Бямбын Ринчен - Заря над степью

— Вот-вот будет готов. Сейчас подам, тятенька, — ответила Марья и вскоре принесла на блюде большой пирог.

Батбаяр пробовал угощение и хвалил Марью:

— Хорошо готовит ваша невестка! Видать, трудолюбивая женщина. И нравится мне, что она с уважением к старшим относится. Счастье иметь такую невестку, Петровна!

Однако Петровна вздохнула и с грустью сказала:

— Как мы можем быть счастливыми, Батбаяр-гуай? Ведь от сына-то все еще никаких вестей нет. Бог знает, жив ли он? Удалось ли уцелеть ему в Порт-Артуре?!

— У нас с Батбаяром судьбы схожи, — сказал Иван. — Дочери, слава богу, с мужьями живут хорошо. А вот сыновьям не повезло. Сына Батбаяра за нойона в дзолики отдали, и бедняга скитается теперь на чужбине. А мой, кто знает, где бедует за православную церковь, за царя. Если бы получить от него весточку! Как хочется успокоить Петровну! Да пока вот ничего не знаем…

Старики помолчали, думая каждый о своем. Затем Батбаяр достал трубку, чиркнул огнивом и закурил.

— Моя старуха тоже скучает по сыну, даже смотреть жалко. Ведь уже скоро десять лет, как мы потеряли его из виду. Как же не тосковать матери-то?.. Но пока не умер Лха-бээс, сыну моему не видать родного края. Жена просит, пока она жива, поехать вроде как на молитву в Утай, а на самом деле разыскать сына в Пекине. Ничего не поделаешь, таково уж материнское сердце. Да и у меня оно не каменное, тоже хочется повидаться с Насанбатом. — Батбаяр умолк, глубоко затянулся и продолжал: — Мы думаем попросить родню присмотреть пока за нашим скотом и отправиться в дальний путь. Вот я и приехал об этом поговорить. Если вы не против, хотел бы часть скота оставить у вас. Шерсть и молоко пойдут вам. Ежели вернемся живы и здоровы, рассчитаемся сполна. Ну а уж коли не вернемся в родные края и кончим свои дни на чужбине, скот вам останется.

— Что ты такое говоришь, Батбаяр? Конечно, вернетесь. Больше чтобы я не слышал таких слов! — воскликнул Иван. — Вот мы с Марьей прикинем и скажем тебе, сколько овец и коров сможем взять на пастьбу. Куда же ты поднялся?

— Пойду сниму седло с коня, — ответил растроганный Батбаяр. Вскоре он вернулся и, подсев к Ивану, спросил: — Расскажи-ка, какие новости ты привез из России? Скоро ли кончится война с японцами? Здесь ходят слухи, что под Мукденом разбили армию какого-то русского генерала. Правда это?

— Правда. Под Мукденом наших здорово потрепали. Да виноваты не солдаты, а командиры. В своем селе я повстречал бывшего соседа. Зовут его Степаном. У него в прошлом году под Ляояном снарядом оторвало ногу. Он долго лежал в госпитале и вернулся с деревянной ногой. Ох и порассказал же он мне! На фронте казнокрадство, измена, командиры никуда не годятся, да вдобавок еще и мордобой. Когда он рассказывал все это, аж весь дрожал от злости. Знаешь, Батбаяр-гуай, он прямо почернел, когда вспомнил, как генерал Куропаткин привез на фронт целый поезд образков, а у солдат боеприпасов не было… Говорят, что генерал Стессель продал японцам Порт-Артур, где служил мой Никита. Если бы не измена, крепость японцам ни за что бы не взять. Степан рассказывал, что на фронте генеральским коровам живется лучше, чем солдатам. Генерал Штакельберг возил с собой корову, чтобы каждое утро пить кофе со сливками. Генеральскую корову охранял особый солдат, а для лечения "их благородия" Буренушки был приставлен ветеринар. В окопах солдаты коростой покрывались, месяцами мыла не видели, а генеральскую корову мыли каждый день теплой водой с душистым мылом. Солдата, который кормил эту корову, два часа заставили стоять по стойке смирно за то, что он как-то нечаянно дал ей заплесневелый кусок хлеба. А вот солдат на фронте изо дня в день кормили таким хлебом. А воевали как? Под Ляояном наши отбили все атаки японцев. Командующий японской армией уже дал было приказ отступать, но Куропаткии получил ложное донесение, что японцы будто обходят наших. Ну и приказал частям отойти, а сам удрал, А у него в запасе было два корпуса свежих войск.

Наши и в Порт-Артуре, и под Ляояном, и под Мукденом сражались, не щадя своей жизни. И все пошло прахом из-за бестолковых и продажных генералов. Вот рассказываю я тебе об атом, Батбаяр-гуай, а у самого в сердце все кипит. А Степан, так тот прямо из себя выходит. Ну а что поделаешь?.. Однако эта война, видно, многим раскрыла глаза, — задумчиво сказал Иван.

Старики опять помолчали. Потом Батбаяр, поглаживая пышные седые усы, проговорил как бы про себя:

— В кочевьях ходит слух, что в царской столице в среднем месяце зимы по приказу царя расстреляли много людей. Знакомый старик из Чахара рассказывал: в китайской газете писали, что в главных городах других государств перед русскими посольствами собиралось много народу и люди говорили речи против царя, который приказал стрелять в мирных людей.

— Истинная правда, — подтвердил Иван. — Уж на что у нас на Алтае глушь, но и к нам докатились вести об этом. Люди теперь говорят, что в Петербурге войска расстреляли не рабочих, а веру в царя. Слышно, пошло теперь это по всей России — и в Польше, и на Украине, и на Кавказе, и в Сибири поднимается народ. Рабочие бастуют, крестьяне жгут помещичьи усадьбы, забирают себе землю.

— И у нас в народе пошли такие слухи. На реку Онон приезжали из России два каких-то человека и рассказывали, что русский народ восстает против царя и чиновников и скоро сбросит их со своей шеи. Говорят, в цэцэнханском аймаке араты поднялись против китайских купцов. Разгромили их конторы и магазины, поделили между собой товары и сожгли все долговые книги. Когда об этом узнал ургинский амбань, он повсюду разослал приказ — арестовать и строго наказать зачинщиков. Много людей, слышно, в тюрьмы брошено! Видно, Иван-гуай, сколько ни отгоняй богачей, они как комары: облепят нас и пьют нашу кровь. А вот почему так получается? Видно, потому что за их единой стоит власть и закон. В Китае, помнишь, — продолжал Батбаяр, — тайпины тоже пытались бороться за лучшую жизнь для народа, да сил не хватило. Раздавили их. И-хэ-туани, а по-вашему "боксеры" хотели прогнать чужеземцев — и их разбили. Стало еще тяжелее. Теперь Китай должен выплачивать огромную дань. Вот и в России, говорят, крестьяне прогнали было помещиков, разделили их землю и скот, да пришли царские войска, и все стало по-старому. А теперь, Иван-гуай, скажи: как же избавиться от этого лиха, будет ли наконец народ жить свободно? — Монгол выжидающе посмотрел на собеседника. — Говорят, есть такие книги, в которых все сказано: и как от богатых избавиться, и как новую жизнь построить. Я давно слышал, что в этих книгах много полезного. А где их взять! Вот на наш язык много переведено книг, за всю жизнь не прочтешь. А что толку? В этих тибетских книгах пишут, чтобы человек думал не об этой жизни, а о будущей, которая наступит после переселения души. Дескать, хочешь хорошо жить в будущей жизни, сейчас страдай да покорно все сноси. А в китайских книгах говорится: в древние времена люди жили хорошо, а потому нужно брать пример с тех ученых и государственных деятелей, что жили в древности. Жаль, не научился я вашей грамоте! Интересно, что пишется в русских книгах? Поздно мне вашей грамоте учиться — как говорится, войлочная обитель все дальше, скалистая — все ближе. Но вот мыслю я, что какого богача ни возьми — тибетского ли, китайского, русского, — все они на одну колодку, все жадные до барышей, как волки до баранины. Я, дорогой Иван, немало повидал на своем веку и китайских, и тибетских ученых, но все они твердят одно и то же. Русских ученых видел мало, но те, с которыми довелось встретиться, совсем иные. Эти вроде как за народ стоят. Такие люди верную дорогу указать могут. Ты только что из России. Может, ты слышал что-нибудь о них? На чьей они стороне? У монголов есть поговорка: обладающий силой может победить одного, обладающий знаниями — целое войско. Есть ли у вас такие сильные люди, которые стоят за народ, помогают ему в его трудной борьбе?