Валентин Лавров - Катастрофа. Бунин. Роковые годы

И еще: «Бунин крепок и здоров. Может много выпить, находчив, остроумен, питает слабость к английским вещам… В последнее время — слабость к женщинам».

Оставим донос без комментариев, но зададим себе вопрос: кто его автор? Служба безопасности информатора не раскрыла. Но полагаю, догадаться можно. Почему в полном перечне лиц, посещающих Бунина, не назван Рощин? А ведь он, как никто другой из гостей, долго проживал под крышей писательского дома. Может, как раз потому и не назван, что сам писал? По моему мнению, так и было.

Не случайно Вера Николаевна, обладавшая обостренной интуицией, доброжелательная ко всем ближним, глубоко ненавидела лишь одного — Рощина. Так, в частности, 25 июля 1935 года она записывает в дневник: «Рощин уехал. Какое облегчение: прожить без него хоть несколько дней…»

Ну а теперь еще одна загадка для любознательного читателя. Документ, который я держу в руках, просто потрясающий. Ничего подобного, по крайней мере, исследователи творчества Бунина не только не видели, но и не могли предполагать.

Итак, две рукописные страницы за подписью И. Бунина. Они адресованы Советскому правительству, датированы 22 декабря 1924 года.

«Второго декабря мною было отправлено почтой заявление в адрес посольства СССР на имя первого секретаря посольства товарища Волина.

На это заявление я никакого ответа не получил и склонен самое неполучение его рассматривать как ответ, — конечно, отрицательный.

Вследствие того, что, как я предполагаю, подобный результат мог иметь место исключительно как следствие сомнения в искренности моих заявлений, а также ввиду того, что я исчерпал все возможности сделать эти заявления возможно убедительнее и искреннее — возможности, предоставлявшиеся только письменным изложением и поэтому — крайне слабые, — я прибегаю теперь к последней возможности заставить мне поверить: я изъявляю готовность добровольно ехать в СССР и предстать перед судом.

Я это делаю в уверенности, что сомнений или недоверия по отношению ко мне теперь быть не может.

Я прошу разрешения явиться в посольство. И. Бунин .

Я буду ждать ответа по тому же адресу: Avenue de la Republique, Bureau 5, Poste Restante „Liebgott“ [5] Ул. Республики, бюро 5, до востребования «Боголюбивому» ( фр. ). ».

Легко представляю конфуз тех «специалистов», которые встречали в штыки всякое упоминание о симпатиях Бунина к новой России и его желании вернуться на родину. Как бы ни была велика наша ненависть к большевизму, но она не должна заслонять истину.

Конечно, и с этим, и с другими посланиями, ему подобными, следует быть осторожным. Главное — необходимо выявить того, кто скрывался под агентурной кличкой Боголюбивый. И еще: письмо написано женской рукой. Но это вполне понятно: Бунин, человек умный и в достаточной степени осторожный, старался избежать ненужного риска, письмо Бунин мог продиктовать связному или весьма доверенному лицу. Стиль не шибко изящен? Да, это не «Темные аллеи». Но это обычный стиль бунинской переписки.

Впрочем, нам еще предстоит многому удивляться. Удивляться тому, о чем не только читатели — исследователи не знали и даже не смели догадываться.

Вопреки принципам борьбы за создание в Германии «центра арийской расы-созидательницы», Гитлер с мудростью великого вождя решил привлечь для борьбы за собственные идеалы презираемый им народ — славян.

В 1936 году в Берлине было создано управление делами российской эмиграции. Перед фюрером предстал некий генерал Бискупский, которому было строжайше приказано: из хаотического беспорядка, в котором доныне пребывали российские эмигранты, призвать их в стройные ряды управления, сделать им перепись, выявить тех, кто в состоянии держать в руках оружие, и со все возрастающим нетерпением ждать самого счастливого часа в их никому не нужных жизнях — похода на Россию. Высокая честь командовать ожидающими возлагалась на Бискупского, за что ему было обещано месячное вознаграждение и персональный автомобиль.

Генерал был счастлив оказанным доверием. Он повесил в новом служебном кабинете большой портрет фюрера, а затем ретиво принялся за дело переписи и учета, а попутно давал интервью — это за отдельную плату.

Конкурирующая с «Последними новостями» газета «Возрождение» заплатила генералу необходимые марки и обогнала соперников, опубликовав первой интервью с Бискупским.

На вопрос корреспондента, что генерал ощущает от столь высокого назначения, тот печально вздохнул:

— С нелегким сердцем я решился принять сделанное мне предложение.

Корреспондент с неуемной решимостью пытался уточнить:

— Угрызения совести?

Генерал возмущенно свел брови:

— При чем тут совесть? Раздоры и распри в русской эмигрантской среде приняли столь острые формы, что мне будет очень трудно навести согласие в их ряды. Впрочем, если кто будет вносить в нашу созидательную работу разлад, то… одним словом, мне обещана помощь немецкого правительства.

— Какова будет судьба эмигрантских политических организаций?

— Это зависит от германских властей. И от линии поведения самих политических организаций. Дисциплина должна быть железной. Нацисты — честь и ум народа. Кто думает иначе — в концлагерь! Хайль Гитлер!

Генерал стряхнул пыль со знамени борьбы — теперь уже не за Россию, а за дело Гитлера и мир во всем мире.

В Кремле тоже не сидели сложа руки. Еще 19 августа в открытом судебном заседании Военная коллегия Верховного суда Союза ССР начала слушать дело о врагах народа.

Суду были преданы Г. Зиновьев, Л. Каменев, И. Бакаев, Е. Дрейцер, Э. Гольцман, И. Рейнгольд, С. Мрачковский, Р. Пикель, В. Ольберг, К. Берман-Юрин, И. Круглянский, он же Фриц-Давид, М. Лурье, Н. Лурье и другие.

Следствие с активной помощью самих подсудимых установило, что в 1932 году по указаниям Л. Троцкого, находящегося за границей, и Зиновьева, находившегося под рукой, был основан троцкистско-зиновьевский блок.

Газета «Правда» гневно писала:

«Его (блока) единственной основой послужил индивидуальный террор. В его состав вошли руководители вдребезги разбитой бывшей троцкистской и зиновьевской оппозиции… Под руководством объединенного центра этого блока был подготовлен ряд террористических актов. По непосредственным указаниям Троцкого и Зиновьева было подготовлено и осуществлено 1 декабря 1934 года злодейское убийство С. М. Кирова» (15 августа 1936 г.).

«Правда», будучи главным печатным органом ума и чести эпохи — большевиков, задала тон и одну за другой печатала гневные статьи: «Враги народа пойманы с поличным», «Уметь распознать врага», «Презренные двурушники», «Страна клеймит подлых убийц», «Товарищу Сталину», ему же — «Ваша жизнь принадлежит народу, революции, великому делу коммунизма», «Беспредельна любовь трудящихся к большевистской партии, к родному Сталину», «Беречь и охранять товарища Сталина».