Юзеф Крашевский - Фаворитки короля Августа II

— Превосходно! Но только зачем королю нужно мое согласие на это? — закричал Гойм. — Не все ли равно, согласен я или не согласен? Король без всякого моего согласия может сделать все, что ему угодно: консистория не мне, а ему послушна; но я не могу благодарить его величество за то, что он лишает меня моей жены!

Фицтум его перебил:

— Постой, король тебя просит о согласии, это, разумеется, только доказывает в известной степени его желание быть с тобой деликатным; если же ты это ни во что не ценишь, то, конечно, обойдутся и без твоего согласия, но тогда тебе неловко будет оставаться при дворе, а король, очевидно, хочет оставить тебя при твоей должности.

— Да, он хочет меня при ней оставить, потому что я ему на ней нужен! — пробормотал Гойм.

Фицтум на это ничего не отвечал. Он встал, прошелся несколько раз по комнате и, снова сев на диван, сказал:

— Однако, время идет, мой милый граф, и я должен ехать, чтобы передать твой ответ; решись же и скажи его! Если я уйду от тебя без ответа, дело будет уже непоправимо.

— Ну, и что же это будет? — продолжал он после минутной паузы. — Я еще раз, и притом последний, повторяю: граф Гойм, король Август ждет от вас ответа! Скажете вы мне или нет, что я должен передать его величеству?

— Да разве тут есть что выбирать? — воскликнул министр. — Что вы ко мне, в самом деле, пристаете? Ведь это одна насмешка: стали у человека с ножом у горла, прося позволения взять у него жену, которую уже ранее решили отнять… Что тут выбирать? Поезжайте, мой любезный зять, по вашему приятному поручению к его величеству и доложите ему, что я крайне ему благодарен за то, что он отбирает у меня жену, что я на это совершенно согласен, очень этому рад, счастлив и в упоении моего счастья лобызаю его руку. Довольно ли вам моей верноподданнической покорности? А если мало, то можешь добавить, что я сожалею, что подношу его величеству не целый фрукт, которого не касались уста, а плод… который я уже достаточно отведал. Прошу его извинения в этом, ха, ха, ха…

— Ну, это, знаешь, кажется, будет лишнее!

— Отчего же?

— Нет, право, лишнее. Прощай теперь: я иду и буду знать, что сказать и о чем умолчать; а ты, выпей-ка, брат, стакан холодной воды, да вспомни многих, которые позавидовали бы тебе.

Фицтуму, наверное, вспомнилась и его собственная доля, в то время когда его жена, сестра Гойма, была ненадолго фавориткой Августа.

Пока происходили эти переговоры, король нетерпеливо ждал в замке ответа Гойма и наконец, не дождавшись, сам поехал в дом своего злополучного министра и прямо прошел в покои его жены.

Фицтум не знал этого и, простясь с Гоймом, хотел ехать в королевский замок, но получив известие, что Август ожидает его здесь, направился на половину графини.

Август по одной походке и по лицу Фицтума сразу увидел, что Гойм не сопротивляется, и был спокоен, но прекрасная Анна, вся в тревоге, бросилась навстречу роковому послу.

— Ну, что, граф, были ли вы счастливее меня? — вскричала она.

— Графиня, никто не может быть вас счастливее! — отвечал с поклоном и улыбкой Фицтум. — Но я был только терпеливее вас. Я дал вашему мужу волю излиться в словах и за то приношу вам самую желанную весть: Гойм на все согласен!

В черных глазах Анны вспыхнула радость, и она чуть не кинулась на шею Фицтуму.

— О, если бы вы знали, какую вы мне дорогую принесли весть! Чем вас благодарить? — воскликнула она и, кинувшись к столу, на котором стояла золотая шкатулка, схватила ее и подала Фицтуму.

Король подбежал взглянуть на подарок и тотчас же вырвал его из рук Фицтума.

В шкатулку был вправлен миниатюрный портрет Анны, который был сделан несколько лет тому назад.

— Нет, извините, — воскликнул король, — это уже слишком много для тебя, Фицтум!.. Я конфискую это моей королевской властью и взамен дарю двадцать тысяч талеров, а этот портрет никто не может и не будет иметь, кроме меня!

Анна бросилась королю на шею.

На другой день граф и графиня Гойм подали прошение о разводе через своих уполномоченных, королевский указ ускорил дело, и через три дня решение консистории было объявлено для всеобщего сведения и по желанию Анны было прибито на всех площадях, общественных зданиях и местах.

В тот же самый день Анна переехала от мужа в новый дом, который для нее приготовили. Он был недалеко от замка, а для большего удобства его на скорую руку в несколько часов соединили с замком крытой галереей.

Известие о разводе, как громом, поразило весь город. Графиня Гойм оставила фамилию мужа и стала называться по имени своей родни в Голштинии госпожей Ко́зель. Август клятвенно обещал выхлопотать ей у императора Иосифа графский титул и, вместо временно занятого ею дома, обещал через несколько месяцев выстроить ей дворец лучше сказочных хором из «тысячи и одной ночи».

Давно уже ни одна любовница короля не овладевала так сильно всеми его помыслами, сердцем и чувствами. Он проводил с Анной целые дни, забывая все остальное на свете. Его почти нигде нельзя было увидеть без Анны.

Княгиня Тешен не имела более никаких надежд возвратить себе внимание короля. Август ее совсем оставил. Впрочем, все богатство, полученное ею во время фавора, осталось при ней, и она была свободна располагать собою, как ей угодно.

Август должен был щадить ее ради кардинала Радзейявского, на которого она имела большое влияние, а Радзейявский мог сильно повредить намерениям короля… Но что же думала и замышляла ревнивая и мстительная Тешен? Несмотря на множество шпионов, которыми Фицтум окружил ее по приказанию короля, о намерениях ее нельзя было ничего узнать. Пробовали было выпытать у нее тайну через баронессу Глазенапп, которая ненавидела сестру, но княгиня была слишком осторожна: она только молчала да плакала. Никто не знал даже, останется ли она в Дрездене или поселится в Гойерсверде, или же наконец вернется в Польшу. В доме не было заметно ни приготовлений к отъезду, ни других перемен, только слишком многочисленная дворня теперь значительно сократилась. Но тех, кто остались верными княгине, все подозревали в шпионстве. Общество вокруг нее группировалось невеселое; дни ее шли уныло, прежние друзья отставали; но зато князь Людовик Виртембергский приходил все чаще.

Придворные интриги, некоторое время направлявшиеся исключительно на низложение княгини Тешен и возвышение Анны Ко́зель, теперь, после победы последней, приняли другое направление.

Фюрстенберг, которого король вначале избрал посредником в этом деле, теперь должен был уступить свое место Фицтуму, оказавшему такую ловкость при устройстве развода.

При дворе Августа II начали образовываться две враждебные партии, и этот распад становился с каждым днем все заметнее и очевиднее.