Юзеф Крашевский - Фаворитки короля Августа II

После кутежа ночью с Дюпарк Август по возвращении в свои апартаменты почувствовал силу привычки и, вспомнив об Анне, захотел загладить свою неверность. Чтобы избежать сцен объяснения, он послал к ней Фицтума с поручением подготовить их свидание.

Фицтум до тех пор не вмешивался ни в какие интриги против Анны и находился с ней в добрых отношениях. Он явился к ней как бы сам по себе осведомиться о здоровье и нашел ее хотя и опечаленной, но довольно спокойной. Графиня держала на коленях свою старшую дочь.

На вопрос Фицтума о здоровье она отвечала:

— Как видите, граф, я здорова. Или, — добавила она с улыбкой, — вы, быть может, видите на моем лице признаки какой-нибудь опасной болезни?

— О, что до вашего лица, то я вижу на нем только одно, что вы всегда прекрасны.

— А вы всегда очень милы, любезный граф, — отвечала Анна и ни словом не подала своему собеседнику повода свернуть разговор ко вчерашним театральным событиям.

Фицтум увидел, что графиня не заговорит первая о короле и Дюпарк, а сам он не был уполномочен начинать такой разговор и потому сократил визит и, откланявшись Анне, вернулся к Августу с докладом, что нашел графиню в состоянии довольно спокойном.

Август целый день боролся с собою, но под вечер не выдержал и отправился во дворец «четырех времен года».

Август чувствовал, что он привык к Анне, и хотя страстная любовь к ней у него давно уже прошла, но ему было необходимо ее видеть.

Со своей стороны, Ко́зель, давно опытом убежденная, что нет на свете красоты, которая могла бы пленить Августа до того, чтобы владеть им без раздела, махнула рукой и решилась снисходительно относиться к его легкомысленным изменам.

— Вы вчера в театре сделали мне очень неприятную сцену, — начал король, — я этого очень не люблю, это почти публичный скандал, что мне как королю, я думаю, сносить непристало.

— Государь, если бы не моя любовь к вам…

— Полноте, пожалуйста, с такой любовью! Если она искренна, то что же мешает ей быть и благоразумной?

— Простите ей бессилие быть благоразумной! Я каюсь, что ищу невозможного, желая, чтобы меня не меняли на каждую встречную.

— Не невозможного, — отвечал Август, — вы ищите, а вы бы лучше избавили меня от своей смешной ревности.

— Не подавайте к ней повода, государь.

Король пожал плечами и проговорил:

— Где поводы? Кто виноват, что вы их видите повсюду?

Ко́зель ничего не ответила: с нее было довольно того, что ей не угрожает дальнейший гнев Августа, и они помирились.

После этого происшествия отношения Анны с королем несколько изменились — они сделались менее сердечными, и в них вкралась постоянная сдержанность. Порывы страсти обнаруживались только во вспышках из-за Дюпарк, от чего ревнивая Анна никак не могла удержаться, несмотря на всю свою твердую решимость.

Дюпарк, впрочем, была не в состоянии долго интересовать пресыщенного Августа. Это была женщина, которая могла понравиться его развратным инстинктам, но она не могла владеть его сердцем, и страсть кончалась тотчас вслед за удовлетворением причуд, которым она сослужила свою мимолетную службу.

Вульгарное обращение Дюпарк и ее театральных приятельниц постоянно пробуждало в короле желание иного общества, и все эти женщины вдруг сразу ему надоели; а вместе с тем Ко́зель возвратила себе прежнее влияние.

Так опять прошел год.

В следующем же году в Дрезден приехал датский король Фредерик IV, который на обратном пути из Италии пожелал навестить свою тетку, королеву саксонскую. Август, пользовавшийся каждым удобным случаем, чтобы праздновать и сорить деньгами, принимал своего августейшего родственника с удивительной роскошью. Он, еще до приезда его, сам лично обдумал весь план разнообразнейших увеселений, которыми непременно желал восхитить повелителя Дании. В числе оригинальностей этого плана было то, что графине Анне Ко́зель как прежней подданной датской короны по рождению (она была из Голштинии), предназначалось быть хозяйкой. Таким образом, она была призвана играть всегда на собраниях и на пирах первую роль.

Как только в Дрездене стал известен день приезда Фредерика IV, король с вечера выслал навстречу ему самую почетную свиту с отрядом отборного войска и музыкантов.

Сам Август, окруженный великолепнейшей свитой придворных, встретил Фредерика IV за две мили от города и сопровождал его в Дрезден, куда кортеж въехал при громе орудий и яркой иллюминации.

Около замка стояла королевская гвардия. На главной лестнице гостя встретили королева и молодой принц.

В парадных апартаментах их ожидали придворные дамы; королева каждую из них представляла своему августейшему племяннику.

Но этот официальный прием продолжался весьма недолго. После короткого разговора Фредерика с теткой и родными Август взял его под руку и провел в предназначенные для датского короля комнаты. Но и тут они не задержались и через несколько минут шли уже крытым ходом, соединявшим королевский замок с дворцом графини Ко́зель.

Парадный ужин, который должен был происходить со всем церемониалом двора Августа, был сервирован в большой зале замка. Все придворные чины — кравчие, подчашии, подкомории и пажи — в богатых, расшитых галунами уборах были на своих местах у стола, как им надлежало быть по этикету.

Датский король сидел между Августом и королевой. Первый провозглашенный за его здоровье тост отсалютовали пушечными выстрелами с крепостных стен. На хорах и в галереях играла музыка. Вся зала, блестевшая огнями и золотом, была убрана также зеленью и цветами. Тут были собраны богатства, какими в то время едва ли мог похвастать какой бы то ни было другой европейский двор.

Но и все это можно было почесть бледным и незанимательным. Вокруг стола стояли красивейшие из дам двора Августа, а среди них самой прелестнейшей была, разумеется, она , Анна Ко́зель. Богатый, усыпанный бриллиантами туалет был превосходен.

Датский король был поражен ее красотой и, вероятно, желая сделать удовольствие Августу, попросил у своих августейших хозяев, чтобы графине разрешено было сесть. Август, разумеется, был очень этому рад и в знак согласия кивнул головой. Анна поклонилась и заняла место, к немалому неудовольствию других дам, которые остались стоять на ногах.

Фредерик гостил в Дрездене сорок дней, и все это время изобретательность саксонского короля не истощалась; одно удовольствие сменялось другим. Король был на это неподражаемый мастер.

На дрезденские карнавальные праздники собирались придворные и дворяне, обязанные наряжаться в дорогие костюмы. Не менее разнообразны были королевские охотничьи развлечения: скачки по лесам за оленями, травля кабанов и зайцев, стрельба куропаток и фазанов. Рыцарские игры, карусели, скачки за перстнем, пешие турниры, стрельба при факелах в специально сделанных для этого стрельбищах на рынке, — все это оживляло и разнообразило удовольствия.