Янко Веселинович - Гайдук Станко

Вдруг обе двери распахнулись, и ворвавшийся ветер задул огонь в очаге. Все, кто был здесь, задрожали от страха.

В дверях показались дула ружей.

Вскоре на пороге появился Станко. Глаза его метали молнии, а на губах играла сатанинская улыбка.

— Значит, старый лис в своей берлоге! — Голос Станко был подобен грому.

Иван поднялся и застыл на месте.

С минуту все стояли точно окаменелые, а потом женщины и дети разразились громким плачем.

— Я много ломал голову над тем, какую казнь тебе придумать, — заговорил Станко, подходя к Ивану. — Но ты сам меня надоумил. Вечером в саду ты посулил моему отцу красного петуха. Так вот, получай его сам! Ты сказал: «Сгорите, как мыши!» Так испытай же это счастье!

У Ивана подогнулись коленки, и он грохнулся на пол.

— Пощади, если на тебе есть крест! — взмолился он.

Станко расхохотался.

— Да ты, Иван, никак, спятил! Неужели ты думаешь, что я, Станко Алексии, могу простить тебя? Неужто прощу тебе Грушин подвал? Не старайся попусту!

— Но…

— Молчи! И все же я лучше тебя.

Станко повернулся к домочадцам.

— Соберите детей и вон из дому! Спрячьтесь где-нибудь. Живо!

Никто и не подумал упираться. В мгновение ока дом опустел.

— Видишь, я лучше тебя! — снова обратился он к Ивану. — Другие твои сыновья и женщины с детьми не причинили мне зла. Зло мне причинили ты и твой Лазарь. Вам я и отомщу…

При имени сына Иван вздрогнул.

— Где Лазарь?

— Тебе лучше знать, куда ты его послал.

Иван упал перед ним на колени и молитвенно сложил руки.

— Молю тебя, как бога, скажи мне: ты убил его?

— Пока еще нет, но убью! Точно так же, как сейчас тебя!

Иван обхватил ему колени и разревелся, как ребенок.

— Станко! Дитя мое! Сын мой! Я играл с тобой, когда ты был маленький! Я качал тебя на своих коленях! Я тебя… я и сейчас люблю тебя, как родного сына! Не надо! Не бери на душу неосвященную могилу и своего лучшего друга… Дядюшка Иван молит тебя, как всемогущего бога! Прости!

Станко стало противно. До последней минуты считал он Ивана чуть ли не героем, хозяином, умеющим только повелевать. И вот этот некогда гордый человек, извиваясь, точно червяк, ползал у него в ногах. Собирался мстить злодею, а столкнулся с трусом. Станко отвернулся и сплюнул…

— Стыдись! Ты даже пули не стоишь! — И крикнул: — Заврзан! Начинай!

Станко повернулся и пошел к двери. Иван бросился за ним. Он целовал Станко ноги и пол, где он ступал.

— Станко! Сынок!

— Не зови меня так! Какой я тебе сын! — взорвался Станко.

— Но я люблю тебя!.. Я любя так зову тебя…

— Любишь? Не смей называть меня по имени, не то я, видит бог, возненавижу собственное имя!

Густой дым повалил в дом.

— Хочешь меня сжечь? — закричал Иван.

— Ты угадал! Смотри! Видишь, как огонь лижет дранку!

Иван хотел обнять ему колени, но взгляд Станко пригвоздил его к месту.

Дым становился все гуще. Красные языки, шипя и потрескивая, пробивались уже сквозь деревянную кровлю.

Станко вышел из дому и оглянулся. Ветер раздувал огонь, разнося его во все стороны. Вот-вот он перекинется на надворные постройки.

Иван был в ужасе. Но броситься навстречу ружьям не отваживался.

Дом наполнился дымом. Иван кинулся к двери, но сильная рука Зеки отбросила его назад, словно мячик.

— Закройте дверь! — приказал Станко.

Дверь закрыли. Через несколько „секунд из дома повалил черный дым… Дым постепенно светлел и наконец превратился в яркое пламя, охватившее весь дом.

Кровля рухнула.

— Пошли, братья, — сказал Станко и двинулся вперед.

Лазарь избежал возмездия на Жураве. Правда, вслед ему стреляли, но ни одна пуля не коснулась его. Он верил в своего коня. И действительно, быстроногий Серко благополучно вынес его с поля боя.

Лазарь мчался по лесу, припав к коню, чтоб не цепляться за ветки деревьев. Конь уносил его все дальше и дальше.

Гордый лик Станко стоял у него перед глазами; в ушах звучали громовые слова: «За ножи!» Лазарь и раньше боялся Станко, а теперь, даже думая о нем, замирал от страха.

Но конь выбился из сил. Благородное животное было все в пене.

Тщетно раздирал он шпорами его высоко вздымавшиеся бока: конь не мог двинуться с места.

— И ты, Серко, изменил мне? — печально промолвил Лазарь, слезая с коня.

Конь грустно смотрел на хозяина; Лазарю показалось, что в его глазах стоят слезы, и он погладил его по холке.

— И тебе не жаль своего хозяина? Ведь я заботился о тебе, как о ребенке…

Лазарь закинул поводья на луку и приник ухом к земле.

Земля гудела. Гул этот болью отзывался в его душе.

Но он взял себя в руки.

«Гайдуки далеко еще! Хотя от них все равно не укроешься! Куда мне идти? Домой? Да, лучше всего податься домой…»

Он уже готов был направиться в Черный Омут, но вовремя спохватился:

«Так, так! И угодишь прямо в лапы к Станко!»

При этой мысли Лазарь содрогнулся.

«Нет, домой нельзя! Поброжу по лесу… Надо подождать, пока уляжется суматоха. Приду тайком. Не вечно же так будет. Рано или поздно турки разгонят их, как воробьев».

Этот довод немного успокоил его. Он сел на траву и погрузился в раздумья, но мысли путались и мешались; словно пестрые мотыльки, порхали они с одного на другое.

Над ним тихо шелестела листва. Он вытянулся на траве и стал слушать, как жует конь.

Убаюканный, он заснул…

А тем временем по следам коня шел человек. Увидев спящего Лазаря, он покачал головой.

— Горе тебе, Лазарь! В лесу ищешь спасения от гайдуков!

Он осмотрелся вокруг и спрятался в кустах.

Это был Верблюд. Он один видел, как Лазарь скрылся в лесу, и пошел по его следу. Сначала он бежал во весь дух, стараясь не отставать от коня, но, почувствовав, что ему за Серко не угнаться, остановился.

«Ну и болван же я! Вот следы копыт. Найду его повсюду, разве что убежит на небо».

И он пошел обычным шагом.

Верблюд из-за куста смотрел на Лазаря. Молодой, здоровый, он мог бы быть красой и гордостью своих земляков, а вместо этого стал предателем.

«Убить его? — размышлял Верблюд. — Нет! Станко никогда не простит мне этого! Мое дело — не выпускать его из виду. Одного я ему не позволю: не позволю уйти к туркам. Не то, да простит меня господь, придется с ним покончить».

Полдень уже миновал, когда Лазарь проснулся. Он спал как убитый.

Сон вернул ему силы и бодрость. Он сел и стал думать, куда идти.

«Отсюда надо удирать, — говорил он сам себе. — Вдруг Станко где-нибудь поблизости? Пойду-ка я к Саве».

Лазарь встал. Он надел на коня уздечку, которую тот сам с себя сбросил, потому что хозяин забыл об этом, и медленно повел его по лесу.

Вскоре вышел из своей засады и Верблюд.

— Составлю-ка я тебе компанию, — сказал он, почесав за ухом.