согласия или чтобы вашего согласия не спрашивали? В первом случае мы расстанемся друзьями, во втором, конечно, о дружелюбии не может быть речи. Вот весь вопрос, который вы можете решить, как вам угодно!

Гойм никак не ожидал от жены такой твердости в таком деле, и им овладели и удивление и гнев, а при них заклокотала и ревность: под влиянием всех этих мучительных чувств он поддался неистовому раздражению и заметался по комнате, бешено толкая и расшвыривая вещи.

Анна, давно привыкшая к взрывам его ярости, не придавала особенного значения этому и ждала конца, чтобы, не выходя отсюда добиться — да или нет. Наконец, заметив, что припадок утихает, она проговорила самым спокойным тоном:

— К сожалению, я вижу, что вам гораздо труднее решиться, чем я думала; в таком случае я дам вам время обсудить мое предложение. Имейте только в виду, что теперь вражда со мной есть в то же самое время и вражда с королем, а это может быть для вас небезопасно: от этого зависит или ваше возвышение или опала.

С этими словами она вышла, не ожидая ответа.

Гойм продолжал метаться по комнате: его отчаяние, вероятно, продолжалось бы очень долго, если бы оно не было прервано приходом графа Фицтума.

— Что с тобой, Гойм? — воскликнул Фицтум. — Отчего это ты так печален?

— Что со мной? Вот, право, хорош вопрос! — отвечал Гойм. — Да вы, мои голубчики, наверно все это лучше меня знаете. Ведь это вы же, мои милые друзья, приготовили мне такую приятную новость… Моя жена, моя Анна меня бросает! Она понадобилась королю; ему все нужны! Что же с этим делать? Но зачем же она шла за меня замуж? Чтобы потом изменить мне, осрамить перед всем светом и выставить меня всем на посмешище? Неужто все это такие приятные вещи, что мне нечего печалиться, а надо радоваться и улыбаться?

Фицтум дал ему волю высказаться и потом начал:

— Послушай, Гойм! Что тебе жаль расстаться с прекрасной Анной, это очень понятно, но ведь она тебя никогда не любила, да и ты слишком уж ветрен, чтобы я поверил, что ты ее так сильно обожаешь. Честь же твоя не пострадает нисколько, потому что не ты оставляешь жену, а все знают, что она тебя покидает. Будем лучше рассуждать основательно, я пришел с поручением короля.

Гойм насупил брови.

— Что же мне приказывает его величество? — пробормотал он с иронией в голосе.

— Король желает твоего согласия на развод с женой и за это обещает тебе свою милость и признательность. А в противном случае… Я, право, не знаю, что тут тебе рассказывать! В противном случае, мой милый Гойм, ты, разумеется, накличешь на себя большие беды. С королем бороться нельзя, значит, выбирай что хочешь, но помни, что с этих пор малейшая обида графине будет считаться оскорблением его величества.