Бямбын Ринчен - Заря над степью

Старик разжигал очаг в юрте.

— Ездила в монастырь помолиться за покойного. От уважаемого казначея наслушалась речей, встревоживших душу. Говорит, к нам приедут из столицы, из министерства "покорных" и будут создавать у нас тут какую-то ячейку. Тех, кто становится членом ячейки, проводят под штанами русской женщины и под картинкой, где изображена русская во время родов. Человеческий разум мутится, зарождается инакомыслие, лам-наставников перестают уважать, не считаются ни с отцом, ни с матерью, не почитают небом поставленных над ними господ. Вот что рассказал лама-казначей. И еще говорит, "покорные" заставят мою старшую дочь вступить в такую молодежную ячейку. А не согласится — поймают и отправят в Россию.

— А больше ничего не выдумал этот черт в юбке? — рассердился старик Чамбай.

Взволнованная Того даже не обратила внимания на непочтительный тон старика.

— Казначей говорил еще, что, когда эти члены ячейки "покорных" выходят из-под грязных женских штанов, под действием таинственной силы в животе у них появляется маленький человечек или щепок. Оскверненный весь распухает. Казначей рассказывал, как в Урге один дама-учитель дал выпить слабительного своему ученику, оскверненному "покорными". Тот выпил. В животе у него заурчало, потом живот стал опадать, и из него вышел маленький русский, с мизинец. После этого ученик стал здоровым, обрел разум, вернулся в свою веру, снова стал почитать своих родителей и ламу-наставника. Казначей предупредил меня: "Смотри, как бы такое несчастье не случилось с твоей дочкой". Так скверно стало мне, будто сухожилием подавилась, — жаловалась Того.

— Тьфу! — сердито сплюнул старик Чамбай. — И ты веришь небылицам этого старого черта? Твоя дочь стала красивой, как цветок в нетронутой степи, как полная, луна. Вот у него слюнки и потекли.

— Перестань! Грех так говорить, — запротестовала Того.

— Сорок лет я пасу монастырских овец и хорошо знаю, на что способен ламский казначей. Был такой Манибадар. Исключительный человек. Его возмущали всевозможные проделки казначея хошунного монастыря. Когда лама-казначей прослышал про это, он невзлюбил Манибадара. Однажды Манибар пришел к нему, а тот с ехидцей говорит: "Сказывали, ты умер. Ты что ж, воскрес и вернулся?" — "Вернулся. Нанес визит Эрлик-хану и вернулся обратно". — "А зачем?" — "Эрлик-хан сказал мне: ты людей не грабил, кости не обгладывал, отправляйся на небо. Я отправился на небо. А там — лам и нойонов полным-полно. Они говорят: здесь не место людям черной кости, таким, как ты, отправляйся в ад. В аду говорят: у нас есть одно-единственное место, но оно для казначея вашего хошунного монастыря, других мест нет, и тебе негде поместиться. Так я и вернулся, воскрес, чтобы до вашего слуха донести известия из ада. Ха-ха-ха!" Так вот, Того, наш казначей и тот казначей, что две почки в одном теле, одинаковы.

— Вы ошибаетесь! — Того все-таки улыбнулась. А Чамбай снова заговорил, теперь уже всерьез.

— Дочке своей не препятствуй. Пусть идет в ячейку. Жаль, состарился я, а то узнал бы, где создается такая ячейка "покорных", и попросился бы к ним. У уважаемого казначея-ламы уши, оказывается, длинные, услышал, что ячейка создается. Тебе, Того, нечего беспокоиться. Таким, как мы с тобой, от этой ячейки никакого вреда не будет. Ты слушай, что я тебе говорю. Хоть и необразованный я, но получше образованного казначея-ламы в этих делах разбираюсь. Как говорится, старуха, познавшая мучения, опытнее ламы-лекаря, знающего одни рецепты. Недавно мимо нас проезжал один человек, с лечения, с вод ехал. У нас ночевал. Мудрый, настоящий человек. Он мне глаза открыл. Не верить ему нельзя. Он тоже много страданий изведал. При маньчжурах Лха-бээс изгнал его, как принявшего в себя злой дух. Гамины мучали в тюрьме. А когда в Ургу пришел Барой, белогвардеец стрелял в этого человека. Воистину все, кроме смерти, испытал. От него я за одну ночь узнал столько, сколько за всю жизнь не узнал бы. Чай поспел. В старину говорили: коли потчуют — откушай, а старца седого послушай. Пока ты меня, седого, слушала, и чай сварился. — Старик перелил чай из котла.

У Того на душе посветлело после спокойных, рассудительных слов старика Чамбая.

— Мне не понять всего до конца. Но если это на пользу нам, аратам, пусть дочка будет заодно с этими "покорными".

А тем временем дочь Того сидела на собрании молодежи и всем сердцем внимала гордым словам, которые звали ее встать в ряды борцов за счастье народа. Дав перед своими товарищами клятву по пожалеть жизни во имя свободы и независимости Монголии, во имя счастья и прекрасного будущего своего народа, она с восторгом и трепетом рядом с подписью на билете, там, где должна была быть фотография, поставила отпечаток большого пальца. В тот день она стала членом ревсомола, встала в ряды дела преемников партии, созданной Сухэ-Батором и Чойбалсаном, под руководством которой с братской помощью могучей страны Советов будет добыто настоящее счастье.

С бьющимся сердцем слушала она пламенные слова воззвания Центрального Комитета ревсомола, крепко прижав к груди новенький билет, на груди ее блестел новенький эмалевый значок — пятиконечная звездочка. В тот день она впервые услыхала и подхватила вместе со всеми песню молодежи, сочиненную Буяннэмэхом:

Этот день останется в ее памяти на всю жизнь.

Члены ревсомола решили прежде всего обучить грамоте тех, кто не знал письменности. Один старик добровольно вызвался заниматься с молодежью. Цэцэнбилигт, дочь Того, научилась читать самой первой. Она брала книги у старика учителя. Он дал ей почитать "Речные заводи" 1.

— Несколько столичных грамотеев во главе с дзайсаном Балданцэрэном трудились над переводом этой книги. Переводя на монгольский язык это знаменитое сочинение о выступлениях крестьян в годы упадка Сунской династии, когда угнетатели перешли все границы, авторы перевода хотели дать понять, что и дни маньчжурской династии сочтены. Мне пришлось отдать двух добрых коней, чтобы писарь из монастыря переписал для меня со столичного экземпляра эту книгу, — старик учитель рассказывал историю своей библиотеки, перебирая книги одну за другой. — Есть еще интересная книга. "Повесть об Инин". Почитай ее. Потом возьмешь "Синюю сутру", ее написал наш большой писатель Инжинаши. Правда, я не смог раздобыть полного экземпляра, нескольких глав не хватает.

В первом месяце осени в хошуне проводились выборы в местные органы власти. Избирались руководители на уровне сомонного дзанги. Лодой-бээс охотно поддержал своего чабана, когда тот робко предложил выбрать в дзанги Чулуна — сына старой Пэльже. Богач Лодой, купивший себе звание бээса в период автономии, умышленно поддержал кандидатуру бедняка, чтобы таким образом продемонстрировать свое доброе отношение к красным. На собрании по случаю выборов он встал и, ко всеобщему удивлению, произнес длинную речь, то и дело вставляя вычитанные из газет новые словечки: "наш неограниченный монарх", "наше по праву", "народное конституционное государство", "уважение прав и свободы народа", "крепкая дружба с Советской Россией", "наша народная революционная армия", "захватчики-империалисты и капиталисты", "неизбежность революции" и так далее. Решив, что он достаточно хорошо выразил свое признание народной власти и показал, что он уважает свободу народа, Лодон-бээс призвал всех единодушно голосовать за Чулуна.