Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 8

Хоронили Сазонову и как народную артистку, и как маршала от искусства. В фойе театра чуть слышно играл оркестр, в почетном карауле стояли ее товарищи по сцене, по фильмам. Бесконечной чередой шли зрители. Когда закончилось прощание, молодые, в торжественной форме офицеры, подняли гроб на плечи и, словно на параде, медленно и четко печатая шаг, двинулись к выходу. И в наступившей скорбной тишине вдруг зазвучала нежная, знакомая всем музыка из кинофильма «Женщины». Все огромное пространство зрительного зала заполнил сердечный голос великой актрисы:

Зал грянул всплеском прощальных аплодисментов.

О Камилле Коллетт

23 января 1813 года в норвежском городе Кристиансанн родилась девочка, которую назвали Камилла Якобине. Драматичная судьба Камиллы, вероятно, сделала ее именно той, кем она стала — выдающейся писательницей, первой в Норвегии, кто заговорил о правах женщины.

Ее отец Николай Вергеланн был теологом, писателем, крупным общественным и политическим деятелем, давшим имя норвежскому парламенту (стортингу), а также депутатом национального собрания, принявшего конституцию Норвегии в 1814 году. Хенрик Вергеланн — один из старший братьев Камиллы — прославленный поэт, исповедовавший идеалы свободы, демократии и гуманизма, его творчество оказало огромное влияние на развитие норвежской литературы.

Так случилось, что объектом первого невероятно сильного чувства Камиллы стал Юхан Себастиан Вельхавен — эстетический и идейный противник Вергеланна, приверженец патриархальных устоев, любивший крестьянскую жизнь и природу, увлеченный национальной историей. Многое было против этого союза, и отношения молодых людей не сложились. Через пару лет после окончательного разрыва с Вельхавеном Камилла выходит замуж за литературного критика Петера Юнаса Коллетта. Но счастье Камиллы, увы, продолжается недолго — спустя десять лет супружества ее муж умирает. В возрасте 37 лет она становится вдовой с четырьмя детьми.

Испытав горечь несбывшихся надежд первой любви, пройдя через боль утрат , Камилла Коллетт смогла оставить после себя не очень большое, однако уникальное литературное наследие. Творчество писательницы отличается глубоким психологизмом, тонкой иронией, порой в ее произведениях звучит веселость, а порой — скорбь. Она много писала о «скромной» роли женщин в обществе, о том, что фактически они лишены права голоса и их мнение никак не учитывается. Ее роман «Дочери амтмана», который сегодня называют первым полноценным норвежским романом, посвящен именно этой теме.

Камиллу Коллетт считают признанным мастером автобиографического жанра, большая часть ее книг написана от первого лица.

Ниже приведено предисловие-посвящение к мемуарам « Долгими ночами », изданным Камиллой анонимно в 1863 году (как было принято в то время, женщины не подписывали свои произведения). Этот фрагмент произведения норвежской литературной классики, с одной стороны, отражает изменения, произошедшие в доминирующих взглядах и установках общества за полтора века, с другой стороны, затрагивает темы, актуальность которых не утратится никогда.

Посвящение

Знаете ли вы, что значит страдать бессонницей? О, счастливы те, кому это неизвестно. Вы не ведаете, каково проводить недели, месяцы и годы, не пользуясь величайшим благом, дарованным природой, лишь изредка урывая жалкие крохи. Я вас заверю, что это прескверно, вы не поверите, насколько это ужасно! Однако день приносит едва ли не худшие испытания, поскольку днем приходится иметь дело с теми, кто хорошо спит по ночам. Так уж повелось (и, видно этого не изменить), что болезни тела с их вполне объяснимыми причинами и симптомами понять проще, чем болезни душевные, а бессонницу дозволяется иметь лишь при наличии здоровых, естественных, несомненных недугах, таких, как, скажем, брюшной тиф или подагра. Такую бессонницу испытывал всякий. Бессонница же здорового человека сродни химере. Некоторые всерьез полагают, что это попросту блажь. Вот так обращаются с этим печальнейшим, скорбным порождением духа, и стоит ли удивляться той враждебности, с коей его встречает остальное человечество при свете бела дня. Зубная боль понятна каждому, все знают, что это такое, и только жестокосердный варвар сможет остаться безучастным к страдальцу и не испробует все безнадежные методы в борьбе с этим невыносимым злом. Даже наблюдать за тем, кто страдает от зубной боли, так мучительно, как будто это у тебя самого болит зуб. Уверена, что многим это знакомо.

Но кто станет сочувствовать изможденности, подавленности или ранимости, появляющимся вследствие продолжительного недосыпания, этого исчадия тьмы, пиявки которая незаметно высасывает жизненные силы, которая изматывает чем дальше, тем сильнее? Кто оценит силу духа, заметит немые, незримые усилия быть в той же мере деятельным, столь же бодрым и приветливым, как все остальные? Кто не кривя душой благословит недоспавшего на дневной сон? А если он, вопреки своей привычной робости, отважится сослаться на скорбную причину усталости, слабости и нерасторопности и изъявит желание прилечь днем, тогда в лучшем случае сможет рассчитывать лишь на учтивую, настороженную улыбку, в лучшем случае, говорю я, ибо (о горькая ирония!) даже описание этого недуга, его унылой, скучной монотонности способно заразить непосвященных, и нужно радоваться тому, что они не зевают и не впадают в сон тут же, не сходя со своего места.

Поэтому столь отрадно встретить товарищей по несчастью, тех, к кому можно обратиться и с чувством воскликнуть: «Вы меня понимаете! Вы знаете, о чем я говорю!» Лишенные сна, как члены тайного общества, — они безошибочно узна ю т друг друга. Обычно их отличает лихорадочный взгляд, его горячность отражает глубокие, пылающие в ночной тишине раздумья, усталая, смиренная улыбка, часы, которые, как правило, отстают, да и во всем их облике читается какое-то «заторможенное» отсутствие на фоне других, уверенных, полноправных граждан дневного бытия, и, наконец, они выдают себя уже упоминавшимся выше желанием прилечь в разгар дня.

Неудивительно, что эта последняя склонность оборачивается против лишенных ночного сна и влечет за собой новые нападки. Их поучают: «Не ложитесь днем, тогда вы сможете выспаться ночью». Однако этот довод, который многие считают веским, является в корне ошибочным, он годен только для тех, кто не страдает бессонницей. Разумеется, следующий совет может быть вполне обоснованным, если его дать обжоре: «Избегай приема пищи в неурочный час, тогда ты в полной мере насладишься чревоугодием», но прописывать воздержанность тем, кто может умереть от голода, просто нелепо. Это все равно, что принуждать к аскетизму тех, кто и так не вкушает радости жизни даже по крупицам.