Пётр Чигринов - Под тремя коронами

Рядом с великокняжеской четой, но чуть поотстав, почти всегда находился Глинский в сопровождении дамы лет тридцати ослепительной красоты. Ее длинные золотистые волосы, ниспадавшие пенным водопадом на плечи, делали весь ее облик окутанным романтической тайной. Она так ловко управлялась со своим Гектором, молодым жеребцом, норовившим обогнать всех и вся, что, казалось, только и делала в жизни, что ездила верхом и охотилась. А в нарядах, едва ли не самых изысканных и богатых во всем Великом княжестве, эта польская графиня легко соперничала с Еленой. Ее платья были обшиты редким мехом; драгоценности, которые она носила даже на охоте, могли позволить себе лишь немногие. Всем своим видом пани Ева как бы говорила окружающим: «Во всем мире нет другой женщины, лишь я одна!» Разговор ее был скорее остроумным, чем легкомысленным. Сам Глинский, полюбивший эту женщину с первого взгляда, говорил всем, что она добра и безответна. Хотя вскоре и понял, что она состояла из хитрости, каприза, холодного расчета и легкомыслия, смешанных самым удивительным образом. Глинского веселила ее бешеная ревность, хотя однажды она чуть не задушила его.

Из-за нее, точнее из-за своей молодости и неопытности, от клинка Глинского погиб Станислав Заберезский, племянник полоцкого наместника Яна Заберезского. Его Александр незадолго до этого происшествия включил в состав своей свиты. Увидев проезжавшего мимо стоявшей группы свитской молодежи Глинского в сопровождении пани Евы, он во всеуслышание сказал:

— Какая восхитительная свежая пассия теперь у пана Глинского… Особенно в ее филейной части…

Шутка вызвала смех и восхищение смелостью молодого Заберезского. Но эти слова услышал и Глинский. Он подъехал к Станиславу и, почти тесня его конем, бросил в лицо растерявшемуся молодому человеку перчатку. Поединок был неизбежным: рыцарский кодекс чести в Великом княжестве соблюдался неукоснительно.

И он состоялся через два дня на берегу Вилейки, за великокняжескими конюшнями. Что мог противопоставить молодой, неокрепший Станислав опытному бойцу, находившемуся к тому же в зените мужской силы? Только храбрость. Поэтому не прошло и двух минут, как он получил удар в грудь и уже мертвым рухнул на землю.

Александр тяжело переживал эту историю. Вспомнил как Заберезский-старший просил принять в великокняжескую свиту его ветрогона, поучить его уму-разуму, полюбить его, если возможно, а главное, исправить его легкомысленный характер, внушив спасительные и строгие правила, столь необходимые в человеческой жизни. По просьбе полоцкого наместника, Александр создал комиссию по расследованию этого инцидента. Комиссия доложила, что поединок был в пределах принятых правил и чести.

Но отношения Евы с Глинским также закончились плачевно и почти трагически. Сказался литовский характер красавицы. Когда князь попросил ее вернуться к супругу в Польшу, в ответ она набросилась на него с ножом, но, к счастью, только легко ранила в руку. В момент нападения Глинский подумал: какие же красивые у нее глаза, совсем голубые, каким иногда бывает зимнее небо. Любовники быстро помирились. Но, встревоженная предложением Глинского, Ева поспешила к известной в Вильно колдунье Линде. Та вручила ей любовный порошок, приготовленный будто бы из обугленных и растолченных костей жабы, зубов крота, человеческих ногтей, крови летучих мышей, сухих слив и железной пудры. Главной же составляющей была шпанская мушка. В тот же вечер ни о чем не подозревавший Глинский съел это зелье вместе с ужином. В силе колдовских чар усомниться было трудно, поскольку все видели, как Глинский и Ева продолжали прогуливаться рука об руку по парку, оживленно и любезно беседуя. Но вскоре Ева все-таки вынуждена была уехать от князя Михаила и поискать утешения в другом месте. Неумная, суеверная и вздорная, она оказалась совсем не парой князю. Согласие держалось, пока он и она не понимали до конца друг друга.

Встретившись с великокняжеской четой, Глинский, улыбаясь и как бы в оправдание, сказал:

— Из-за этих блондинок в мире происходит столько зла…

Однажды на опушке Монвидовского леса, в то время, когда охотничья кавалькада остановилась, чтобы к ней могли присоединиться все заблудившиеся и отставшие, Александр в привычной для себя манере наклонился к Елене и стал шептать ей на ухо слова признания. Его лошадь, чего-то испугавшись, вдруг стала на дыбы и рухнула на землю. Если бы великий князь не проявил подобающую силу духа и сноровку, она могла бы подмять не только его, но и Елену под себя. Елена при этом так испугалась, что сильно побледнела и едва не упала в обморок. Она дрожала всем телом и молчала до самого возвращения в имение. Оказавшись в доме, Елена и Александр молча обнялись и провели вместе все время, до самого утра.

Это происшествие не помешало главному развлечению двора — охоте. После утомительных скачек по полям и лугам охотники делали привалы. В подходящем месте расставлялись шатры. Как правило, великий князь устраивался в своем кресле, весело и непринужденно беседовал с приближенными, обсуждая подробности удачной или неудачной охоты. Служители подавали закуски, мед и вино. Александр в это время не хотел и слышать о делах, уклонялся от их обсуждения, хотя Елена следила, чтобы турниры, охота, праздники не стали единственной заботой мужа. Только Глинскому удавалось иногда возвращать князя к государственным заботам. В частности, так было решено союзничать с орденом. Глинский сказал государю:

— Твой союз с Большой Ордой и сыновьями Ахмета не много вреда приносит нашему главному противнику — Москве. Для нас сейчас важен союз с ливонским магистром. Глядишь, и московит вынужден будет отвлечь часть сил к своим псковским границам…

И Александр обещал подумать об этом.

Как-то Александр пригласил Глинского осмотреть содержимое казны Великого княжества и богатства, оставленные ему отцом. Сам человек далеко не бедный, Михаил дивился тысячам золотых и серебряных монет, чеканенных как на Востоке, так и в европейских странах, золотым и серебряным сосудам, драгоценным каменьям, редкому оружию. Обратил внимание он и на несколько сундуков и связок книг, лежавших без всякого употребления. Видно, давно никто ими не пользовался. Сдувая с книг пыль, Глинский убедился, что это редкие стародавние рукописные книги, написанные на многих языках, в том числе и на латинском, а также немецком, итальянском, французском.

— Государь, — обратился Глинский к великому князю. — Каждая из этих книг представляет собой невиданную ценность, а собранные здесь вместе — это настоящее сокровище…

Александр быстро согласился, что их нужно привести в порядок, описать и что место книг не здесь, куда редко заглядывает солнечный свет, а в великокняжеской библиотеке, в которой следует заботиться и пополнять ее.