Янко Веселинович - Гайдук Станко

И он повел свой отряд к Подинам.

— Турок там много? — обратился он к Верблюду.

— Хватит. У них есть даже окоп — ночью вырыли.

— А их больше, чем наших?

— Больше…

— Стойте! — приказал Станко отряду и взобрался на высокий дуб.

Несколько минут он наблюдал сражение, а потом со смехом спустился вниз.

— Пошли!

В лесу отдавался топот ног и бряцание оружия.

Наконец деревья стали реже, и гайдуки увидели вырубки, называвшиеся Салашским Полем. Над поляной стоял сплошной дым, но зоркие глаза гайдуков различали движущиеся по ней тени.

— В бой, атаман? — спросил Заврзан.

— Нет… Только по команде!

Станко привел отряд на опушку леса, быстро расставил людей и стал наблюдать бой.

Глаза его уже привыкли к темноте. Он видел отчаянную, решительную схватку. Турки медленно отходили к своему окопу.

«Сейчас же вступить в бой или еще подождать?» — размышлял Станко. Он не сомневался в победе, но победа должна быть полной.

Вдруг над окопом взметнулся столб пыли, и вслед за тем раздался страшный грохот.

— Что это? — заинтересовались гайдуки.

— Наши подожгли у турок порох, — объяснил Ногич.

— Правильно, правильно! Смотри! — кричали гайдуки.

Началась настоящая свалка. Вместо того чтоб устремиться к югу, к Бадовинцам, турки бросились на запад, к Дрине, чтоб поскорее добраться до Боснии.

— Бог наш старый приятель! — со смехом воскликнул Станко, глядя на улепетывавших восвояси турок. — Он знает, что нам надо! — И дружине: — Спокойно! За ружья не браться, пока я не выстрелю. Смотрите в оба! Сначала обстреляем их, а потом за ножи! Грех без нужды тратить порох. А теперь все по местам и замрите!

Турки без оглядки удирали от наступавших на них сербов. Гайдуки видели уже их перекошенные от ужаса лица. Станко подпустил их поближе, взял на мушку одного турка и выстрелил. Начался бешеный огонь.

Турки остановились как вкопанные.

Гайдуки бросились на них с обнаженными ножами. Поле огласилось криками и стонами.

Повстанцы и те оторопели от изумления.

Между тем гайдуки делали свое дело. Турки валились, точно гнилые груши. Станко вихрем носился по полю, кося врага, как хороший косарь косит зеленую траву.

— Лови! — крикнул кто-то.

Мимо них прямо по трупам своих соплеменников промчался какой-то турок на быстром арабском коне. За ним несся Стоян Чупич, но турок благополучно достиг кустарника и скрылся в лесу.

Турки кинулись врассыпную. Гайдуки пустились за ними вдогонку.

На поле брани остались одни повстанцы. Битва закончилась.

Подъехал Чупич на своем вороном коне.

— Это чей отряд? — спросил он.

— Мой! — с гордостью ответил Станко.

Чупич спешился.

— Подойди ко мне, сокол, я тебя поцелую! Честь и слава герою!

И они поцеловались.

Повстанцы обступили их. Станко увидел своего отца, священника, Катича. Он целовал им руки.

У Алексы слезы лились ручьями. Все целовались так, словно были на свадьбе, а не на поле битвы…

Наконец Станко пришел в себя и обратился к своей дружине:

— У кого еще есть неуплаченные долги? Кто еще не отмщен?

Все молчали.

— Тогда, братья, есть у нас общий палач. С сегодняшнего дня будем мстить ему. До сих пор мы рассчитывались со своими обидчиками, а отныне будем мстить за всех слабых и беззащитных!.. Согласны?

— Согласны! — грянули гайдуки.

— Раз согласны, то слушайте. С сегодняшнего дня нет больше ни атамана, ни гайдуков, отныне все мы восставшие рабы, которые сбросили с себя ярмо. Да сгинут наши угнетатели! Выдернем их с корнем, ведь они хотели так поступить с нами!

— Выдернем!

— Тогда, братья, подойдем к нашим братьям. Сольемся с ними.

И гайдуки смешались с повстанцами.

— Стоян! — обратился Станко к Чупичу. — Принимаешь нас?

Стоян обнял его…

На поле брани пошло такое веселье, что небо диву давалось. Удалые песни разносились по лесам и чащам, над которыми веками стоял только стон. Бурливая Дрина и та зашумела веселее. Волны ее говорили, что рабы поднялись на тиранов, поднялись так, как весной поднимается из земли травка. Никому не сдержать зеленую траву, и никто не остановит народ, решивший или погибнуть, или вдохнуть свежий воздух свободы.

Нашла коса на камень. Чаша терпения переполнилась.

По всему мачванскому краю разнесся отзвук первого выстрела, и все, кто мог держать в руках оружие, ушли в лес.

Представляете ли вы себе, что это значит, когда пахарь бросает свой плуг и берется за оружие? Это означает борьбу отчаянную, решительную, борьбу до последнего вздоха. Пахарь уже не вернется к плугу, не коснется его рукояти, он даже не вспомнит о своей прежней жизни.

Не узнать теперь этих мирных людей. Взгляды их подобны молниям, а слова — громам.

Уже упоминалось, что Мачва — равнина, которая простирается от Видоевицы до Савы, следовательно, тянется вдоль реки Дрины, отделяющей Боснию от Сербии.

Дрина шумная, бурливая и стремительная река, но неглубокая. По всей реке было множество и конных, и пеших бродов, так что небольшие турецкие отряды в любом месте могли попасть из Боснии в Сербию.

Поэтому Мачве особенно доставалось от турок. Всякий, кому не лень, мог здесь поживиться.

Жители Мачвы мучились и страдали. Каждый новый день походил на предыдущий. Никто не был спокоен за свою жизнь, не говоря уж о трудами нажитом добре. Люди жили в вечном страхе, замирая от каждого шороха.

Выстрел грянул в Шумадии, а именно в Валевской нахии. Отзвук его разнесся далеко вокруг, призывая к себе борцов.

Повстанческие отряды росли как грибы. Стоян Чупич объединил их под своим началом. Став воеводой, он сразу же назначил начальников для охраны границы по Дрине.

В том же 1806 году на Мишаре оказались и мачванские гайдуки с повстанцами. Они бились как львы.

После мишарского боя участники его разошлись по домам и стали партизанить. Катич сделался бимбашой [20] Бимбаша́ (турец.) — начальник отряда в тысячу человек. , которому подчинялись все, кто охранял границу. Зека начал собирать под свое знамя тех, кто был без роду и племени, для кого погибнуть все равно что выпить стакан ракии. Он обосновался в Парашнице.

Гайдуки выстроили там себе избы, в которых коротали время. Турки боялись их больше, чем регулярной армии. Протоиерей Смилянич партизанил самостоятельно. Это был герой, какие родятся раз в столетие.

Илия Срдан нес караул на Лешни́це, где турки имели обыкновение переходить Дрину.