Янко Веселинович - Гайдук Станко

— Я к нему.

И, не обращая внимания на вопросы любопытных, направился прямо к воротам. Первым его увидел Милош.

— Поглядите-ка!.. Откуда взялся турок?

— Да это не турок, — засмеялся Чупич. — Это Верблюд, ты слышал о нем.

— Да. Так это он?

— Он.

В ту самую минуту к ним подошел Верблюд. Он скрестил на груди руки и отвесил низкий поклон.

— Явился? — спросил Чупич.

— Явился.

— Откуда?

— Из Белины.

— Турки идут?

— Думаю, уже перешли Дрину…

— Много их?

— Как в лесу листьев. Если верить им, сто тысяч.

Воеводы содрогнулись.

— Ты разузнал, куда они двинутся?

— Собирались через Бадовинцы и Клень на Богатич, а потом в Шабац. Но все их планы спутала Парашница. Вчера вечером решили идти вдоль реки.

— Кто ведет их?

— Визирь Деренде́лия.

— Значит, прямо к нам?

— Так говорили.

— Ты устал?

— Нет.

— Голоден?

— Нет.

— Глоток ракии выпьешь?

— Пожалуй.

Чупич дал ему баклагу.

— А теперь отдохни. О турецком войске ни слова.

Верблюд ушел.

Воеводы приуныли. Рассказ Верблюда не на шутку встревожил их.

— Много! Сто тысяч… Много! — как бы про себя проговорил Чупич.

— Кто знает, что их ровно столько? — сказал Яков. — Может, Верблюд преувеличил.

— Наверное, так и есть, — заметил Милош.

— Будь что будет! Будем биться до последнего. Они хотят стереть нас с лица земли.

— Да, — вступился в разговор Яков. — Мне кажется, что они решили окружить нас.

И воеводы снова задумались.

Наступила тихая темная ночь. Небо затянули тучи.

В просветах между ними выглядывали блестящие звезды. Погромыхивало, на западе сверкали зарницы.

В редуте шел разговор.

— Будет дождь.

— Может, и будет.

— Не мешает нам немного освежиться.

— Лучше не надо! Не то как зарядит…

— Ну и что?

— Как — что?! А ружья, а порох? Что станем делать, ежели все намокнет? С колом ринешься на турок?

— Хватит болтать. Поспим-ка лучше.

Постепенно все умолкли.

Но никто не спал. Иные мысли овладели молодцами. Там, в лесах и чащах, оставили они своих детей и родителей. Тяжко человеку, когда у его близких нет ни крова, ни хлеба, когда он и знать не знает, где они и каково им приходится.

Черная ночь набросила свой плащ на все горькие думы. Печаль повисла над полоской земли, ограниченной двумя реками. Одна шумит и волнуется, другая молчит, как покойник. А над ними небо в тучах.

С утра моросил дождь. Люди жались друг к другу, стараясь сберечь оружие и порох. По небу носились свинцовые тучи, и дул холодный ветер, так что пришлось разложить костры.

— Везет же нам: того гляди, пойдет снег? — заметил кто-то из Валева.

— Уж это как угодно создателю! — отозвался какой-то рудничанин. — Кабы не ружья и порох, оно бы в холод-то и лучше.

Воеводы вышли из палаток и начали обход своих отрядов.

— Промокли?

— Самую малость, пустяки, — отвечали им.

Вдруг все засуетились. Зека и другие помчались к середине редута, где находились воеводы.

— Турки идут!.. — разнеслось над редутом.

Повстанцы приготовились к бою. Впереди расположился отряд Чупича. Валевцы и рудничане, как резерв, залегли сзади. Воеводы заняли свои места.

Наступила могильная тишина.

Со стороны Вишку́пьи шел грохот.

— Суреп! Будет потеха, — шепнул Заврзан.

Суреп только покачал головой.

— Верблюд и тот сегодня прославится. Что скажешь, Верблюд?

Но он не получил ответа. Верблюд уже исчез.

— Он бежит от пороха, как черт от ладана! — засмеялся Заврзан.

— Не ругайте его! Он такой же герой, как и другие, — серьезно заметил Зека. — Его дело потруднее нашего… Сколько раз он нас выводил на верный путь. А сколько несчастий он предотвратил! Большое это геройство, Заврзан, пробраться в стан врага и разведать его планы! Таким героем, как мы, при желании может быть каждый, но таким, как Верблюд, — не всякому дано!

— Прости, ежели я что плохое сказал! Я не думал плохо.

Грохот все приближался. Острый слух воина уже различал стук копыт.

Повстанцы стояли бледные и безмолвные.

Вдруг грянула музыка, и тихая Сава понесла ее далеко-далеко.

— Они здесь!

— Готовьтесь! — крикнул Чупич. — Стрелять точно по цели!

Размотали ружья, осмотрели их и зарядили. Показались турки. Они шли беззаботно, как на свадьбу.

— Рано!.. — сказал Чупич. — Стрелять, когда подойдут совсем близко! Пусть каждый выберет себе по человеку.

Турки подходили все ближе. Уже видны были их лица.

— Пли! — скомандовал Чупич.

Со свистом и грохотом понеслись ядра и пули. Турецкие ряды разомкнулись. Одни пали, сраженные пулей, других затоптали вздыбленные лошади.

Снова заряжены ружья.

Но турки отступили.

Наступила ночь. Турки больше не появлялись. Трубы и барабаны молчали; доносился лишь стук топора, рубившего лес.

Чупич созвал в свою палатку воевод и всех начальников и приказал им повсюду расставить усиленную охрану, в том числе и у самой воды, чтоб турки не обошли ее. Когда начальники разошлись, он обратился к Якову и Милошу:

— А что вы думаете?

— Я ничего не понимаю! — сказал Яков.

— А я не удивляюсь! — сказал Милош. — Они не ждали сопротивления и потому шли так беззаботно, но, напоровшись на огонь, отступили, чтоб поразмыслить.

— Правильно, — согласился Чупич.

И он пригласил их в палатку на совет.

Между тем начальники выполнили приказ Чупича. Вдоль реки Зека поставил своих молодцев, видевших ночью не хуже, чем днем.

Теперь можно и отдохнуть.

Удивительное дело! Кто был в сражениях, тот знает, как сладко спится после боя. Тут уж не до постели, можно выспаться и на земле, какая б она ни была — сухая, слякотная или промерзшая. И хотя бой был недолгим, все спали как убитые. Темная ночь покрыла воинов своим плащом, точно одеялом; одни лишь часовые и воеводы бодрствовали…

Иванко стоял на посту у Засавицы, недалеко от редута. Его молодые глаза хорошо видели в этой кромешной тьме.

Но кругом было тихо и спокойно. Одна осока шелестела, словно шепталась.

Уши Иванко быстро привыкли к ее говору. Он сидел, вглядываясь в ночной мрак.

Леденящая мертвая тишина давила его, как скала. Он чувствовал, как тяжелеют веки. Чтоб ненароком не заснуть, он вскочил на ноги и стал прохаживаться по берегу.

Вдруг ему показалось, что кто-то плывет. Он вгляделся в реку, но ничего не увидел; однако до слуха его отчетливо доносились всплески.

Он взял ружье наизготовку и снова вгляделся в темноту.

Вода мягко, нежно плескалась о берег.

«Это волны», — подумал Иванко и снова напряг зрение.

Теперь он разглядел в осоке голову.

«Зачем стрелять? — подумал Иванко, опуская ружье. — С одним-то я и так справлюсь!» И он спрятался за кустом у самой воды.