Элли Мидвуд - Австриец

— Только вот ты не остался там…

Я ответ взгляд, вспоминая её маленькую фигурку, сидящую на коленях возле могилы с моим именем. Меньше всего я хотел, чтобы она оплакивала меня на моей могиле, вот и вернулся обратно в мир живых, чтобы продлить свое жалкое существование пока… Я не знал, что там было за этим страшным «пока», но я готов был жить только ради нее.

— А-а, та девушка. — Гейдрих опустил глаза с мечтательным выражением; он вдруг стал до странного похож на ангела. — Это все из-за нее, да? Мое убийство, то, что ты сдался им сам, решил осознанно пойти на все страдания, на заключение… На повешение даже? Зачем? Она же обычная девчонка.

— Тебе не понять. Ты никогда никого не любил, кроме себя.

— Может, ты и прав. — Гейдрих весело согласился. — И всё же, в благодарность за то, что ты принял мою вину на себя, позволь предложить тебе мой подарок — легкую смерть. Как ты на это смотришь?

— Ну и как ты, интересно, собираешься меня убить? — фыркнул я, окидывая его презрительным взглядом. — Ты же чертов призрак.

Вместо ответа покойник набросился на меня с нечеловеческой силой, придавил ноги к кровати весом своего очень даже тяжелого для бестелесного призрака тела и стиснул мне виски обеими руками, холодными, как лед. Он продолжал смотреть мне прямо в глаза, не мигая, ухмыляясь моим тщетным попыткам высвободиться из его смертельной хватки. Я уже начал чувствовать ту острую, пульсирующую боль, которая едва не убила меня во время первого мозгового кровотечения. С ужасом ускользающей от меня реальности, я понимал, что это снова происходит.

— Оставь… меня… в покое! — я зарычал сквозь стиснутые зубы, едва не теряя сознание от безумной боли. Он сжал руки еще сильнее, и, почти на пороге смерти, мне удалось всё же протянуть руку к столу рядом с кроватью и сбросить алюминиевую кружку на пол. Оглушительный грохот от падения метала на бетонный пол и немедленный звук открывающейся в мою камеру двери было последним, что я помнил.

Я никак не мог вспомнить, что общего было у итальянских «чернорубашечников» и у текущей ситуации в Веймарской республике — тема, на которую Мелита всего день назад так оживленно рассуждала — и изобразил виноватую улыбку, когда не смог ответить ничего внятного на её вопрос.

— Какой же ты ещё ребенок. — Хоть это и должно было прозвучать осуждающе, у нее это вышло почти по-доброму; еще и волосы мне вместо упрека погладила. — Когда ты уже начнешь меня слушать?

— Я слушаю.

— Ничего ты не слушаешь.

Мелита полезла в карман за портсигаром. Мы только что зашли домой — к ней домой, а вернее в её квартиру, которую она снимала вместе с её сестрой, Анникой. Как выяснилось, родители не очень-то одобряли ни образ жизни, ни политические взгляды своих дочерей, и решили избавить себя от постыдных объяснений, которые пришлось бы давать соседям, отправив обеих девушек на другой конец города, чтобы не развращали умы своих младших братьев и сестер своим поведением. Мелиту, как и Аннику, такое положение дел вполне устраивало. Мы все еще сидели за кухонным столом в пальто, пытаясь решить, было ли уже слишком поздно для кофе или слишком рано для алкоголя. Наконец, Мелита вручила мне свою сигарету, стряхнула с себя пальто и встала, чтобы достать два бокала и бутылку вина.

— Просто признай, что тебе все это не интересно, — снова заговорила она, наполняя бокалы до краев. — В этом нет ничего постыдного.

— Мне правда интересно. Просто много всего другого на уме.

— Например?

— Я скоро заканчиваю школу. Диплом, экзамены, университет… Ну, ты понимаешь.

Мелита кивнула понимающе и подняла бокал в тосте.

— Ну что ж, за твое будущее в таком случае. Ты уже знаешь, кем хочешь стать, когда вырастешь?

Я отпил из своего бокала и глубоко затянулся, с одной только целью — потянуть время с ответом. Я знал, кем я хочу быть «когда вырасту», но даже мой собственный отец скептически на меня взглянул, когда я озвучил идею о том, чтобы поступить на технологический факультет в Университет Граца — один из старейших и известных в Австрии, где он также получил свою докторскую степень по юриспруденции, чтобы затем я мог присоединиться к Датской колониальной службе и путешествовать по миру в качестве инженера. Я боялся, что Мелита на смех меня поднимет, если я только признаюсь в своих романтических мечтаниях.

— Я хочу изучать химию и технологию в Граце, — расплывчато ответил я, не вдаваясь в детали.

— Вот и умничка. Грац известен своими университетами.

Я даже немного удивился её поддержке, но невольно подумал о Далии и о том, как бы она отреагировала на мои планы, если бы мы все еще были вместе. Злясь на то, что она постоянно вторгалась в мои мысли, я отпил еще вина.

— Да. А еще я вступлю в их братство — «Арминия». Они тоже националисты, очень известные в Граце, — добавил я, желая убедить Мелиту в том, что я готов был делить с ней её интересы и, соответсвенно, быть частью её мира. Мысль о том, что еще одна девушка отвергнет меня из-за того, что мы расходились во мнениях, мне была невыносима.

— Что ж, это замечательно. — Мелита заправила белокурый локон за ухо и ободряюще мне улыбнулась. — У тебя все отлично сложится в жизни, солнышко. Ты — очень умный парень. Жаль только, меня рядом не будет.

— Мы можем писать друг другу, — предложил я.

Мелита закатила глаза.

— Я — девушка, и даже для меня это прозвучало ну уж слишком по-девчачьи.

Я рассмеялся.

— Ну ладно, извини. Как насчет того, что я буду приезжать навещать тебя в летние и зимние каникулы?

— Ничего из этого не выйдет, сладкий мой. Ты переедешь в Грац, станешь членом своего братства и забудешь обо мне.

— Не забуду.

— Ты еще не знаешь университетской жизни. Ты будешь купаться в вине и девушках к концу первого года, уж поверь мне. С твоей-то симпатичной мордашкой. — Мелита чмокнула меня в щеку, хоть и не было похоже, чтобы она хоть каплю расстроилась из-за нашего предстоящего расставания. Она разглядывала меня какое-то время, слегка покусывая нижнюю губу, а затем вдруг поднялась со стула. — А почему бы мне не научить тебя парочке вещей перед университетом? Потом спасибо скажешь.

Я посмотрел на нее в недоумении, пока она стояла рядом, играя моими волосами.

— Что?

— Пойдем, пока Анника с вечерней школы не вернулась.

Мелита исчезла в гостиной, и я, втайне надеясь, что она имела в виду то, чего мне так хотелось, чтобы она имела в виду, быстро скинул пальто, залпом допил свои стакан и последовал за ней.

— Иди сюда, — позвала она из спальни, куда я и направился с сияющей улыбкой во все лицо.

Мелита сидела на кровати и снимала чулки, аккуратно скатывая их из-под платья. Она глянула на меня, стоящего в дверях, и усмехнулась.