Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 8

И как знать, не стал ли ранний уход из жизни в сорок лет моего друга расплатой за прошлое… И кому предъявлять счет…

( Главы из неопубликованной повести «Сны о жизни» )

Да, так получается: чем ты ближе к концу своей жизни, тем чаще возвращаешься к ее началу. В 2005 году в моих блокнотах есть запись двух казанских снов.

«Где эта улица…»

Утренний сон с 5-го на 6-е июля.

Училась я в Казани сначала в школе, а потом в университете целых девять лет. И все это время жила у своей бабушки — папиной мамы. Тот же путь проделала и моя сестра Наташа: она тоже жила у нашей бабушки, пока училась в Казани.

С тех пор прошло немало лет. После работы и жизни в других городах я оказалась в Москве, а сестра вернулась в наш родной город. Однако живет теперь в совсем другой — новой части города, на улице Гагарина. А у бабушки дом стоял в старейшей его части — на улице Тукаевской, недалеко от вокзала.

Разумеется, я это распрекрасно знала и помнила, ведь приезжаю в Казань каждый год: здесь наши родные могилы. И всякий раз живу у Наташи, так что знакомы мне окрестности улицы Гагарина теперь уже и лучше, чем Тукаевской. Но это наяву…

А во сне…

Вижу, что словно бы выхожу из Наташиного дома. Но, не успев миновать двор, понимаю, что заблудилась, потерялась. Все кругом чужое: это совсем не Тукаевская! Не бабушкин дом и двор! Мне сразу же захотелось вернуться…

И вот во сне своем я слышу, как задаю вопросы прохожим: «Не знаете ли, как отсюда пройти к улице Нариманова? А, может, скажете, как выйти к Галиаскара Камала?»

И только по этим вопросам, какие сама же задаю, как-то очень-очень смутно догадываюсь: нужна-то мне Тукаевская… Так почему бы не спросить прямо о ней? Но не спрашиваю! Словно ее название секретное: это слово нельзя произносить!

Улицы, окружающие ее: имени Нариманова, имени Галиаскара Камала, — произношу спокойно, а родная улица как в запрете… Старая Казань на уме… Улица Гагарина — она даже и смутно не вспомнилась. Вот так вышло: оказавшись за дверью дома Наташи, сразу очутилась в незнакомом месте, и куда б ни свернула — всюду чужие улицы.

Мало того что чужие: все они разрушенные, перекопанные, перепаханные…

Среди развалин возятся, что-то ищут какие-то люди, очевидно, жили тут, в снесенных домах, теперь подбирают что-то из оставленных или забытых вещей.

Люди озабочены, но совсем не печальны. Наверное, они уже переселились в новые дома и квартиры. О чем им горевать? Это я тут хожу неприкаянной: как мне мою улицу найти?

…И никто из этих людей не мог ответить на мои вопросы…

Оглядываюсь внимательнее: очень все-таки странная эта разваленная улица: похоже, тут были сакли, а не обычные дома. Или дома располагались, как сакли: вниз по склону бывшей улицы уступами идут сохранившиеся фундаменты. Наверное, крыша каждого нижестоящего дома была на уровне фундамента вышестоящего… Но такого архитектурного явления никогда я не видывала в старой Казани. Да и в новой нет…

Во сне вижу лишь бетонные полы бывших строений уже без какого-либо покрытия и остатки стен — не выше, чем в один-два кирпича. Такие огромные ступени идут вниз по горе.

И я мимо них бегу вниз и оказываюсь на обширной огороженной перилами площадке, вроде смотровой. Люди стоят, опершись на перила, созерцают даль. Даль была морская. Обширное водное пространство до горизонта, туманно-серое, неприветливое…

Вокруг моей Казани много воды, но моря все-таки нет и не было…

Оттого, что по-прежнему все пожимали плечами в ответ на мои вопросы об улицах, нужных мне, я принялась, наконец, сама соображать: как это получилось, что я не знаю, куда и как вернуться?

…Да, выйдя из дома сестры, я свернула направо, то есть, с улицы Тукаевской на улицу Галиаскара Камала, и пошла к центру города, пересекая улицу Кирова 4 4 Сейчас — улица Московская. , потом канал Булак… Но почему-то оказалась в совсем незнакомом месте… где и улиц-то нет. Просто гора с остатками фундаментов.

Ага… Гора. Я при ее подножии. «Значит, — соображаю, — мне надо вернуться вверх и пойти потом налево, чтоб достичь того места, где я свернула направо…» Просто и логично.

И я пошла. И скоро оказалась на улице, еще не потерявшей свой привычный облик. Дома пустые, но еще стоят, образуя и правую и левую стороны. Я иду по левой стороне: вдоль нее — молодые липы, обломанные, покалеченные, но живые…

Захожу в дом, где нижний этаж — некое бывшее учреждение или магазин, а может, аптека: такие тут окна — витринного типа. Все уже вывезено — пустое помещение, бумажный хлам повсюду. Но еще бегают крайне озабоченные люди. Обращаюсь к какой-то женщине, она отмахивается: «Ой, простите. Некогда! Сейчас машина придет. А мы еще не завтракали…»

Я ухожу и, свернув за угол, оказываюсь в месте, мне знакомом… по Москве. Вижу, что переулок, на котором очутилась, выходит на обширную площадь с огромным монастырским комплексом, и в центре композиции могучий приземистый храм. Да, приземистый, но в то же время и очень высокий. Напоминает храм Симонова монастыря. Да и весь этот вид… Только вот… здесь почти вплотную ко храму стоит чисто промышленная башня. Доменная печь? Нет, эта — гладкая, без всяких обвивающих ее тело труб, как полагалось бы домне. И потом эта высоченная гладкая башня вздымает над храмом, надо всей округой огромный резервуар в виде корпуса танкера, но тоже без каких-либо корабельных надстроек. И я понимаю, что все вместе — башня и «танкер» на ней — нефтеперерабатывающий завод.

Внизу у подножия башни и храма громоздятся какие-то промышленные строения, а вокруг этого симбиоза нефти и духа — монастырская стена…

…Иду дальше, соображая, что, если обойти монастырь, слева окажется улица, где совсем рядом метро… (Видимо, отзвук станции метро «Шаболовка» и соседнего Данилова монастыря; или станции метро «Китай-город» со стороны Солянки… Эдакий в мозгу урбанистический винегрет… По-московски… В Казани в то время метро еще только строилось.)

Но там, где есть метро, есть и выход! А мне лишь бы найти выход. Мне нужен был ВЫХОД, я надеялась, что он есть.

Между тем, у самого устья переулка, по которому я вышла на эту обширную площадь, на угловом доме заметила табличку: «Проспект имени Шаймиева»…

Больше ничего не видела. Сон оборвался.

Подоплека

…Живет во мне та Казань, что вошла в мою жизнь за девять самых «запечатлевающих» юных лет.

В те мои времена районы города за рекой Казанкой только-только начинали застраиваться, может, и улица, названная потом именем Гагарина, еще не так называлась. Потому-то в своем сне, выйдя из дома сестры, я, возвращаясь, принялась искать не улицу Гагарина, а Тукаевскую. Причем окольным путем, спрашивая о соседних с ней улицах и не называя ее саму.