Анастасия Туманова - Горюч камень Алатырь

Стоило Закатову слегка успокоиться – и в комнату – легка на помине! – вошла Дунька.

– До чего это вы барыню Александру Михайловну довели? – сразу приступила она к разносу. – Сколько раз было говорено – не волновать ни в коем разе и книжек страдательных вслух не читать! Видит Бог, скоро собственными руками вашего Тургенева в печке спалю! Невелик убыток будет!

– Успокойся, Савонарола неистовый… Что там делается?

– Ничего хорошего! Вместо чтоб почивать покойно лечь, на коленях под божницей стоят и поклоны бьют! Евангелие раскрыли и всё уже слезами залили, а оно ещё матушки вашей! А ну как среди ночи схватит их до времени? На таких сроках оно куда как опасно! Зачем непотребное читали, спрашиваю?!

– Дунька, уймись, я ничего ей не читал. Взгляни сама: ни одной книжки на столе!

Дунька недоверчиво шмыгнула носом, окинула пристальным взглядом стол. Ничего не обнаружив, нахмурилась:

– Разговоры, стало быть, тоскливые вели?

– Дунька! Поди вон, я спать хочу! – всерьёз рассердился Закатов. – Поверь, я не менее твоего желаю барыне здоровья и благополучия! Поди загони её в постель, а я…

– А вы уж сами извольте, ваша милость! Не маленькие!

– Слушаюсь! – отдал честь Закатов. Дунька ушла в сени и уже оттуда съязвила напоследок:

– К пустой-то тыкве не прикладывают по уставу, сами научали!

Насчёт «пустой тыквы» Закатов был полностью с ней согласен. Сел у окна, взял в руки злополучного Тургенева – но так и просидел до утра, не открыв даже обложки и глядя на бесконечную пляску вьюги в палисаднике.

В феврале Москву накрыло метелями. Ночами мело так, что не видно было фонарей на Тверской. Над крышами, на перекрёстках, на пустырях вихрились и метались белые спирали. К утру метель стихала, и из низких, ватных туч сеялась мелкая крупа. Снег покрывал шляпы, капоры, пелерины и воротники, сугробами укладывался на шапках извозчиков, на ковровых платках торговок, мягкими комьями оседал на крестах церквей, на ветвях деревьев.

«Скорее бы весна… – подумала Вера, сидя в промёрзших извозчичьих санях и с тоской глядя на пустую площадь перед тюремным зданием. – Как долго ещё до неё, боже мой… Что же до сих пор нет Аннет? Что могло ещё случиться? Верно, мне стоило пойти с ней…»

В сердце саднила, ныла занозой тревога.

Казалось, осенью, в Смоленске, всё было сделано беупречно. В номера Митрохина на встречу с польскими ржондовцами отправилась Ольга. Аннет рвалась ехать туда сама, но тут княгиня и Семчинова встали единым фронтом: неопытная в таких делах барышня могла только испортить и без того рискованное дело. Аннет была вынуждена уступить – и решение оказалось правильным. Через пять минут после того, как Ольга Семчинова распрощалась с поляками, в гостиницу нагрянул чуть ли не целый жандармский корпус. Однако, когда жандармы ворвались в гостиничный номер, ржондовцев уж и след простыл. Вместо них посреди грязной, забросанной мусором и уставленной пустыми бутылками комнаты стояла решительного вида стриженая девица в синих очках и со стопкой книг под мышкой.

«Добрый день, господа! Отчего вы врываетесь, как на пожар? – с ходу принялась она отчитывать жандармов резким и сухим голосом классной дамы. – Извольте хотя бы ноги вытереть, поглядите, как наследили! Это номер двадцать шестой? Нет? Что за свинство, а где же он тогда? Вовсе не имеется?! Да это гостиница «Троица», или нет?! Как «номера»?! Ну, это уж ни в какие ворота, бессовестный извозчик… Взял пятиалтынник, а завёз совершенно не туда! Уже темнеет, а у меня ни копейки больше с собой! Кто я такая?! Невеста князя Тоневицкого, к вашим услугам! И извольте дышать своим перегаром в сторону, а не мне в лицо! Приехала из имения жениха, ищу будущую свекровь и невестку, они здесь по делам, остановились в «Троице»… Нет, я не собираюсь никуда с вами идти! Нет, не буду отвечать на ваши вопросы! Что вы себе позволяете? В чём вы изволите меня подозревать? Где ваше начальство?!»

Начальство, разумеется, тут же отыскалось, громко негодующую Ольгу забрали в участок, где долго и недоверчиво рассматривали её дворянский паспорт. Ольга стойко стояла на своём: прибыла из Москвы, в Смоленске впервые, разыскивала по гостиницам будущих родственниц, заблудилась, в номер вошла случайно и положительно не понимает, почему ей по сто раз задают дурацкие вопросы. Послали курьера в гостиницу «Троица» – проверить, в самом ли деле там остановилась княгиня Тоневицкая. Курьер вернулся через час, растерянный донельзя, а с ним приехала охваченная негодованием княгиня:

«Потрудитесь объясниться, господин штабс-майор, что это значит? Невесту моего сына, благородную девицу, арестовывают жандармы, – за что? В России запрещено входить в гостиницу? Запрещено находиться в номерах? Нельзя разыскивать близких людей? Ошибиться комнатой – политическое преступление?! Ольга, идите сюда, ко мне, дитя моё! Вас тут не мучили? Посмотрите, как она бледна, у неё сейчас нервический припадок случится! Как же вам не совестно, господа?! Вместо того, чтобы ловить врагов государя и отечества, вы оттачиваете свою доблесть на беззащитных женщинах?! Нет, я не успокоюсь, и не надо мне воды! Я прямо от вас отправлюсь к генерал-губернатору, он крёстный отец моей дочери, и тогда… Вы просите прощения?! У вас хватает на это совести?! Ольга, ангел мой, едемте немедленно отсюда! Мне теперь понятно, отчего в России столько заговорщиков и беспорядков! Те, кто должен искоренять зло в империи, гоняется за беспомощными девушками по гостиничным номерам! Стыдно, господа!»

«Княгиня была великолепна! – с мрачным восхищением признала Ольга, когда в гостинице их встретили взволнованные Аннет и Николай. – Признаться, я сама никогда не смогла бы разыграть такое… благородное негодование. Грамотно размахивать титулом и связями – это ведь тоже надо уметь! Вера Николаевна, вы никогда не мечтали поступить на сцену?»

Княгиня только безнадёжно махнула рукой.

«Но вы успели всё передать полякам? – нетерпеливо спросила Аннет. – Они-то успели скрыться?»

«Кабы не успели, меня бы, уж верно, не выпустили б! – язвительно заметила Ольга. – Разумеется, скрылись! Смылись через ход в буфетной, сам хозяин прикрывал, Митрохин… его, кстати, тоже забрали. По обвинению, не поверите, в самоварной водке! Но, думаю, выкрутится: хитрый, шельма, да и не впервой. Теперь нужно несколько дней подождать и проситься к Сметову на свидание: передать, что задание его выполнено. Аннет, разумеется, вам идти, коль уж вы теперь его законная невеста!»

Аннет, даже не заметив язвительной горечи в голосе Семчиновой, радостно вспыхнула и кивнула. Ольга молча отвернулась к залитому дождём окну, а княгиня Вера подумала, что она уже много-много дней не видела приёмную дочь такой счастливой.