Мик Зандис - Ливонская ловушка [litres]

– Ой, посмотрите! – воскликнула Лея. – Зачем им такой высокий дом? А на крыше еще и шест, а на нем кто-то сидит. Птица, кажется? Вальтер, что это? Ты же знаешь все.

– Всего не знает никто. – Вальтер улыбнулся и вытянул указательный палец в сторону города. – Это петух. И сидит он не на доме, а на… как бы это правильней назвать на вашем языке… В общем, это такая башня, только в ней не живут. Наверху есть площадка, с которой видно далеко вокруг, как с этой горы. На площадке подвешен колокол. Когда он звонит, его слышит весь город.

– Вроде нашего сигнального рога, – догадалась Лея.

– Точно. На крыше поставили длинную железную палку и на нее посадили петуха. Он показывает, откуда дует ветер, и сам, считается, наблюдает, чтобы предупреждать об опасности.

– Значит, он может нас увидеть? Не надо было нам вылезать на открытое место.

– Вряд ли он нас увидит, – тихо рассмеялся Вальтер. – Петух тоже сделан из железа и не умеет говорить. Это символ. Ну как куклы. Вы же говорили с вашими куклами, как с детьми, украшали их, укладывали спать, даже кормили, верно? Так и здесь. Люди ставят петуха на крыше, чтобы он их охранял, и спят спокойней. Такие же петухи стоят и на многих других домах по названию церковь в Германии.

– Но ты сказал, что в этом доме никто не живет, – заметил Иво. – Зачем тогда он нужен?

– Зачем? – Вальтер ненадолго задумался. – Смотрите. Все мы недавно были на ярмарке. Люди собирались там, чтобы купить или обменять товары. Заодно вы говорили друг с другом, узнавали новости. Невест присматривали. Но ярмарка в Ире проходит один раз в году, летом. А что делать, когда дует сильный ветер, дождь, когда идет снег и мороз пробирает до костей? Церковь – это дом для всех. Туда можно прийти в любой день, в любую погоду, с любой бедой или радостью. Туда приходят, чтобы поговорить друг с другом. И еще, чтобы поговорить с Богом.

– С Богом германцев можно поговорить?

– Ну не совсем так, – смутился Вальтер. – Люди обращаются к Богу, но они не слышат его голоса. От его имени говорит священник.

– Я поняла, поняла, – вмешалась Вита. Сдерживающая ее волосы повязка сбилась к затылку, и непослушные пряди песочного цвета свешивались над обильно усеянным веснушками лицом. На ее платье проступали влажные пятна. – Это как наш жрец. Он чертит на земле круги, сыпет песок и потом рассказывает, что услышал от богов. Так?

– Ну почти так… Ох, ну и жарко здесь до чего! Искупаться бы сейчас.

На открытой вершине дюны солнце действительно припекало немилосердно, а слабый ветерок со стороны Вены почти не приносил желанной прохлады. Неумолчно звучали цикады. Отчего-то кружилась голова. Вглядевшись, Иво заметил недалеко от подножия дюны зеркальце воды.

– Кажется, там можно искупаться. Хотите? – предложил он, и Лея с готовностью ухватила его за рукав. – Да я о другом даже и подумать не могу! Пошли!

Спускаться было даже трудней. Иво старался держаться как можно ближе к Лее, но и Ванга постоянно была рядом, и, казалось, обе девушки почти при каждом движении вниз нуждались в его поддержке. От каждого их прикосновения Иво бросало в жар, и девушек это подзадоривало еще больше, они, словно соревнуясь друг с другом, старались прижаться к нему сильней и сильней. Уже у подножия дюны Иво отыскал спрятанный в листве на время подъема лук. Заметив быстро приближающегося к ним человека, он на всякий случай начал доставать из колчана стрелу, но распознал одного из молодых мергеровцев.

– Вот вы где, – тяжело дыша, сказал тот. – Уго велел, чтобы я привел к нему Вальтера.

– Но я… Слушай, может, мы искупаемся вместе и пойдем?

– Искупаемся? – Юноша с изумлением уставился на Вальтера. – Мы на войне! Ты что, не помнишь, о чем нам говорили на учениях? Пошли.

Вальтер беспомощно посмотрел на Иво, но тот в ответ только пожал плечами.

– Ничего. Ты знаешь, где нас искать. Мы тебя дождемся. Тут кругом наши, и нам нечего опасаться. Я позабочусь о женщинах.

С уходом Вальтера что-то изменилось.Водоем со всех сторон окружал густой кустарник и мелкий березняк. Если бы Иво не увидал воду сверху, догадаться о ее существовании снизу было бы трудно. Кое-как продравшись сквозь кусты, компания оказалась перед небольшим, наполовину заросшим осокой озерцом. С одной стороны его окаймляла узкая полоска песчаного берега, сохраняя перед собой ничем не замутненное зеркальце чистой воды. Лея, не обращая внимания на приставленного к ним для охраны юношу, без раздумий стала стягивать с себя прилипшее к спине платье. Освободившись от одежды, она зашла в воду по колено и позвала остальных.

Чтобы не смущать девушек, Иво отвернулся. Кровь бросилась ему в лицо, голова шла кругом.

– Эй, герой, – услышал он голос Ванги. – Ты чего застыл как столб. Иди к нам. Здесь здорово!

Обернувшись, он увидел, что все три девушки, словно русалки из легенды о Гуно, стоят в воде, покрывающей их тела чуть выше пояса, приседают, скрываясь по шею, выпрямляются вновь, и с кончиков их волос сбегают медленные струйки. Почти не осознавая, что делает, он скинул на песок лук, отстегнул пояс с притороченным к нему колчаном со стрелами и трофейным кинжалом и едва не шагнул в воду, когда новый приказ Леи задержал его:

– Ты так и пойдешь в одежде? Раздевайся!

– Я…

Так и не найдя, что сказать, он послушно освободился от обуви, стянул через голову тунику, затем штаны и под неотрывными взглядами девушек тоже вошел в воду.

– Ближе, здесь мало места, почти как в кожаной полости, – сказала Лея. – А он такой же, как был тогда, верно, подруги?

– Тебе видней! – хихикнула Ванга, которая на церемонии невест пела о своем будущем муже – метком охотнике. – Ты оставалась с ним дольше. А мы тогда так, только взглянули.

– Но сейчас мы так просто не уйдем, – подхватила златовласая Вита, невеста рыбака, и призывно протянула руку.

– Он лучший стрелок среди ливов, – напомнила Лея. – Но тогда, на ярмарке, он не получил заслуженной награды до конца. Ведь так, Иво?

– Кажется, – прошептал он пересохшими губами.

– Ну вот! А все потому, что вы были такими нетерпеливыми, – упрекнула она подруг. – И еще из-за моего брата. Но мы можем это исправить.

– Можем, можем…

Иво шагнул ближе и ощутил омывающие его женские руки на всем своем теле. Выше девушек почти на голову, он стоял чуть ближе к берегу, и вода покрывала только его бедра, делая доступным для женских прикосновений все остальное, и его руки в ответ скользили, не разбирая, по нежной коже женских тел, но затуманенные глаза видели только одно – лицо Леи. Это была она, только она одна. Сама Мать плодородия, разделив ее на три посвященные ему части, давала неоспоримый знак. Никогда не откажется от этого, данного ему богиней права.