Сергей Красов - Клады и кладоискатели

Утром Валерий отправился на местное кладбище. Здесь он без труда отыскал расположенные рядом могилы Александра и Галины Станкевичей. Рядом с памятником Александру с другой стороны от Галины была могила с памятником из мраморной крошки. Согласно надписи на памятнике, под ним покоился трагически погибший Станкевич Илья Васильевич. Даты жизни: 1932 — 1944годы.

«Значит, всё-таки погиб», — размышлял Валерий, — «а памятник поставили где-то в семидесятых — восьмидесятых годах, в то время такие ставили. И поставил, по всей видимости, брат Ильи Александр, который впоследствии занял место рядом. Памятник уже ветхий, весь перекосился, вот-вот упадёт, крошка осыпается».

Постояв немного, Валерий подумал, что не обеднеет, если после реализации найденных наград и ценностей выделит деньги на новый добротный памятник Илье. От принятого решения даже как-то приятнее стало на душе.

— А ты кем приходишься Станкевичам, сынок? — Окликнула его старушка, наводившая порядок в соседней оградке. — Я, вроде, всех их знаю, а тебя что-то не припомню.

— Да я дом у них купил, — признался Валерий, — вот, интересуюсь людьми, что раньше жили в этом доме.

— Значит, всё-таки продали. Наверное, оно и к лучшему. А кто тебя интересует, милок? Может, и я чего подскажу?

— Ну, вот, например, Илья. Написано «трагически погиб». А как? Может, вы знаете?

— А чего же не знать. Восемь человек их тогда подорвалось. Царство им небесное, — старушка перекрестилась, — Ильюшка вот… мы с ним в одном классе учились. Я в тот день приболела, не пошла в школу, так бы тоже там была. Сестрёнка моя, Анька, тоже тогда погибла. Вот она — в этой оградке.

Бабушка подробно рассказала Валерию историю про бункер, в котором немцы хранили снаряды, хотели взорвать, да не успели. Из-за чего и погибли ребятишки.

Валерий, не спеша, шёл к дому, размышляя о том, что вот и встало всё на свои места. Сомнений о происхождении странного клада не осталось. И о том, что он не только обязательно поставит Илье памятник, но и будет навещать его по «родительским» дням. С Ильёй его теперь связывала общая тайна. Валера испытывал к ранее незнакомому ему послевоенному мальчугану чуть ли не родственные чувства. По крайней мере, он знал про Илью намного больше, чем все его современные родственники.

Настроение у Трофима было прекрасное. Так быстро и выгодно продать бычка у него ещё никогда не получалось. Вообще-то бычка на продажу они с женой Марией растили каждый год. Тем более, что их корова Красуля уже пятый год подряд телилась бычком, а не тёлкой.

Была бы тёлка, может, и оставили себе. Две коровы в хозяйстве держать можно. А взрослый, здоровый бык — ни к чему. Только что сена пришлось бы в два раза больше заготавливать.

Поэтому, бычок рос в основном на подножном корму до осени, а потом его нужно или продавать, или — под нож.

Мясо то, оно, конечно, и самим бы не помешало, но ведь, и деньги нужны. И самим надо иногда обновки покупать, и детишкам, и в хозяйстве что-то постоянно изнашивалось.

Так что каждую осень Трофим запрягал коня, привязывал бычка сзади к телеге и ещё до первых петухов отправлялся в губернский Витебск на рынок. Десяток вёрст до города удавалось преодолеть только к вечеру. Останавливался ночевать он обычно у кума Агея на окраине города. Тот его всегда встречал приветливо, тем более, что с пустыми руками Трофим никогда не приезжал. Всегда с деревенскими гостинцами: сало, мёд, яиц лукошко, ну и самогонка, которую Агей с Трофимом уважали оба.

Хорошо посидев за столом весь вечер, утром Трофим поправлял голову рассолом и отводил бычка на рынок.

А вот там уже, когда как получалось. Иной раз в течение дня продавал, а иногда приходилось ещё день стоять на рынке.

В среднем бычок продавался за четыре — пять рублей. На такую цену Трофим был настроен и в этот раз.

Первому покупателю на вопрос о цене Трофим назвал семь рублей, рассчитывая на долгий торг. Обычно покупатель начинал с трёх рублей.

А этот осмотрел бычка, почесал затылок и вдруг сказал:

— Ну, если полтинник сбросишь, то, пожалуй, возьму.

Трофим чуть не задохнулся от неожиданности, но внешне вида не подал. Даже выдержал небольшую паузу, вроде как, раздумывая, и махнул рукой:

— А, забирай! Тороплюсь потому что.

— Так и я тороплюсь. Мне его через час уже разделывать надо. Некогда по рынку ходить.

Хлопнули по рукам. Трофим получил пять серебряных рублёвых монет, один полтинник. Два полуполтинника и ещё пятьдесят копеек медными монетами — пятаками и двушками.

Монеты были выпущены как при нынешнем императоре Александре Первом, так и при его батюшке — Павле и даже при Екатерине Второй. Но это обстоятельство ни продавца, ни покупателя не смущало — они все были в ходу.

Счастливый Трофим чуть ли не бегом вернулся к куму, чтобы вместе порадоваться удаче, но тот, оказывается, ушёл куда-то по своим делам. Куда и насколько долго — жена его не знала. Да она и сама куда-то собиралась.

Трофим прикинул, что успевает добраться домой засветло, быстренько запряг коня, распрощался с кумой и поехал.

Остановился ненадолго у лавки знакомого еврея. Потратил там рубль, прикупил подарки жене, да детям гостинцы и покатил в сторону родной деревни Макаровки.

Уже на выезде из города Трофим сообразил, что с такого-то навару выпить кувшинчик вина было бы совсем и не грех. Раз с кумом не получилось.

Тем более, что жена Марья привыкла, что и пять рублей за бычка это хорошо. А кто вообще знает, за какую сумму он продал? Сколько останется, за столько и продал.

Хорошо, хоть последнюю корчму проехать не успел. Потратив в ней целых двенадцать копеек на кувшин вина и миску тушёной капусты с мясом, Трофим вышел оттуда в благодушном настроении. Скомандовал лошадке «Домой!» и завалился в телегу, укрывшись попоной.

Лошадь дорогу в родную конюшню знала прекрасно. Не в первый раз приходилось ездить в город и обратно. Под размеренную поступь лошади и ритмичное покачивание телеги, Трофима разморило. Да ещё и выпитое вино подействовало. Сначала он пытался сопротивляться одолевающей дремоте, даже спел пару песен, но потом сдался. Устроился поудобней и задремал.

Разбудил Трофима мелкий осенний дождик. Не то, чтобы сильный, но холодный и противный.

Трофим привстал, огляделся и понял, что основная часть дороги уже позади. До дома оставалось версты полторы. Впереди уже ярко светились окна в корчме Никиты Кульгавого. Эта корчма стояла на перекрёстке. Здесь от широкого тракта под прямым углом отходила более узкая лесная дорога на Макаровку.

Смеркалось. Трофим запоздало подумал, что если бы он не проспал всю дорогу, а слегка подгонял лошадёнку, то уже наверняка был бы дома. А так… зачем лошадке надрываться, вот и шла не спеша.