Майт Метсанурк - На реке Юмере

Спорили долго. Отть беспрестанно толкал коле­ном то Велло, то Ассо и подмигивал им — дескать, надо быть стойкими.

Вайке внесла кувшин меду; чужеземцы внима­тельно оглядели девушку — видимо, она пришлась им по вкусу — и попросили поесть.

— Ни один честный торговец или кто иной из путников не покидал дома старейшины Мяги- сте, не подкрепившись, — заметил Отть. — Но раз­говору конец, если церковь станет торговать рабами и потребует за похищенную девушку столько серебра, сколько в силах унести двое муж­чин.

Чужеземцы, не зная, что ответить, смотрели по сторонам.

— Мы свою цену назвали, — молвил Велло и ладонью хлопнул себя по колену, что должно было означать: все ясно, поговорим о чем-нибудь другом. Он встал и вышел в другую комнату распорядиться об угощении.

Чужеземцы жадно потягивали мед и держали между собой совет.

— Эта Рижская стена с северо-западной стороны, слыхать, продолжает разваливаться, — вступил в разговор Отть, как будто совсем позабыв о торге.

Чужеземцы вздрогнули и вопросительно взгля­нули друг на друга: неужто это так? Затем торго­вец довольно-таки сердито ответил:

— Она, кажется, давно исправлена!

— Конечно, исправлена, — наобум подтвердил служитель церкви.

— Еще в прошлом году вся в трещинах была, — заметил Отть. Потом спросил с притворным интере­сом: — В этой последней шайке крестоносцев, что яви­лись весной, опять много пьяниц?

Чужеземцы были неприятно поражены; ища друг у друга поддержки, они стали наперебой расхвали­вать рыцарей и крестоносцев. Все они посланы свя­тейшим папой проповедовать среди язычников хри­стианство. Вся жизнь их посвящена матери божьей, деве Марии.

— Что жизнь их посвящена пьянству и девкам — это мы знаем, — проворчал Отть, но так тихо, что чужеземцы не расслышали.

Они снова заговорили между собой о выкупе за Лемби, и торговец решил, что сорока марок доста­точно.

— Разве обманешь людей, которые так хорошо осведомлены о том, что делается в Риге, — мрачно сказал он своему спутнику.

Велло, который тем временем вернулся из другой комнаты, и слышать не хотел о сорока марках и за­говорил о другом. Они с Оттем ловко притворялись, будто судьба Лемби не тревожит их, и даже Ассо стал спокойнее.

Гости вскоре осушили кувшин, похвалили мед и сделались разговорчивее. Когда же на низком столе появились кушанья: копченая дичь, вяленая рыба, мед лесных пчел, свежее молоко в глиняной кружке и полные кувшины меду — и все расселись вокруг стола на маленьких шкурах, гости совсем повесе­лели. Посоветовавшись друг с другом, они сба­вили цену до тридцати пяти марок, и торговец стал дознаваться, какие здесь можно купить то­вары.

Они ели и похваливали старейшину и Оття, выка­зывали свое уважение Ассо. Раньше они полагали, что здесь живут дикари и что селятся они в лесу, в хижинах из веток, едят мясо своих детей и ничего не знают о том, что творится на белом свете.

Ни Отть, ни Велло ничего определенного не ска­зали о том, сколько у них какого добра, но оба многозначительно заметили, что для честного обмена найдется и то, и се. Не сказали они и о том, кто из них и когда побывал в Риге, Юкскюле, Торейде, Холме, Пскове и Новгороде, однако дали понять, что знают эти города, как свои родные селения.

— А язык?.. Как же с языком? — спросил торго­вец.

Отть усмехнулся, взглянул на Велло, потом на Ассо и ответил:

— Здесь мы разговариваем на своем языке. А по­едем в Вынну, Ригу или Псков — что ж, там объяс­няемся на языке тамошнего народа.

Гости насторожились.

Велло приказал истопить баню и отправил гостей мыться, снабдив их свежими березовыми вениками. Но поддавать пар послал не молодую девушку, как просили гости, обещав за это хорошую мзду, а здоровенную старуху-служанку, которую, доведись ей оказаться в медвежьей берлоге, не смог бы одо­леть даже сам царь лесов.

Они вернулись из бани, кряхтя от удовольствия; усевшись под ясенями, снова приложились к меду и стали выбалтывать разные истории из рижской жизни, не утаивая больше про озорные похождения рыцарей. Правда, гости поспешили добавить, что все они окрещены и святейший папа в Риме прощает им их прегрешения, а дева Мария — их заступница перед богом.

До того как улеглись спать, сторговались на три­дцати марках серебром и связке шкурок каждому. Нерешенным осталось только, как и когда доставить Лемби.

Велло убеждал Ассо пойти домой — сельский старейшина был так возбужден от пережива­ний этого дня, что не мог говорить связно и все вор­чал на Оття за его упрямство:

— Зачем ты с ними так! Ведь серебро у нас найдется! Главное, чтоб они согласились! Я от­дал бы свое стадо, лошадей и пашню, если надо... К чему мне это добро! Мною ли мне жить осталось! Как-нибудь протяну до конца... А Лемби — и она как-нибудь проживет...

— Они уже размякли, — заметил Велло. — Пусть Отть поприжмет их! Мало разве он видел таких. К тому же знает немного их язык и знает, что у них на уме... Мы всегда договаривались с торговцами. А здесь труднее потому, что в игре и черноризники. Правда, патер сказал: ему ничего, мол, не надо, но вот церковь!.. Пар, дескать, нужен не тому, кто его поддает. Церковь хочет получить свою долю, а они — вознаграждение за труд.

— Пусть доставят дочь сюда честно, без под­воха — будет им и выкуп и вознаграждение за труд! — сказал Ассо, который ни о чем другом думать не мог.

Утром гостей снова как следует накормили; за завтраком Отть продолжал донимать их. Беличьи и куньи шкурки им дадут сверх выкупа и — ладно уж! — если девушка благополучно доберется до Мягисте... (Отть прошептал несколько слов и пока­зал серебряные украшения.) Задатку каждый полу­чит по пять марок! Он сказал это при Велло и с ведома Велло, а затем немного хвастливо добавил:

— Мягисте ограбили, но Мягисте все-таки живет! Пусть приходит латгал из-за Койвы, русский из-под Пскова или немецкий рыцарь с берегов Вяйны, пусть привозит товар, увозит товар, ведет дела честно — всем от этого выгода! Но если кто явится грабить — придется вести разговор с помощью вот этого... — Отть показал на висящее по стенам оружие. — Вся Сакала теперь начеку!

И со смехом добавил:

— Прошлогодние счеты еще не сведены. Недосуг было — сами знаете, надо было строить жилища, растить стадо, лошадей. Но придет срок — сведем!

Чужеземцы слушали, не зная, принимать ли все это всерьез или в шутку, глазели друг на друга и что-то бормотали, сами не понимая что, но при­мерно это означало: "Поступайте, как хотите!.. Как сами найдете нужным!"

Затем они прикинули, как скоро можно будет до­ставить девушку. Не удастся ли к полнолунию, ибо месяц сейчас еще только зародился. Решили, что, вероятно, удастся. Так и сказали Велло, который по­обещал добавить еще несколько марок серебром, если к полнолунию девушка будет в Мягисте. Получив задаток, чужеземцы покинули Мягисте.