Бямбын Ринчен - Заря над степью

Тысячи горящих глаз были устремлены на простое мужественное лицо легендарного полководца, организатора и вождя Народной партии и подлинно народного правительства. Это он в годину грозных испытаний, когда решалось будущее монгольского народа, связал его судьбу с судьбой страны Советов, поверил в победу великого героического русского народа, ведомого гением Лепина. Он поверил в нее тогда, когда вся американская, английская и китайская печать предвещали близкий и неизбежный крах советской власти.

Сухэ-Батор с удовольствием смотрел на жителей столицы, вышедших навстречу народной армии. На открытом мужественном лице сияла радость.

Звучала "Шивэ Кяхта" — песня о первой победе народной армии. Ее сложил пулеметный расчет после взятия Кяхтинской торговой слободы. Песню начал хуурчи Гавар, ее подхватил весь расчет, а сейчас победную песню пела вся колонна. Ургинцы с восторгом слушали.

Потом зазвучала новая мелодия. Это играл ехавший в строю автор песни "Аэроплан" Дугаржав. Солдаты дружно подхватили:

Вечером молодежь на улицах города распевала первую песню цириков народной армии.

Сухэ-Батор, выбирая место для размещения правительства, остановился на доме бээса Цогтбадмаджаба из рода Баатад, знаменитого в истории Монголии. Предки бээса жили у берегов Хухунора. Дом был европейского образца, с большим двором и пристройками. С Цогтбадмаджабом, потомственным военным, Сухэ-Батор был знаком еще со времени службы в Хужир-Булане. Сухо-Батору предстояло отправиться в Зеленый дворец на северном берегу Толы, нанести визит богдо-хану. В период борьбы за освобождение Монголии с иноземными империалистическими захватчиками, с войсками белогвардейских банд барона Унгерна, когда нужно было просить помощи у страны победившего Октября, потребовалось письмо с печатью хана Монголии, и Сухэ-Батор получил его с помощью находчивого учителя Жамьяна, состоявшего в революционном кружке и в свое время научившего Сухэ-Батора грамоте.

Нужно было ехать к богдо еще и потому, что продолжало существовать "ургинское восстановленное правительство" наряду с Временным народным правительством, созданным после победы народной армии.

Как только в Зеленом дворце заметили приближающуюся делегацию народного правительства, там началась суматоха; придворные ламы, прислуга, привратники сновали взад и вперед, еще бы — пожаловал великий полководец народной армии. Сухэ-Батора встретили с поклонами и препроводили в приемный зал, согласно всем правилам церемонии. "Высочайшего утверждения свода законов Монгольского государства". Богдо-хан восседал на троне с перламутровой инкрустацией, рядом на таком же троне сидела его супруга, мать-покровительница государства.

Богдо был в парадных одеждах и украшениях, которые он надевал для особо важных приемов. Глаза его уже почти ничего не видели, и, чтобы скрыть это, он надел большие очки с дымчатыми стеклами. Как все слепые, он напряженно прислушивался, боясь пропустить хоть один звук.

Согласно церемониалу, пожаловавший на прием главком Сухэ-Батор и сопровождающие его министры подошли к богдо, чтобы получить благословение его десницы, а затем направились туда, где обычно сидят министры, прибывшие на прием. Выждав, пока министры займут свои места, богдо, не меняя позы, по-прежнему напряженно вытянув шею и прислушиваясь, хриплым голосом спросил:

— Как здоровье полководца? Благополучен ли был ваш путь?

— Удача сопутствовала нам, все великие дела народные, что были задуманы, исполнены.

Когда были исчерпаны все слова, положенные при официальной церемонии, полководцу преподнесли угощение. Пробуя угощение, Сухэ-Батор отметил, что богдо сильно постарел, а лицо матери-покровительницы расплылось и обрюзгло.

Мать-покровительница не сводила глаз с мужественного полководца Сухэ, воинская доблесть которого была известна повсюду. В парадном одеянии, затканном драгоценно-стями, она, не шелохнувшись, восседала на инкрустированном перламутром троне. И хотя она напоминала изваяние бурхана, на лице ханши читалась какая-то мучительная мысль.

При этом официальном визите не полагалось вести делового разговора. Пригубив чая, отведав угощенья, Сухэ-Батор и министры удалились.

Министры столичного правительства были озабочены встречей полководца, который нанес визит богдо. Упустив возможность встретить Сухэ-Батора раньше, министры собрались теперь я военном министерстве, чтобы принять его.

— Кого послать встретить его? Как быть? — обратился с вопросом к исполнявшему обязанности премьер-министра Манджушри хутухте курносый Цэвэн.

Перебирая сандаловые четки, распространявшие приятный аромат, тот ответил:

— В самом деле, уважаемый министр, кого бы послать?

— От представителей религии следует послать ламу-настоятеля Пулцагдоржа. Он ведь помог заполучить письмо с печатью богдо-хана, когда Монголия обращалась за помощью к Советам. Что, если послать Магсара — находчивого бээла? Сын его Дугаржав в рядах бойцов у Сухэ-Батора. Можно считать, что Ма-бээл почти красный.

На том и порешили. Посланцы отправились на встречу с Сухэ-Батором.

По дороге лама-настоятель тихо сказал своему спутнику.

— Ма-бээл, я ведь всего-навсего смиренный монах, ничего не знаю, кроме чтения молитв. Я не знаю, как следует держаться с этим воинственным полководцем народной армии. Вы же — лев, государственный министр, знаток всех тонкостей церемониала. Поэтому я буду просто представителем от ламства, а вы уж говорите всякие нужные слова. А вот, кажется, и они.

— Ну что ж, будем приветствовать его как полководца армии-победительницы.

Они поскакали навстречу всадникам, показавшимся со стороны Зеленого дворца. Приблизившись к Сухэ-Батору, они спешились и поклонились, как полагалось при встрече с человеком более высокого звания. Сухэ-Батор ответил официальным приветствием и спросил:

— А где сейчас находятся ургинские министры?

— Все собрались в военном министерстве.

Около военного министерства у них почтительно приняли коней. Когда вместе с ламой-настоятелем и находчивым бээлом они появились в дверях, министры пришли в замешательство — раньше Сухэ-Батор был всего-навсего маленьким чином в хужир-буланском полку, а теперь стал командующим народной армии, членом народного Временного правительства.

Сухэ-Батор подождал, пока уляжется смятение лам и нойонов.

— Представители нашего народа, уполномоченные богдо-ханом и вами всеми — ламами и нойонами, — сказал он, — получили поддержку у великой России, изгнали иноземных захватчиков и сделали нашу страну независимой. Барон Унгери восстановил якобы автономное правительство. Однако эта акция была неправомочной. По желанию народных масс, издавна мечтавших об освобождении страны от внешних и внутренних угнетателей, было создано народное Временное правительство. Оно дало народу свободу, за которую мы сражались, не щадя жизни. Сейчас его главная задача — экономические преобразования в стране.