Элли Мидвуд - Австриец

«Фюрер рассчитывает на меня, совсем замечательно, — лихорадочно думал я. — Как хорошо было, когда никто и имени моего не знал в Берлине. Как хорошо было, когда я был обычным начинающим адвокатом в Линце, с обычной работой, новенькой машиной, уютной квартирой, и с парой подружек, чтобы составить мне компанию по вечерам. Ну зачем Дитрих вообще заметил меня на том ралли? И зачем я так старательно выполнял все его поручения, что даже сам Гиммлер отметил мои успехи и поручил мне вот это теперь? И зачем ему надо было упоминать мое имя фюреру? И что, если у меня ничего не выйдет? Тогда что?»

Гиммлер наконец перестал мучить меня своим молчанием, прерываемым только едва слышным скрипом платка по стеклу его очков. Он снова надел их и вдруг неожиданно улыбнулся из-под своих темных усов.

— Не нужно так пугаться, штурмхауптфюрер. Вы прекрасно со всем справитесь. Я бы вам этого не поручил, если бы не был уверен в вашем грядущем успехе.

— Благодарю вас, рейхсфюрер.

Он уже собирался было отпустить меня, когда вдруг, как будто вспомнив что-то важное, махнул мне обратно к креслу напротив него.

— И вот еще что, прежде чем вы уйдете, штурмхауптфюрер. Сколько вам лет?

— Тридцать, рейхсфюрер.

Улыбка Гиммлера стала еще шире.

— Вы же знаете неофициальное правило касательно всего личного офицерского состава СС, не так ли, штурмхауптфюрер Кальтенбруннер?

Я нахмурился, наспех перебирая в уме все официальные и неофициальные сводки и правила СС, но так ничего и не нашел, что могло бы иметь хоть какое-то отношение к моему возрасту.

— Ежегодное медицинское обследование? — я все-таки озвучил хоть что-то приблизительно подходящее.

Гиммлер откинулся в кресле и громко расхохотался.

— Даю вам поощрение за попытку, штурмхауптфюрер! Но нет, я имел в виду ваше семейное положение. Всему офицерскому составу СС настоятельно рекомендовано обзавестись супругой до тридцати, если вы помните, что означает, что вы уже запаздываете. Когда я увижу ваши документы? — Закончил он уже с серьезным лицом, давая понять, что это была не шутка.

— А что если у меня пока нет подходящей кандидатки на роль моей будущей жены, рейхсфюрер? — осторожно спросил я в надежде, что он опустит тему.

— Не говорите глупостей! Я знаю по крайней мере о ваших нескольких весьма подходящих, как вы это называете, кандидатках на эту роль, штурмхауптфюрер. Все, что от вас требуется, это выбрать одну и прислать мне её документы.

Я заерзал в кресле, понимая, что ситуация выходит из-под контроля куда быстрее, чем я когда-либо мог себе представить в моем худшем кошмаре. Я уже почти хотел, чтобы он вернулся к обсуждению Аншлюса и желаний фюрера.

— Я только хотел сказать, что… Что, если я еще не встретил ту единственную, с которой я хотел бы провести всю жизнь? — попытался объяснить я с почти уже умоляющей улыбкой. Безусловно, он мог контролировать мою военную карьеру, но вот так совать свой нос в мои совершенно личные дела?

— А что будет, если вы никогда её не встретите, что тогда? — Гиммлер ответил вопросом на вопрос с легкой улыбкой, хотя глаза его остались по-прежнему серьезными. — Тогда мне что делать прикажете? Я ответственен перед Родиной и фюрером за будущее поколение немецкого народа, только вот откуда мне взять этот народ, если мои офицеры отказываются жениться и обзаводиться потомством? Вы, командующий состав СС, те самые люди, которые могут принести самое чистокровное потомство, совместно с одобренной отделом по расовой чистоте матерью, естественно; потомство, которое будет выращено как должно будущим лидерам рейха и которое поведет за собой народ, когда нас не станет. Вы понимаете, что речь идет не о ваших корыстных желаниях, но о долге перед Родиной, Эрнст?

Я отвел глаза в ответ на фамильярность, которую, как я уже знал, он любил использовать, чтобы еще больше надавить на очередного неподатливого подчиненного. Это была одна из его привычек еще со времен, когда он был директором школы, и хотел втолковать что-то нерадивому ученику, создавая иллюзию равенства между совершенно неравными людьми, и таким вот изощренным способом делая отказ невозможным.

— Так вы хотите, чтобы я женился на ком-то, к кому у меня нет никакой привязанности, только чтобы… разводить детей? — Я невольно прикусил язык, только сейчас услышав, как мерзко это прозвучало, и глянул исподлобья на Гиммлера, ища первые признаки приближающегося шторма у него на лице. К моему огромному удивлению, он остался совершенно спокойным.

— Не обижайтесь, Эрнст, но вы говорите, как какая-нибудь героиня женских романов, которая заламывает себе руки, умоляя родителей не выдавать её замуж против её воли. Не то, чтобы я такое читал, но моя жена имеет привычку только о них за ужином и болтать. — Гиммлер усмехнулся и продолжил более серьезным тоном. — Все, чего я прошу, так это чтобы вы нашли себе подходящую жену, и только. После того, как вы это сделаете, заводите себе сколько угодно любовниц, с которыми захотите провести всю жизнь, на стороне — этого рейх не запрещает. Напротив даже, чем больше детей вы заведете с любой подходящей матерью, жена она вам или нет, главное, что арийка и физически здоровая, тем лучше для нас. Понимаете, что я пытаюсь сказать?

— Так точно, рейхсфюрер. — Я кивнул, вздыхая.

— Вот и чудесно. Так какую из ваших многочисленных подружек я найду наиболее подходящей?

Я к этому времени уже понял, что все мои протесты не возымеют никакого эффекта, а потому только послушно опустил голову, в очередной раз беспрекословно подчиняясь приказам рейхсфюрера.

— Лизель, я полагаю. Элизабет. Она преданный член партии. Блондинка с голубыми глазами. Ей двадцать пять лет. Никаких наследственных заболеваний в семье, насколько я знаю. Она раньше была членом Лиги немецких девушек. Думаю, её бывшее начальство даст ей хорошие рекомендации.

Я наконец поднял глаза на улыбающегося Гиммлера.

— Ну вот видите? А говорили, нет подходящей кандидатки, — шутливо упрекнул меня он. Я едва сдержался, чтобы снова тяжко не вздохнуть. — Пришлите мне все её документы: свидетельство о рождении, свидетельства о рождении её родителей, её арийский сертификат — ну, вы знаете весь список. Я хочу, чтобы вы женились, самое позднее, в начале следующего года. Можете идти. Мои приказы для ваших австрийских коллег я вам уже отдал. Удачи, Эрнст!

— Слушаюсь, рейхсфюрер.

Я встал, отсалютовал ему и покинул штаб-квартиру Гиммлера, все еще не понимая, как я вообще оказался вовлеченным во все это с этими людьми, которые, похоже, контролировали теперь каждый мой вздох.

Я позвонил Лизель, как только вернулся в Линц, и попросил её встретиться со мной в кафе, где мы иногда останавливались на ланч. Пока я её ждал, я вертел маленькую коробочку в кармане, уставившись не мигая в свой горький кофе, который уже почти совсем остыл. Я подозвал официантку, попросил её принести мне стопку коньяка и достал свой портсигар. Мое сердце замирало каждый раз, как дверь в кафе открывалась для очередного клиента, и я уже начал ругать себя за то, что я вздыхал с облегчением каждый раз, как это оказывалась не она. Лизель опаздывала на пятнадцать минут и, зная её пунктуальность, я невольно начал надеяться, что она и вовсе не придет, скорее всего думая, что я собирался с ней порвать.