Юзеф Крашевский - Фаворитки короля Августа II

В тот же вечер Август сам передал Ко́зель весь свой разговор с Шуленбургом.

Графиня, выслушав его, порывисто встала со своего места и сказала:

— Как? И ты от этого отказался? Ты не хочешь даже попытаться возвратить свои ужасные потери?

— Найдется другой, кто отомстит ему за меня, — отвечал Август, — я в этом глубоко уверен, и не будем больше об этом говорить.

Ко́зель видела, что еще не настала пора спешить с замыслом, и надо было ждать. Она, скреп я сердце, заговорила о другом и начала занимать Августа придворными сплетнями.

Ко́зель давно уже добивалась, чтобы король свел ее в лабораторию алхимика, содержавшегося в угловой башне замка, откуда был прекрасный вид на Эльбу и отдаленные лесистые берега. Несчастный Беттигер, просидевший в тюрьме долгие годы, окружен был, однако, всякими житейскими удобствами, какие, конечно, и надлежало иметь тому, от кого ожидались несметные богатства.

Фюрстенберг продолжал уверять короля, что великая тайна почти уже достигнута. Сам он работал вместе с узником то в своей собственной лаборатории, то в башне, где Беттигер имел великолепное помещение с садом, полным цветов. К столу Беттигер приглашал много гостей. Для развлечения ему разрешалось прогуливаться по всем коридорам и длинной галерее, которая шла вокруг всего замка с крепостью и служила королю для его секретных похождений. Привыкнув к своей участи и убедившись, что ему не удастся бежать, Беттигер предавался увеселениям, морочил Фюрстенберга и, Бог весть, может быть, и сам верил еще в свои средства открыть философский камень. Он исчерпал все формулы, прочел все книги, испробовал все рецепты — должно же было все это к чему-нибудь привести его, и оно, как ниже увидим, привело.

Зная о могуществе Ко́зель и желая приобрести ее благосклонность, узник ежедневно посылал ей букет из лучших цветов своего сада и тем постоянно напоминал о себе.

Графиня тоже любопытствовала взглянуть на Беттигера; но король то вовсе отговаривал ее от этого, то откладывал посещение. Но в тот день, до которого дошел наш рассказ, Ко́зель была так настойчива и вместе с тем так прекрасна, что Август не решился ей более отказывать.

— Хорошо, — сказал он, — мы сегодня идем к Беттигеру!

По случаю, рядом не оказалось никого, кого можно было послать уведомить алхимика о посещении, и король, выглянув в окно, увидел Фрёлиха, отгонявшего от себя подступавших к нему придворных.

— Вот как раз есть и посол! — произнес Август и, кликнув шута, сказал ему:

— Сегодня, до вечера, я назначаю тебя своим камергером, чтобы ты не говорил, будто напрасно таскаешь за собой такой тяжелый ключ. Ступай сейчас к Беттигеру и скажи ему, чтобы был готов принять богиню Диану, которая навестит его вместе со мной!

— С Марсом, с Аполлоном, с Геркулесом! — добавила обрадованная Ко́зель.

— Да! Одним словом, идет целый Олимп! — воскликнул, низко кланяясь, Фрёлих. И расчищая себе палкой дорогу, с великой важностью в лице отправился главной галереей к наружной башне.

За столом алхимика в это время сидело веселое общество. Опустошались бокалы, сыпались остроты. В числе гостей были: князь Фюрстенберг, большой приятель Беттигера, Чирнгаузен, знаменитый любитель алхимии, и Немин, секретарь и страж Беттигера. Круглая комната в башне, занимавшая весь этаж, служила узнику для приема гостей. Комната эта была убрана со вкусом и даже с роскошью: ее толстые стены были обиты персидской шелковой материей и увешаны зеркалами. Мебель была лакированная и раззолоченная. Столы и шкафы изукрашены бронзой. Отсюда же, из этой комнаты, небольшая узенькая лестница за потайной дверцей вела вниз в лабораторию; другая вела наверх, где была спальня алхимика.

Беттигер между всеми своими гостями отличался прекрасной осанкой и веселым лицом, в котором проглядывали быстрая сообразительность и свободное, веселое остроумие. Одетый чрезвычайно изысканно, он скорее был похож на богатого дворянина, приехавшего в гости, чем на строго содержимого узника, обязанного корпеть над котлом с целью открыть великие тайны алхимии.

Гости только что осушили бокалы в честь хозяина, и бывший аптекарь собирался возгласить новый тост, когда в дверях показался королевский посол в остроконечной шляпе и в пунцовом фраке.

— А! Фрёлих! Фрёлих! — воскликнули гости Беттигера. — Что это значит, как и зачем ты попал сюда?

— Прошу извинить меня, — начал Фрёлих. — Сегодня я не просто Фрёлих, как это вам, господа, может быть, кажется. Его королевскому величеству сегодня благоугодно было назначить меня на двадцать четыре часа своим камергером и в этом звании послать меня сюда с уведомлением, что богиня Диана вместе с Геркулесом сейчас осчастливят Беттигера своим прибытием. — И Фрёлих с комической важностью стукнул палкой о пол.

Все вскочили из-за стола. Беттигер с Немином и позванным слугой начали прибирать комнату. Отворили окна. Хозяин послал за букетом. Чирнгаузен, отлично знакомый с тюремными апартаментами алхимика, отворил потайные дверцы и спустился в лабораторию, чтобы скрыться от взоров короля. Остальные гости разошлись боковыми коридорами, чтобы не встретиться с королем, который должен был идти главной галереей. В зале Беттигера остались только Немин и князь.

Они с чрезвычайной поспешностью расставили всю мебель, усыпали паркет цветами и стали ждать олимпийских гостей. Беттигер стоял у порога с букетом из цветущих померанцевых ветвей в руке.

Олимп не замедлил.

При входе графини Ко́зель Беттигер опустился на колени.

— Богоподобных встречают на коленях, — сказал он, подавая графине букет, — и чествуют их фимиамом и цветами!

Слуги в эту же минуту внесли в комнату зажженные канделябры, и все оживилось. Ко́зель с улыбкой приняла букет и благодарила Беттигера, а в то же время с любопытством оглядывала комнату и, по-видимому, недоумевала, что не видит здесь никаких признаков «великого дела» . Вошедший вместе с графиней король тотчас же объяснил ей, что они теперь, собственно, в гостиной алхимика, и все препараты «великого дела» находятся в лаборатории.

— Но я желала быть именно там, где в поте лица, с молитвой на устах доискиваются великой тайны.

— Графиня, — отозвался Беттигер, — это такое мрачное, полное тяжелых испарений место, что божеству незачем сходить туда.

— Но где не нужно быть божеству, туда стремится любопытство женщины! — отшутилась Ко́зель и, взглянув в упор в глаза Беттигера, добавила:

— Боги повелевают смертным вести их в темные склепы Аида, и смертные, конечно, должны повиноваться. Не так ли? Указывайте же дорогу, любезный Беттигер!

Алхимику не оставалось ничего, как повиноваться, и он открыл потайной ход и со свечой в руке пошел вперед. Графиня последовала за ним. Август следовал за графиней.