Нелли Савенкова - Самоборец

Так добрался он до Усолья, и тут его зацепило, впервые захотелось остановиться… Верил, что судьбу свою встретил: ровно душу обожгла Ульяна. Да Никита со своим богатством дорогу перешел… «Эх, Ульяна! Осталась ты стрелою в сердце — больно, колотно, а не вынешь… Жизни нет без тебя! Увидимся ли когда? Знать, не доведется…» Ком в горле вздохнуть не дает, слезы глаза застят. Отчего ж он такой неприкаянный? Видно, брести ему неведомо куда до самой смертушки…

За невеселыми думами Аверьян не сразу расслышал конский топот и ржанье. Опомнился, когда всадник дорогу загородил и вскричал неприветливо:

— А ну, стой! Али убогой?

Аверьян остановился. Увидел на дороге рыдван, за ним множество телег в окружении верховых.

— Эй ты, ответ держи, кто таков? — допрашивал окликнувший его, косясь на рыдван. — Почто шапку не ломаешь?!

Аверьян медленно стянул шапку, исподлобья оглядел подступивших всадников — в добротных кафтанах, на сытых лошадях — и проговорил нехотя:

— Вольный человек я…

— Вольный?! По всему видать, князь, разбойник, не иначе, — обратился всадник к тому, кто сидел в рыдване. — Давеча ить также шел один. Микита Онисимов вперед ускакал, токо с ним поравнялся, а тот ка-а-ак засвищет! А из лесу их высыпало — ровно гороху. Микиту начисто обобрали да побили. Кабы мы не подоспели, и с жизнью бы простился. Лежит теперь на возу, на коня сесть не может… Микита!

— А-а?.. — отозвался с воза потерпевший.

— Лежишь?

— Лежу…

В окошке рыдвана показалась рука в перстнях, и властный голос невидимого седока приказал:

— С собою возьмем, там разберемся. Да глядите, чтоб не убег.

Всадник кивнул Аверьяну:

— Полезай на козлы, опосля разберемся, какой ты вольный человек.

Аверьян, как на козлы садился, суму свою заплечную обронил. Поднять бы, да где! Возничий лошадей стегнул — и поехали.

Так Аверьян попал в свиту государева наместника, ехавшего со своею челядью в Пермь Великую. Жил с тех пор при его дворе, был молчалив да обстоятелен. Кто знавал его ранее, ни за что не угадал бы в этом угрюмом человеке веселого бесшабашного удальца, каким когда-то был Аверьян.

Не раз поражал он князя своим умом: смолчит, когда следует, а когда понадобится, совет дельный подаст. Знать, всякое на свете повидал мужик, о многом суждение имеет. Никто и не заметил, как стал он незаменимым спутником князя, его надежной опорой. Доброе отношение Аверьян умел ценить, и не было у наместника слуги преданнее да вернее его.

И беспечально жилось бы Аверьяну, если бы не донимал его попреками да укорами княжий тиун. Крепко невзлюбил Федор безродного пришельца, возымевшего немалое влияние на Ковра. Он старался очернить Аверьяна в глазах князя, возводя напраслину. Наместник наговорам не верил и отмахивался от надоедливого Федора, когда тот шепотком сообщал очередную выдумку. Аверьяну, случалось, становились известны тиуновы сплетни, и в ответ он незлобиво огрызался, но до открытого столкновения покуда не доходило.

Перед поездкой долго раздумывал князь Иван, кого из них взять с собою в Москву. Федор — хитрый, расторопный, что понадобится, из-под земли достанет. Аверьян — спокойный, толковый, при нужде совет дельный подаст. По всему выходило: и того и другого надо брать. Обоих князь и взял да что проку-то?! Вот сейчас, когда открылась корысть Федора, наместник не может ни слова вытянуть из Аверьяна, не то что дельный совет получить. Вот и надейся на них! Какие такие думы одолевают его слугу верного? Ни разу не открылся Аверьян, все в себе таил, да князь и не выспрашивал: не было ему дела до чужих забот, если они не во вред ему направлены. А в преданности слуги наместник не сомневался. Так что пускай себе таится до времени.

Широка река, долог путь по ней. На четвертый день путешествия наместник, оглядев берега, обеспокоился и приказал призвать к себе Федора с Аверьяном да вожатого Митяя. Поспешившим на зов слугам указал на берег:

— Зрите. Чего видите?

Федор прищурился:

— Деревня не русская, избы не наши.

К воде спускались две женщины.

— Бабы, вишь, в нарядах татарских. Знать, Казань близка?

— Казань-то далече будет, — молвил вожатый, — а земля уж татарская. Сторожиться надобно.

— Чего ж ты молчал-то? — возмутился наместник. — Упредил бы загодя.

— Да я… — начал было оправдываться Митяй.

— Ладно, ступай, — отпустил его Ковер и велел слугам: — Перебирайтесь-ка на другие суда. Аверьян, ты с Митяем первый пойдешь. Я — за вами. Федор, ты — назади. Велите дружине настороже быть: луки наготове держать, щитами укрыться.

— Так ведь поклялись казанцы-то государю нашему. Авось не нападут? — с тоскливой надеждой проговорил Федор.

Аверьян молча осматривал берег. Чужую деревню миновали спокойно, никто в ней не всполошился. Поглядели ее жители с любопытством на невиданные струги, да и вернулись к своим делам. Может, прав тиун и незачем сторожиться?

— Что ты молвишь, Аверьян? — обратился к нему наместник.

— Я, князь, так думаю: клятва клятвою, да шибко легкая добыча наши суденышки. Надо бы наготове быть.

— Ну, вот и ступайте на другие струги, под свое начало их возьмите, — велел Ковер.

Подали стругам знак сблизиться. Федор зло покосился вслед Аверьяну, легко перескочившему через два борта. Сам он кое-как перелез на свой струг, страшась да покрикивая на дружинников, чтоб ровнее держали. На дрожащих ногах еле дошел до скамьи, сел, отирая пот.

— Луки достаньте, наготовьте, — прохрипел, откашлявшись, и с завистью поглядел, как гордо стоит Аверьян, отдавая приказания, на переднем судне.

Струги разошлись и вскоре ощетинились луками, укрылись щитами-заслонами. В надежде безопасно миновать враждебную землю дружинники гребли сильнее. «Даст Бог, пронесет…» — мыслил каждый. Да не тут-то было…

В следующем, уже большом, селении татары заранее приметили их и близко подплыли на своих лодках, крича что-то по-своему, взмахивая руками. Князь Ковер с замиранием в душе велел хода не замедлять.

— Не останавливаться! — передали его приказ на другие струги.

— Гляди-ка! — Митяй встревоженно дернул Аверьяна за рукав. Тот присмотрелся: впереди на реке грудилось что-то темное — издалека не разобрать.

— Чего-то неладное татары замыслили? Ближе подойдем — видно будет.

— Чего видно-то будет? — Митяй отчаянно замотал головой. — То ж вражины загородь готовят, лодки кучно ставят! Нас остановить хотят!..

Аверьян оглянулся на струг наместника. Эх, нет времени — не успеть приказа спросить. Знать, самому надо решать… Да была не была!

— Хода не сбавлять! — приказал он гребцам.

— Разобьемся! Врежемся! — завопили они в ответ, невольно замедляясь.

В парус подул боковой ветер, струг поворотило к берегу.