Пётр Чигринов - Под тремя коронами

Среди деревни возвышался, выделяясь размерами и самой постройкой, деревянный дом, огороженный высоким забором. Просторный, с мансардой, приспособленной для проживания летом, он служил хозяевам уже не один десяток лет. Скорее всего, дом принадлежал шляхтичу, владельцу здешних мест. Гостей здесь явно не ждали и поэтому вначале не отозвались даже на стук в ворота. Только сторожевые собаки по углам двора неистово заливались лаем. Но вскоре окна осветились тускло-оранжевым светом и со скрипом отворились ворота. К гостям вышел хозяин дома пан Докшиц. Узнав, что это обоз великого князя, он стал растерянно, беспорядочно кланяться, приглашая всех в дом.

Пока повозки и телеги въезжали во двор, на крыльце появилась и хозяйка. Ее приезд гостей тоже застал врасплох, но она успела принарядиться. Это была женщина средних лет, имевшая приятную внешность, цвет ее кроткого и чем-то красивого лица играл ярким природным румянцем. Длинные и густые черные волосы позволяли разглядеть красивую женскую шею и руки. Она подошла к Елене и застыла в низком поклоне.

На настойчивые приглашения пана Докшица великий князь ответил:

— Мы, пан Докшиц, гости неожиданные и поэтому ужинать будем походным порядком: у костров, со своих котлов и своими запасами. Но заночуем мы с великой княгиней у тебя дома. А завтра утром тронемся дальше. И, конечно, пани Докшиц, обратился князь к хозяйке, перед этим отведаем твоего угощения…

Перед сном Александр и Елена, по обыкновению, решили прогуляться. Проходя мимо дуба и кладбища, Елена подумала, что здесь, на этом маленьком кусочке земли, под когда-то властно шумевшим дубом, души умерших думают о нас, живых. И помогают нам больше и чаще, чем мы думаем… И особенно когда у нас порой бывает так тяжко и тоскливо на душе… Елена поделилась этими грустными мыслями с мужем, но он ничего не сказал. Только крепче обнял ее за плечи и привлек к себе…

Ветерок приносил с опушки леса запах хмеля, лежалых трав и листьев… Шли вдоль маленькой, прозрачной с песчаным дном речушки, плавно огибавшей деревню. На ней была устроена запруда, за которой открывался пруд с берегами, густо поросшими курчавой травой. Несколько плакучих ив, росших на самом берегу пруда, тянулись своими длинными плетистыми ветвями-косами к чистой воде.

Тишина, напоенная ароматом доспевавших трав, расплылась в окружающем мире. Наполненная перезвоном кузнечиков, посвистыванием болотных курочек-погонышей да редкими всплесками рыб, короткая летняя ночь вступила в свои права. Ее нарушали голоса диких уток-крякв, урчание и кваканье на всю окрестность луговых лягушек. Изредка бултыхались в пруду то ли ондатры, то ли бобры… Иногда доносилось тихое, кого-то зовущее ржание пасущихся в ночном поле лошадей. Лежа на теплой, прогретой солнцем земле, Александр любовался звездным небом, думал о бездне мира и времени. Непостижимая, необъяснимая звездная тайна мироздания тревожила… Здесь, на берегу пруда, супруги целиком отдались любви…

Утром за завтраком, обращаясь к Александру и Елене, пан Докшиц сказал:

— Хочу сказать вашим ясновельможностям, что здесь, в моих владениях, берет начало наша известная красавица река Береза, впадающая в Днепр у Горваля.

Увидев интерес Елены к этому, пан Докшиц начал рассказывать:

— Начинается река как-то незаметно из широкого низкого, вполне проходимого, болота. Ее колыбелька, как будто нарочно упрятана, увидеть ее дано не каждому. Но она быстро, на продолжении двух-трех верст, полнится ручьями и небольшими ручейками, впадающими в нее с обеих сторон, и набирает силу. Изгибаясь лукоморьями, ветвится протоками. И уже не только ивы, ольха и черемуха льнут, теснятся к ее берегам, но и дубы с соснами. В начале лета неистово цветет сирень, упоительно щелкают соловьи, пролетают, отражаясь в синих водах, аисты, будоражит душу иволга… А у Великого Бора уже действует и первая пристань… И далее вниз ходят суда и сплавляются плоты… Видно было, что пан Докшиц любит и знает реку — так увлеченно он рассказывал:

— Здесь река предстает уже в полной своей красе. Течет то в песчаных кручах, то в дубовых густо-зеленых рощах, то в лесах пойменных, непроглядных и непролазных. Чего только нет на ее берегах. А еще ниже, у Бобруйска, река впечатляет не только красой, но и силой. Сотни ручьев, речек и немаленьких рек принимает она на пути к Днепру. И уже большой водой неспешно течет к устью, где она встречается с Днепром-батюшкой. Тысячи деревень и городов приютила она на своих берегах.

— А ты, пан Докшиц, изрядный рассказчик. Можно подумать, что всю реку проплыл-проехал…

— Так, великий князь…

Елена изъявила желание увидеть исток столь интересной реки:

— Нельзя ли, пан Докшиц, побывать у истока Березы-реки?

— Конечно, я с радостью вас провожу и все покажу…

Отпустив обоз, Александр и Елена в сопровождении трех воинов-охранников и пана Докшицы отправились к истокам. Елена старалась, чтобы ее Луна не отставала от лошади Александра, которая так и норовила пойти вскачь…

Прошло немного времени, и они оказались возле большого не то луга, не то болота, сплошь покрытого лужицами, озерцами казалось неподвижной, покрытой фиолетовой пленкой, воды.

— Здесь, — показал хлыстом пан Докшиц… Все это незаметно продвигается к тому краю. Там и зарождается ручеек, дающий начало Березине… Всюду — ивняк, ольховый кустарник, низкорослые стайки берез и всюду — блестки воды. Объехав болото, всадники увидели его. Александр и Елена спешились. Вездесущий Збышек, служивший Александру еще в Польше, принял поводья лошадей. Великий князь легко перепрыгнул через ручей и подал руку жене. И она, опираясь на нее, также легко перелетела с одного берега на другой. Здесь болото кончилось, и ручей врезался в сухую, чуть возвышенную поляну. Совсем недалеко Елена увидела роскошный куст малины. Зрелые ягоды красными рубинами усыпали его ветви. За ним открывался другой, третий куст, а дальше малинник заполонил всю поляну.

Елена набрала полную горсть и поднесла Александру:

— Кушай, мой государь… Ягода чистая и нежная, как моя любовь к тебе…

Они вошли в малинник и, забыв о времени, с наслаждением стали прямо с кустов кушать ягоды. Прошло немало времени, прежде чем незаменимый Збышек подошел к княгине и молча поставил перед ней сделанный из бересты туесок, полный отборных ягод.

— Спасибо, Збышек… И что бы мы без тебя делали…

— Нам пора ехать, — ответил бывалый слуга и воин.

Быстро, не жалея лошадей, возвратились к деревне пана Докшицы. Поблагодарив его за гостеприимство, всадники направились вдогонку за обозом. Прошло несколько часов, день становился жарким, когда ехавший впереди охранник остановился. К нему подъехали и остальные. Их глазам предстала жуткая картина: телеги и повозки перевернуты, все лошади уведены. Находившиеся в обозе воины и прислуга были убиты: одних расстреляли из луков, других пробили сулицами, третьи были изрублены мечами.