Уильям Эйнсворт - Джон Лоу. Игрок в тени короны

— Как капитан Миль, вы не можете иметь никаких притязаний на меня, — ответил Лаборд холодно. — Поэтому я должен отказаться помогать вам. Словом, мы не должны более встречаться.

— Извините меня, месье, — возразил Миль. — Я вовсе не намерен расстаться с вами таким образом. Мы должны прийти к соглашению. Если вы меня отвергаете как капитана Миля, то я буду принуждён снова принять свою прежнюю фамилию и назвать себя вашим сыном. Я думаю, вам это не понравится?

— Нет, этого не должно быть, по крайней мере, до свадьбы Коломбы, — подумал Лаборд, смущение которого не ускользнуло от наблюдательного взгляда сына. — Вы снова правы, — обратился он к сыну. Принятие вами старого имени будет мне неприятно. Это было бы также в высшей степени предосудительно и лично для вас.

— Хм! Я в этом не так уверен.

— Ваше возвращение будет источником большой неприятности для вашей сестры и может помешать её свадьбе с Коссаром.

— Ага! Понимаю, — подумал Миль. — Мне хотелось бы иметь несколько паёв Компании, месье, — сказал он вслух. — С полдюжины, пожалуй, будет достаточно. Коссар только что сказал, что у вас осталось несколько штук.

— Но я уже обещал их...

— Обещали или нет, но я должен иметь полдюжины... как плату за моё согласие на ваше предложение.

— Хорошо, вы получите их, но только под тем непременным условием, что вы больше не будете меня тревожить.

— Идёт! — крикнул Миль. — Если вы не хотите пригласить меня в отель Невер, отошлите паи в отель Фландр, на улице Дофина, где я живу с Горном и Этампом. Кстати, о Коссаре. Меня поражает... Он совсем не подходящий супруг для Коломбы.

— Коломба вполне довольна.

— О, я не могу ничего сказать против него. Я предполагаю, он очень богат, а в этом вся суть. Но я не думаю, чтобы Коломба согласилась выйти за него замуж. Я воображал, что сердце её занято молодым красивым англичанином, Ивлином Харкортом.

— Ей когда-то нравился этот молодой человек, но это всё кончилось задолго перед тем, как на сцену явился Коссар.

— Счастье, что так: иначе надежды Коссара были бы очень слабы. Но я рад, что дела приняли такой оборот: мне противен Харкорт. Он всё ещё в Париже?

— Да.

— Тогда я, может быть, получу удовлетворение. Я уже давно дал себе слово перерезать ему горло.

— Мне не жалко было бы, если бы вы сделали это — Коссар не любит его, но Коломба, я опасаюсь, лелеет ещё тайные намерения относительно него.

— Отсюда можно будет выжать кое-что, — подумал Миль.

— Ну хорошо, месье, — прибавил он вслух, — я попытаюсь освободить вас от этого назойливого франта. Но если мне это удастся, я буду ждать какого-нибудь вознаграждения за услугу.

— Вам будет очень легко встретиться с ним, — сказал Лаборд, не обращая внимания на последнюю часть замечания своего сына. — Он приходит в эту кофейню ежедневно, и приблизительно в это время. Я редко не застаю его здесь.

В эту минуту несколько человек вошли в кофейню. Среди них находился старик, наружность которого производила сильное впечатление. Он был одет в устарелую военную форму которую носили лет сорок тому назад и которая теперь совсем вышла из моды. Лицо его, весьма выразительное, было бронзовым от загара и покрыто рубцами, тело весьма сухощаво, шея длинная и тонкая. Он разговаривал громко, как бы желая обратить внимание на свои слова.

— Вот солдат времён Тальяра [83] Тальяр — герцог и маршал Франции (1652-1728) был известным полководцем, принимал участие в войне за испанское наследство при Когштеде (1704 г.) Был разбит, взят в плен и отправлен в Англию, где оставался до 1712 г. В 1726 г. он был государственным министром, но оставался на этом посту недолго. ! — воскликнул Миль. — Кто он такой?

— Сумасшедший капитан с Миссисипи, Ламот Кадильяк, — ответил Лаборд. — Он только что вернулся из Луизианы.

— А, в самом деле! — воскликнул Миль. — Мне хотелось бы послушать, что он говорит о колонии.

— Так я посоветовал бы вам воспользоваться настоящим случаем, ибо думаю, что вы не встретитесь с ним больше. Его подкупили братья Пари, чтобы распускать дурные слухи про колонию, с этой целью он и пришёл сюда. Но это последнее его появление в обществе.

С этими словами Лаборд поднялся и, в сопровождении Миля, направился к той части комнаты, где сидели Кадильяк и его друзья. Они выбрали стол, соседний с тем, за которым помещался Коссар с молодыми людьми. Не зная об опасности, неосторожный старый солдат начал повествование о своих невзгодах на Миссисипи и называл все блестящие описания Лоу относительно колонии баснями.

— Будьте осторожны, капитан! — сказал один из сидевших за соседним столом. — Здесь присутствует директор Западной Компании.

— Тем лучше! — возразил капитан громким голосом, обращая свою речь к Коссару. — Повторяю, все чудеса, которые вы слышали о Луизиане, изобретены мистером Лоу, чтобы заманить пайщиков.

— Что вы говорите здесь, месье, о господине Лоу? — воскликнул Коссар, вставая с места. — Прошу вас принять к сведению, что Я — друг господина Лоу и директор Западной Компании.

— Ну, так желательно, господин директор, чтобы вы услышали правду! Я, капитан Ламот Кадильяк, пробыл на Луизиане семнадцать последних лет и должен знать кое-что о стране. Я утверждаю, что пышные заявления господина Лоу — просто выдумки, предназначенные для обмана народа. Я служил у Антуана Кроза, когда этот мужественный человек пытался заселить страну, и, на мой взгляд, это предприятие окончательно потерпело неудачу. Несмотря на все уверения, было сделано очень мало. Сегодня мы слышим об отплытии из Бреста или Гавра кораблей, нагруженных товарами и многочисленными переселенцами, завтра — о прибытии другого флота, привёзшего миллионы с Миссисипи. И всё это — ложь!

— Вы заблуждаетесь, капитан, заблуждаетесь! — крикнул Коссар.

— Нет, господин директор, я не заблуждаюсь! Народ обманут этими россказнями. Несколько недель тому назад утверждалось, по словам самого Лоу, что устроена шёлкопрядильная мануфактура, на которой работают 12 000 женщин из племени натчезов [84] Натчезы — американское племя, жившее на нижнем течении Миссисипи. Оно, как передают, говорило на трёх языках. . Очень правдоподобный рассказ! — прибавил он, подмигнув соседям, которые все расхохотались. — Очень правдоподобный! Я жил в этой стране и никогда не видел, чтобы и три сотни натчезок собирались вместе когда-либо.

— А что вы скажете о руде и слитках золота и серебра, открытых на Миссисипи и посланных на монетный двор для испытания? — воскликнул Коссар.

— Что я скажу? — дерзко переспросил Кадильяк. — Я отвергаю правдоподобность этого известия. Золотые и серебряные слитки могли быть посланы на монетный двор, но они добыты не на Миссисипи — там нет драгоценных металлов.