Элли Мидвуд - Австриец

— Йозеф «Зепп» Дитрих? Обергруппенфюрер СС? Тот, кто практически основал его?

— Да. Он самый. — Я взглянул на скорбное небо цвета грязной стали, на серый снег под ногами и втянул полную грудь сырого, колючего воздуха, вспоминая тот роковой день. — Я действительно не имел ничего общего с армией до встречи с ним, тут вы абсолютно правы. Единственной причиной, по которой я вообще оказался на том митинге НСДАП было то, что я вступил в партию в 1929, сразу после обвала валютного рынка на Уолл-стрит. Я знаю, что вам сильно досталось там, в Штатах, но не забывайте, что согласно Версальскому договору, мы все еще должны были платить репарации всем союзникам, и это был ваш американский залог, что держал нас хоть как-то на плаву. И тут вы начинаете требовать, чтобы мы немедленно выплатили его и в полном размере. Знаете, что мы тогда говорили, в двадцать девятом? Когда Америка просто чихнула, Европа чуть не умерла от инфлюэнце. Нам печки приходилось топить пачками денег, потому как это было дешевле, чем покупать уголь. Инфляция была настолько высока, что цена на обычный хлеб возросла до миллионов шиллингов в Австрии и рейхсмарок в Веймарской республике. Я вступил в НСДАП потому, что им было что предложить людям, и потому, что они хотели объединить Германию и Австрию. Они обещали работу, еду и единство, а это было все, чего мы тогда хотели. И не думайте даже, что они говорили хоть что-то об уничтожении евреев тогда. Гитлер никогда не скрывал своего антисемитизма, но он был достаточно сообразителен, чтобы держать рот на замке до тридцать пятого, когда он уже в открытую объявил о Нюрнбергских расовых законах. Партия ничего криминального не предлагала в 1929, уж поверьте.

— Охотно верю, доктор. Сильно сомневаюсь, что все эти люди так легко за ними последовали бы, если бы они что-то подобное предлагали.

— Вы правы. Не последовали бы. Многие до сих пор не могут принять правду о концентрационных лагерях. Вы слышали, что некоторые говорят о тех фильмах, что вы сейчас везде показываете?

— Что мы их сняли в Голливуде?

— Именно. — Я покачал головой вместе с ним. — Трудно принять правду о том, что лидеры, в которых они так свято верили, совершали что-то настолько ужасающее. Хотя, я отхожу от темы. Простите уж, агент Фостер, у меня это стало своего рода привычкой — защищаться ото всего, в чем меня постоянно обвиняют, хоть я и стараюсь заставить себя понять и принять свою вину. Но на сей раз, я говорю чистейшую правду: я присоединился к партии только потому, что у них тогда были только благородные цели. И, как член партии, я обязан был посещать хотя бы самые значительные митинги и собрания, особенно если на них присутствовали мюнхенские или берлинские лидеры. В тот день мы пошли на одно из таких собраний вместе с парой моих товарищей, и так получилось, что кто-то из них раздобыл места во второй ряд. Он заметил меня после собрания, Зепп Дитрих, и махнул рукой, подзывая меня к себе. Я много о нем слышал естественно, и обернулся, как идиот, думая, что это он кого-то другого зовет, потому что ну никак не могло быть, чтобы такой известный офицер вдруг захотел о чем-то со мной толковать. Но он улыбнулся и указал на меня, говоря: «Да нет же, ты! Я к тебе обращаюсь! Ну-ка, подойди поближе, хочу поговорить с тобой». Я подошел к нему и отдал честь зачем-то… Он был таким величавым, таким важным в своей униформе со всеми наградами, и я так и стоял, чуть ли не в священном ужасе каком-то перед ним. У него была очень сильная аура, даже не могу объяснить… Он дал мне свою руку, и я пожал её, не веря до конца в происходящее. Его окружали его СС, и я чувствовал себя жутко неловко и совсем не на своем месте.

Он начал спрашивать меня о себе, мое имя, сколько мне было лет, почему я вступил в партию, где я работал… Он очень обрадовался, когда услышал, что я был доктором юриспруденции, и совсем просиял, когда я сказал, что я закончил учебу и получил докторскую степень всего за четыре коротких года. «Ты — очень смышленый молодой человек», сказал он мне. «Нам такие люди нужны. Как ты смотришь на то, чтобы присоединиться к СС?» Я думал, что мне все это снится. Зепп Дитрих, сам лично, пригласил меня вступить в его знаменитые, элитные СС! Да вы хоть знаете, что туда почти невозможно было попасть? Не только кандидату нужно было доказать свое арийское происхождение аж до 1750 года, но также мы должны были быть выше ста восьмидесяти сантиметров, без наследственных или умственных заболеваний в семье, в превосходной физической форме… Даже если у вас в зубе была бы всего одна пломба, вас бы уже не взяли, вы представляете?

— Вам тоже пришлось проходить полное медицинское обследование или же его слова было достаточно?

— О да, нам всем пришлось его проходить, без исключений. Он нас всего лишь рекомендовал, но мы тем не менее должны были всё же пройти весь процесс от начала и до конца.

— А это не было для вас немного… унизительно? — агент Фостер поинтересовался, пряча улыбку.

— Унизительно? — рассмеялся я. — Не более унизительно, чем для вас сходить к обычному врачу на обследование. Мы не считали это чем-то из ряда вон выходящим. Все через это проходили.

— Так вы оказались в рядах СС только потому, что Зепп Дитрих заметил вас по чистейшему совпадению?

— Верьте или нет. — Я снова рассмеялся. — Теперь понимаете, что я имел в виду, когда сказал, что мне везло, как утопленнику? Я попросту не мог отклонить его предложение. А после того дня все изменилось.

После того дня все изменилось. Дня, когда мне выдали новую униформу, рационную карточку и приняли мою клятву верности. Было что-то невероятно волнующее, пугающее, священное и загадочное в самом ритуале посвящения, когда нас, новых членов элитных СС, тщательно отобранных нашими лидерами, построили на плацу перед верховным зданием СС, ярко освящённым огнями сотен факелов, и когда к нам обратились сам рейхсфюрер СС Гиммлер и Зепп Дитрих — наши новые хозяева. Но не им мы принесли той ночью священную клятву верности, а нашему новому верховному лидеру, кого мы боялись и чтили, как какую-то высшую силу, посланную самим Богом на землю, чтобы возродить Германию, как Финикса, из пепла унижения и отчаяния — это Адольфу Гитлеру мы поклялись в ту ночь посвятить свои жизни, и принести их в жертву ради него, если бы это потребовалось.

Лидер нашей роты вызывал нас по двое, потому как только двое могли принести клятву одновременно, совсем не как в прежние времена, когда главнокомандующие принимали присягу сразу чуть ли не у целого полка. Это тоже делалось с определенной целью: нас было еще очень мало, избранных служить самому фюреру, и наши командиры сделали так, чтобы мы поняли и оценили величайшее доверие, оказанное нам. Первые СС были сформированы в 1925; мой же номер был всего 13039. Всего чуть больше тринадцати тысяч были признаны достойными быть принятыми в ряды одетых сплошь в черное СС, в течение шести лет.