Бямбын Ринчен - Заря над степью

Прошлым летом он собрал соседей и показал им один фокус. Капнул чем-то белым из пузырька в стакан с водой, и вода эта — ну точно по волшебству! — сразу покраснела. А в другой раз Тумэр еще больше удивил стариков. Мальчик объявил им, что в накрытый блюдцем стакан соберет дым из всех их трубок. На глазах у всех он перевернул блюдце со стаканом вместе, и от блюдца вверх, ко дну стакана, потянулся белый дымок. Тумэр потом объяснял, в чем тут дело. Есть, говорит, науки такие — химия и физика.

А когда старики рассказали Тумэру, как один бадарчи бросал в воду кусок свинца и этот свинец вспыхивал ярким огнем, сын только рассмеялся. В школе, сказал он, нам это на уроках показывают, и назвал этот свинец нат… нат… Ах ты боже мой, опять забыла мудреное слово!

По словам Тумэра выходило, что бадарчи просто обманывал темных людей, и старики согласились с ним. Это с мальчишкой-то! Разве такое раньше бывало?

Она вспомнила бадарчи, который с важным видом разъезжал на сивом яке, пока Лха-бээл не отравил его.

Цэрэн было приятно слушать рассказы сына. Она гордилась им. Но вот пришла пора и ее первенец едет учиться в далекую Москву.

Еще когда он был совсем маленьким, Тумэр упорно твердил, что обязательно поедет учиться в Москву. И вот мечты его сбылись!

Цэрэн припомнилось, как ламы распространяли слухи, один нелепее другого, о молодых монголах, посланных народной властью учиться в Москву. Они уверяли, что их и в живых давно уже нет, что увезли их обманом, чтобы принести в жертву гению знамени красных. Она не знала, верить или не верить этим слухам, и решила посоветоваться с Батбаяром. А у того как раз в это время гостил дед Иван.

Вспомнив это, Цэрэп тихо рассмеялась. Выслушав её, оба старика хохотали до слез. Они объяснили ей, что у русских таких обычаев вовсе нет, что все эти нелепые выдумки — злобная клевета тех, кому народная революция поперек горла. Какие чудные времена настали! Лам раньше считали наставниками, люди во всем советовались с ними, прислушивались к каждому их слову. И вдруг оказывается, что ламы обманывают народ.

Около юрты послышались шаги. Вошла Адия, соседка, пышущая здоровьем молодая женщина. Темные густые брови ярко оттеняли блеск ее больших раскосых глаз. Ее ослепительно-белым зубам, сочным, ярким губам позавидовали бы и горожанки.

— Что-то у меня тарак не заквашивается. Дайте мне на закваску вашего. Я уж чем только не пробовала заквашивать — ничего не получается. Ну прямо хоть ламу зови читать Сутру Золотого блеска [168] Сутра Золотого блеска — религиозное буддийское сочинение. .

— Посуду надо промывать хорошенько, вот и получится. У меня в прошлом году так же вот тарак не заквашивался. Что, думаю, за притча? Я к сыну. Ну, Тумэр и объяснил мне, в чем дело. Посуду надо в чистоте держать. От грязи, видишь ли, заводятся какие-то бактерии. Они и мешают тараку заквашиваться. Я Тумэру сначала было не поверила. Не в том, думаю, дело. А он взял да и перемыл всю посуду, прожарил ее, и, представь, тарак на диво получился. А нам твердили: тарак-де оттого не получается, что злые духи посуду оскверняют. Все это враки!

Цэрэн зачерпнула тарака из чисто выскобленной кадушки, сделанной из целого дерева.

— А ламы говорят, что посуду мыть нельзя — счастье смоешь, — нерешительно возразила Адия, подставляя блюдо под тарак.

— Что-то я не замечала, чтобы бедняки становились счастливее от грязи. Тумэр правильно говорил: от грязи не только тарак не заквашивается, но и люди болеют. Это ему ученые люди рассказывали.

— Я-то не против, да бабка у нас не любит мыть, — вздохнула соседка. — Вон она идет сюда.

Тяжело шаркая ногами, опираясь на трость с позолоченной головой дракона вместо набалдашника, в юрту вошла дряхлая старушка. Адия пропустила ее и вышла. Старуха, кряхтя и охая, опустилась на постель и, часто моргая подслеповатыми глазами, медленно заговорила:

— Дочка! Пагма просит тебя дать ей какую-нибудь детскую одежонку. Она внука ждет, так ей нужна детская одежда из счастливой семьи.

Цэрэн было приятно, что ее семью считают счастливой, и в то же время в сердце шевельнулся страх: не сглазили бы ее счастья! Порывшись в сундуке, она достала поношенные штанишки Тумора.

— Штанишки! Это хорошо, доброе предзнаменование. То-то Пагма рада будет! Да будет твоя жизнь долгой и счастливой. Ох, как ноги ломит! К ненастью, что ли?

Шаркая разношенными гутулами, старуха удалилась. Адия крикнула со двора:

— Ширчин-гуай едет! Я сейчас вам чаю горячего принесу. У нас только что вскипел.

Цэрэн вышла встречать мужа. Ширчин поздоровался с женой. Глаза его светились радостью, он был чем-то взволнован. Цэрэн спросила, в чем дело.

— Караванщики приятную новость сообщили: Тумэр едет учиться в Москву. Уртонную повинность я отбыл еще вчера. Пустил коней в табун и заехал в школу. Захотелось повидать Джаргала. Учится он хорошо, здоров.

Адия притащила кувшин горячего чая, для приличия присела на минутку и ушла. Цэрэн не терпелось скорее прочитать письмо Тумэра. Она достала его и подала мужу. Ширчип осторожно распечатал конверт и громко прочитал:

" Ваш сын Тумэр приветствует своих добрых родителей и младшего брата Джаргала.

Надеюсь, вы все в добром здоровье. Я на здоровье не жалуюсь. У меня большая новость: меня вместе с товарищами посылают в Москву учиться. Наконец-то моя мечта сбылась! Мы прошли медицинский осмотр, нас признали здоровыми и сказали, что ехать мы можем. Нам уже выдали паспорта, деньги на дорогу и на одежду. Завтра выезжаем в Усть-Кяхту на машине. Там пересядем на пароход и поедем на нем до Верхнеудинска. А оттуда уже железной дорогой. Какое интересное путешествие нам предстоит! Мы так рады!

Последние месяцы я занимался перепиской рукописей учебников, готовящихся к изданию, и на первый свой заработок послал вам подарки: папе — шелк на пояс, маме — отрез атласа на дэл и зеркало, брату — школьную сумку и его любимое лакомство — урюк.

Дорогие мои! Не тревожьтесь обо мне. Обещаю вам учиться усердно. Весной приеду домой на каникулы. Адрес свой напишу из Москвы.

С почтением Ваш сын Тумэр "

Ширчин бережно положил письмо в конверт и засунул его за унину — жердинку над своим изголовьем.

— Спасибо нашей родной власти, — прошептал он и украдкой смахнул слезу.

Цэрэн подала мужу пояс. Ширчин развернул малиновый шелк с вытканными узорами — пожеланиями счастья — и залюбовался. Он осторожно положил пояс на постель, потом погладил блестящий синий атлас — подарок сына матери.

— Нам с тобой спилось когда-нибудь такое? Наш сын поедет учиться в далекую великую страну! Ехать ему придется и на машине, и на пароходе, и по железной дороге. А может быть, скоро и по воздуху из Москвы к нам будут летать. Я слышал, из Верхнеудинска до Улан-Батора уже летают.