Бямбын Ринчен - Заря над степью

Ближайший друг Дамдина, казначей министерства финансов Дагва, по договору поставлял мясо для хужир-буланского гарнизона. Мясо, как правило, было низкосортное, нередко с душком. Дагва закупал его у мясников по дешевке, а с казны брал как за кондиционное. Солдаты не раз жаловались на это, но командование отговаривалось тем, что в жару-де мясо портится быстро, и на жалобы солдат никакого внимания не обращало. Не раз Дагва вообще срывал доставку мяса и солдаты оставались без обеда. И вот однажды в часть доставили совершенно протухшую говядину. Дежурный не принял ее, и солдаты опять два дня вынуждены были довольствоваться чаем, заправленным мукой и салом.

На третий день в часть доставили мясо на двух подводах. Дежурил в этот день Сухэ.

Он тщательно осмотрел мясо и обнаружил обман: червивую говядину, забракованную еще три дня назад, прикрыли сверху свежей говядиной. Сухэ отказался принять это мясо, доставленное одним из родственников Дагвы — глухим ламой. Когда лама понял, что мясо не принимают, он пригрозил Сухэ, что пожалуется Дамдину и тот прикажет принять говядину. И действительно, Дамдин дал письменное указание дежурному мясо принять. Вернувшись с этим предписанием от командира части, лама стал советовать Сухэ, как выйти из положения.

— Часть свежего мяса ты пусти на обед для начальства, а другую часть смешай с несвежим, и получится такой обед, что солдаты пальчики оближут… Да, чуть не забыл, Дагва просил передать тебе вот это китайское печенье, — сказал он, будто между прочим, и протянул Сухэ "подарок".

Сухо, покраснев от гнева, молча отвернулся от ламы и попросил дежурного по эскадрону:

— Вызови сюда всех солдат из казармы.

Когда солдаты собрались, Сухо громко сказал:

— Товарищи! Наш поставщик мяса Дагва велел передать, что если это червивое мясо сварить с лапшой, то вы съедите его с удовольствием. Полюбуйтесь, что вам предлагают! — И он снял пропыленную рогожку, которой было укрыто мясо. По мясу ползали большие белые черви, от него несло такой вонью, что солдаты позажимали носы.

— А чтобы я не отказывался Припять мясо, мне подарили печенье. Я один не мог решиться вернуть это мясо. Ведь вы опять останетесь без обеда. А сейчас надо составить акт и мясо сжечь. Отвезти на свалку и сжечь. А лотом…

Солдаты не дали ему договорить.

— А потом мы пойдем в город к самому военному министру! — закричали солдаты.

Они оттерли ламу в сторону, отвезли мясо на свалку, облили его керосином и подожгли. Затем дежурные по подразделениям обошли казармы, вывели всех солдат, построили их в колонну и они зашагали в Ургу.

Дамдин, узнав о случившемся, всполошился. Он вызвал своих штабных офицеров — уполномоченных четырех аймаков — и вместе с ними поскакал за солдатами. Он кричал:

— Солдаты! Стойте, поворачивайте назад! Мы найдем хорошего мяса и накормим вас досыта. Я обещаю вам. Возвращайтесь в казармы! Солдаты…

Ему не дали договорить.

— Нет, мы уж доведем дело до конца, скажем все, что хотим. Товарищи, не слушайте его, идемте! Нечего терять времени попусту.

И полк продолжал шагать по пыльной дороге в Ургу.

Когда солдаты появились перед зданием военного министерства, чиновники забегали.

К солдатам вышел сам Далай-ван. Его встретил гул голосов. Куда только делось высокомерие министра! На лице застыл страх.

Из рядов вышел старый боец и начал рассказывать, как обкрадывают их чиновники и купцы, как издеваются над ними офицеры, как приходится им голодать.

Далай-ван делал вид, что внимательно слушает солдата.

— Старик правду говорит! Долой казнокрадов! Мы требуем, чтобы с нами обращались по-человечески! — кричали солдаты.

Министр дал обещание удовлетворить все просьбы солдат и назначить нового командира части.

— Немедленно направлю к вам чиновника, — заявил он. — Он обеспечит поставку доброкачественных продуктов. А сейчас я прошу вас вернуться в казармы. Успокойтесь, я сделаю все, чтобы выполнить ваши просьбы, — закончил министр и, сложив ладони, смиренно склонил голову.

Солдаты возвращались в Хужир-Булан довольные: они добились своего. За все нужно благодарить Сухэ. Если бы не Сухо, они по-прежнему питались бы тухлым мясом.

— Кого же теперь назначат начальником? — спросил Ширчин.

— Не иначе как тебя! — смеялись солдаты.

— Ха-ха-ха! Станешь начальником, Ширчин, возьми меня своим помощником.

— Эй, ребята! Давайте споем! — предложил кто-то.

— Подожди. Вот подойдем поближе к казарме и запоем, да так, чтобы заячья душа Дамдина задрожала.

Как только показались казармы, солдаты дружно грянули песню, она звучала победно и торжественно.

Недалеко от казарм солдат нагнала подвода, на которой министерский чиновник вез для них мясо. Он привез с собой и приказ министра об отстранении Дамдина от должности и о назначении вместо него Галсан-мэрэна.

— Помнишь, я тебе говорил, что наши начальники готовы горло перегрызть друг другу за теплое местечко. Вот теперь Галсану повезло, он воспользовался случаем и спихнул Дамдина, — говорил Ширчину старый солдат. — Мы только еще входили в Ургу, а уж Галсан, обогнав нас, мчался в военное министерство, вот он и доконал Дамдина. Я сразу узнал у коновязи его лошадь… Хоть хрен редьки и не слаще — ведь Галсан нисколько не лучше Дамдина, — но все равно мы одержали победу. Где это было видано, чтобы министр раскланивался перед нами, обещал хорошо кормить и сменял по требованию солдат несправедливых офицеров? И худо ли, хорошо ли, а свое обещание он выполнил: мясо прислал и Дамдина отстранил.

Впервые вижу, чтобы нойон так быстро выполнял свои обещания! А почему? Да потому, что мы выступили дружно. Он поспешил, чтобы, чего доброго, этим не воспользовался другой нойон и не свалил его, как Галсан свалил Дамдина. А ведь казалось, их водой не разольешь! Но самое главное — мы перестали различать своих и чужих, стали действовать сообща, вот нойонам и пришлось с нами считаться. А если бы мы выступали порознь, как раньше, они согнули бы нас в бараний рог и по-прежнему издевались бы над нами: ведь мы рабы, черная кость, мы бы и пикнуть не посмели. Есть мудрая старая поговорка: дружные сороки заставят дракона спуститься на землю.

— Сидя поздними вечерами на кяхтинском постоялом дворе при свечах, делал я, маленький человек, перевод на монгольский классического словаря "У фань юань инь". Думалось, пусть послужит эта книга нашим детям, нашим младшим братьям в постижении наук, — говорил Насанбату знаменитый старый ученый Хайсан из хошуна харачинов, что во Внутренней Монголии. Почти не тронутое солнцем и ветром, его лицо было прозрачно-желтым. Мудрый старец, низенький, сухощавый, принимал Насанбата в своей просторной восьмистворчатой юрте.