Пётр Чигринов - Под тремя коронами

— Вскоре отец умер в Риме, — продолжила София, — а братья мои Андрей и Мануил жили благодеяниями нового папы Павла, хотя и не заслуживали их своим поведением, часто легкомысленным и предосудительным. Я же пользовалась при папском дворе в Ватикане общим доброжелательством. Прошло немного времени и римский первосвященник стал искать мне жениха, желая чтобы мой брак был в пользу его политике. Он хотел тогда подвигнуть всех государей европейских на Магомета, чтобы обезопасить саму Италию. Великого князя московского он хотел побудить к освобождению от мусульман Греции. Но Москва была далеко, и это способствовало появлению различного рода фантазий и, в частности, слухам о ее несметных богатствах и многочисленности жителей.

София помолчала, как бы вновь переживая то время, и продолжила:

— Я, доченька, благодарна Всемогущему Богу, что Папа Римский обратил свой взор на твоего отца, великого князя московского. Скорее всего, ему посоветовал это кардинал Виссарион. Этот ученый грек хорошо знал единоверную Москву и возрастающую силу ее государей. Да и Риму это было известно в связи с отношениями московского государства с Литвой, немецким орденом и в особенности по Флорентийскому собору, который, как ты знаешь, высказался за объединение католической и православной церквей. Не так и давно все это было…

— И вот чуть больше двадцати лет тому назад, в Москву прибыл грек Юрий с людьми и с письмом от кардинала Виссариона, в котором государю московскому предлагалась моя рука. Кстати, в письме утверждалось, будто бы я отказала королю французскому и герцогу миланскому, не желая быть супругой государя латинской веры.

Этому посольству в Москве обрадовались. И мать великого князя, и митрополит, и бояре посчитали, что бог посылает Иоанну знаменитую невесту, ветвь царственного древа, которое осеняло когда-то все неразделенное еще христианство, что сей союз сделает Москву новой Византией, а великим князьям московским даст права императоров греческих.

— А дальше, доченька, все шло как при обоюдном согласии бывает: твой отец удостоверился в моих личных достоинствах, мой живописный образ, иначе говоря парсуна, привезенный из Рима, ему понравился.

В Рим было отправлено большое посольство, чтобы привезти меня в Москву. Новый папа Сикст, кардинал Виссарион и мои братья приняли посланцев Иоанна с отменными почестями. В торжественном собрании кардиналов папа объявил им о сватовстве ко мне Иоанна, великого князя Белой Руси.

Именем государя послы приветствовали папу, который в ответе своем хвалил Иоанна как доброго христианина, который не отвергает собора Флорентийского и не принимает митрополитов от патриархов константино-польских, избираемых турками; что хочет вступить в брак с христианкою, воспитанной в столице апостольской и изъявляет приверженность к главе церкви, т. е. Папе Римскому… Но эти утверждения Папы Римского, доченька, объясняются, скорее всего, тем, что католики, обманывая самих себя, говорили то, что им хотелось слышать…

1 июня 1472 г. в храме святого Петра я была обручена государю московскому, главным поверенным которого был Иван Фрязин.

Папа Римский позаботился, чтобы по пути в Москву меня везде, и в Италии, и в Германии, и до самых областей московских, встречали с надлежащей честью, чтобы путь везде был безопасным. В Дерпте нас встретил посол московский, приветствуя именем государя и России. К торжественной встрече готовилась вся Псковская область. Правители готовили дары, запас, мед и вина, для нас украшали суда и лодки и на чудесном озере встретили меня. Вышедшие из судов бояре и посадники наполнили вином кубки и ударили челом своей будущей княгине. Затем через два дня мы остановились в монастыре Богоматери. Там я оделась в царские ризы и встреченная псковским духовенством пошла в соборную церковь. Сопровождающий меня папский легат Антоний, вступив в церковь, не поклонился святым иконам, но я велела ему приложиться к образу Богоматери. В великокняжеском дворце во Пскове бояре и купцы поднесли мне подарок — пятьдесят рублей…

В Новгороде мне была такая же встреча от архиепископа, посадников, тысяцких, бояр и купцов, но я спешила в Москву… Кстати, везде, где мы останавливались папский посол шел передо мной, а впереди несли крест латинский. По этому поводу совещался великий князь со своей матерью, боярами и братьями: как поступить. Одни на совете говорили, что это можно позволить, другие возражали, что никогда этого не было в Москве, чтоб латинской вере почесть оказывали. Сделал это один раз Исидор, но за то и погиб. Великий князь послал спросить митрополита Филиппа. Тот велел ответить: «Нельзя послу не только войти в город с крестом, но и подъехать близко». После этого великий князь послал боярина отобрать у легата крест. Антоний сначала было воспротивился, но потом смирился.

12 ноября, рано поутру, при стечении любопытного народа я въехала в Москву. Митрополит встретил меня в церкви и дал мне свое благословение. Затем меня повели к матери Иоанна, где я впервые увиделась с женихом. Тут совершилось обручение, после чего слушали обедню в деревянной соборной церкви, ибо старая каменная была разрушена, а новая еще не достроена. Митрополит служил со всем знатнейшим духовенством, соблюдая великолепие греческих обрядов. И, наконец, обвенчал меня с твоим отцом в присутствии его матери, сына, братьев, множества князей и бояр, легата Антония, греков и римлян.

Брак наш имел важные последствия. После женитьбы на племяннице византийского императора Иоанн явился еще более сильным государем на московском великокняжеском столе. Его даже стали называть Грозным, потому что явился для князей и дружины монархом, требующим беспрекословного подчинения и строго карающим за ослушание. Он сразу же возвысился до недосягаемой, царственной высоты, перед которой бояре, князья, потомки Рюрика и Гедимина должны были благоговейно преклоняться наравне с последними из подданных.

София перестала говорить. Елене не понятно было, с радостью или с сожалением сейчас относится мать ко всему тому, что пережила двадцать лет назад.

Наконец, еще раз поцеловав дочь, София сказала:

— Надеюсь, что и тебя также достойно будут провожать и встречать… Вообще же, доченька, трудным будет твое положение, когда ты станешь государыней Литвы, с которой наша страна ведет непрерывную борьбу… Кроме того, слышала я, что твой будущий муж без характера, легкомыслен и чрезвычайно нерассудителен… Ну, что ж… При таком муже жена может проявить и свой ум и характер…

— А как сложилась судьба твоих братьев? — спросила Елена.

— Я и твой отец звали их к себе, в Москву, надеясь, что они были бы здесь полезны, и прежде всего знанием языка латинского… Но Мануил предпочел двор Магомета, уехал в Царь-град и там, осыпанный благодеяниями султана, провел остаток жизни в изобилии. Андрей же дважды приезжал в Москву и выдал свою дочь Марию за князя Василия Верейского. Сам же, женившись на какой-то распутной гречанке, уехал в Рим. Кажется, он был не доволен мною и твоим отцом, так как в духовном завещании отказал свои права на Восточную империю, то есть Византию, не московскому государю, что было бы понятно и оправдано, а своим иноверцам — королям Фердинанду и Елизавете Кастильским.