Пётр Чигринов - Под тремя коронами

Но взору Елены предстал город, познавший военные набеги и пожары, разрушавшие старое Вильно и замки Гедимина. «Богатырь Литвы» Витовт постоянно отстраивал столицу, но его преемники мало заботились об этом.

Александр пояснил Елене:

— Город сильно пострадал во время пожара двадцать лет тому назад. Тогда сгорело 400 дворов. Отец мой, король Казимир, со всем двором и казною вынужден был спешно искать спасения в поле. Но Русский конец и русские церкви остались целы.

И князь рукой показал на эту часть города.

— Да, пожары — большая беда, — поделилась своими впечатлениями Елена. — Полтора года назад, весною, московский Кремль также почти весь выгорел. А летом прошлого года в страшном пожаре в центре и на посаде сгорело двести человек…

Александр обратил внимание Елены на Замковую гору, где высились три башни — это и был Верхний замок, окруженный стенами и валом. Две галереи спускались по западному склону горы и вели к ее подножию, соединяя Верхний замок с Нижним, занимавшим долину Свенторога. Широкий земляной вал опоясывал его. Главным зданием в замке был великокняжеский дворец, состоявший из множества как каменных, так и деревянных зданий, кое-где увенчанных башнями. Помещения самого дворца Александр к приезду невесты обновил и по-новому обустроил. Здесь же были обширный двор и большой сад. Обилие воды и влажный воздух способствовали роскошной зелени, а пирамидальные тополя, стоявшие высокими свечами, придавали ландшафту южный колорит. Вдоль набережной Вилейки тянулись добротные, красивые конюшни, построенные при Ольгерде. Тогда поговаривали, что великий князь, подпав под влияние то ли звездочетов, то ли каких-то хиромантов, полагал, что в следующей жизни будет лошадью, поэтому и строит такие роскошные конюшни…

К западу от дворца находилась главная святыня католического Вильно — собор святого Станислава, построенный на месте языческого капища. Главный алтарь собора был сооружен на месте неугасавшего огня. Возле него возвышалась колокольня. На месте жилищ древних жрецов стояли дома епископа и духовенства. Трое ворот вели из замка к Вилейке, а три моста соединяли замок с остальным городом и его предместьями.

Любуясь городом, Елена подумала, что в отличие от Москвы, которая широким полукругом опоясывала Кремль, Вильно вытянулся длинной полосой, беспорядочно расширяясь то к югу, то к западу.

Во всю длину города тянулась главная улица — Большая. От нее в обе стороны, переплетаясь и пересекая друг друга, разбегались узкие улицы и переулки. К востоку от главной улицы, по направлению к Вилейке блестели кресты шестнадцати православных церквей — то была русская часть города, центр русского населения. Почти у самого берега Вилейки возвышался Пречистенский собор, построенный киевским мастерами еще при Ольгерде. Каменный, с четырехскатной кровлей, с большим куполом посредине, с полукружием алтарного места, он напоминал храм святой Софии в Киеве и Полоцке. Ближе других к Нижнему замку, на Покровской улице стоял храм Покрова Богородицы — будущая дворцовая церковь Елены Ивановны.

На северо-западе города и к югу располагалась литовская часть города. Здесь возвышались католические храмы и монастыри. Выделялся костел святой Анны. Верхушки его башен, золото крестов особенно живописно выступали из роскошной зелени. Построенная женой Витовта, бывшей смоленской княжной Анной Святославовной, святыня эта, как сами мысли и устремления царственной женщины, отличалась необыкновенной красотой, воздушной стройностью и изяществом.

С запада к литовской части города примыкала его польская часть. Названия же улиц Жидовская, Немецкая сами за себя говорили об их населении. Еще далее на запад, за польской частью, в Лукишках, приютились татары. Они также воздвигли для себя мечеть.

Защитных стен у города не было. Междоусобная война Ягайло с Кейстутом, происки любимца Ягайло Войдылы, вмешательство крестоносцев и их нападения, борьба Ягайло с Витовтом, опустошения, причиненные великим магистром Валенродом, наконец, страшный пожар 1399 г., истребивший значительную часть города — довели Вильно до бедственного положения. Прежняя каменная стена лежала в развалинах, частью была разобрана жителями на постройки. В ее сохранившихся кое-где башнях обитали совы и ютились разные бродяги и темные личности. От деревянной же ограды или тына не осталось и следа.

У ворот и вдоль улицы стояли любопытные горожане: всяк хотел увидеть будущую великую княгиню. Казалось, что весь Вильно был в движении. Вельможи и паны, простые люди готовили дары, запасы меда и вина для угощения княгини и ее свиты, если такая честь выпадет. Украшали дома и улицы. Люди знатные и простые, налив вином кубки, кланялись своей будущей княгине. Она же, видя знаки уважения и внимания, слыша усердные приветствия подданных Александра, думала о том, что само провидение судило ей жить здесь, с этими людьми, делить с ними и радость, и горе.

Городское население Вильно отличалось своеобразием. Оно было по-своему красивым. Мужчины-литовцы, как и славяне, уроженцы здешних западнорусских земель и других областей Руси, отличались светлым цветом волос, ярким румянцем на щеках. Совершенным овалом лиц, их профилем они напоминали во многом греческие. Это относилось и к выражавшимся в них мягкости, грации и лукавстве. Лица мужчин украшали, как правило, шелковистые, золотисто-рыжие бороды, а также ровные белоснежные зубы. Их платье тоже было оригинальным. Здесь можно было увидеть короткие кафтаны, перепоясанные яркоцветными кожаными кушаками. На многих были длиннополые одежды либо из тканей, либо из овчин мехом внутрь. Причем женщины казались менее красивыми, чем мужчины. И внешностью, и ростом, как и одеждой, они проигрывали сильному полу. Казалось, что они лишены необходимой грации, нарядности, были несколько огрубевшими.

С разрешения Александра Елена направилась на Заречье, в русскую часть города. И вскоре, сопровождаемая свитой, оказалась у Пречистенского собора. У входа на ступеньках ее встретил с крестом в руках нареченный в митрополиты Макарий, окруженный почти всем виленским православным духовенством. Приложившись к кресту, Елена вошла в собор. Митрополит и духовенство начали молебен. Свидетель ее первых молитв, Пречистенский собор стал и местом ее снаряжения к венцу.

Елена села на приготовленное для нее место, покрытое поверх подушки сорока соболями. Боярышни-свахи сняли венец с ее головы, расплели косу и надели кику. Имевшая вид царской короны, она отличалась от венца, которым невеста ослепила в Москве послов, тем, что закрывала почти всю голову. Волос из-под нее не было видно. И, конечно же, она вся была усыпана драгоценными камнями, жемчугом, ладами. По бокам спускались жемчужные рясы, на лоб — жемчужная сетка. Сзади волосы закрывались бархатом, спускавшимся до плеч. Затем боярыни прикрепили прозрачный покров-фату, закрывавшую лицо.