Моника Згустова - Розы от Сталина [Журнальный вариант]

— Вы упомянули Южную Африку. Мы с Джорджем были там ровно год назад. А вы что делали в прошлом году? — поинтересовалась Аннелиза.

— Какой сегодня день? Девятнадцатое декабря? Представляете, а ведь ровно год назад я улетала из Москвы в Дели! Была такая вьюга, что я боялась, самолет не взлетит. Я везла урну с прахом моего мужа. Сын проводил меня до аэропорта, и там мы распрощались. Мне и в голову не могло прийти, что спустя год я буду сидеть с американскими друзьями в ресторане Принстона с изданной книжкой в сумочке!

— Тогда давайте выпьем за этот год свободы! — сказал Луис Фишер. Все четверо подняли бокалы.

Самолет летел над пустыней. Она тянулась до горизонта, где сливалась с небом. Светлана сидела возле окна и думала о том, что ждет ее в этом путешествии. Она везла две одинаковые книжки, подарки для женщин, у которых собиралась гостить: воспоминания о Достоевском, написанные его женой; один экземпляр для матери, другой — для дочери. Понимала, что повторяется, но ничего другого придумать не смогла. В обе книжки она вписала от себя те же слова, что два года назад Кеннанам и Луису Фишеру. Светлана пыталась отодвинуть мысли о Луисе куда-нибудь в тень, но воспоминания не отпускали: вот Луис говорит с ней, вот протягивает к ней руки…

Луис Фишер… хотя он был гораздо старше ее, понимали они друг друга с полуслова. Луис долго жил в Москве, а к ее отцу относился скорее иронически, чем с ненавистью, да и Индию он знал неплохо. Светлана глядела на пустыню, на песок цвета рук Браджеша и вспоминала, как постепенно сближалась с Луисом. Вначале они были просто коллегами по университету и им всегда было о чем поговорить за затянувшимися ужинами с бутылкой вина. И как же много они смеялись! С тех пор как умер Браджеш, никто не умел по-настоящему рассмешить ее — только Луис. Светлана не забыла Браджеша, но решила, что хватит жить только прошлым — пришла пора новой жизни. В конце концов, она перестала изображать из себя недотрогу. Год назад (помнится, ее сад в Принстоне был засыпан снегом, но тюльпаны уже показали свои головки) она написала Марине: «Вдобавок к тому, что ты знаешь, Луис — мастер в том, что от всех принято скрывать». Это было важное известие, и Марина мгновенно поняла его смысл. Со смерти Браджеша миновало три с половиной года, и все это время Светлана мечтала о прочных отношениях, а вот Луис… Луиса привлекали все женщины, и ни за что на свете он не поступился бы даже миллиметром своей свободы. Они ссорились, скандалили, Светлана устраивала сцены…

Однажды вечером она решила сделать ему сюрприз — навестить его без приглашения. Или все было не совсем так? Может, подозревая, что Луис ждет Дейдру Рэндалл, свою университетскую ассистентку, красивую студентку, помогавшую ему в его научных исследованиях, Светлана попросту захотела проверить возлюбленного? Внутренний голос предостерегал: «Такое безрассудное поведение никогда не доводило тебя до добра, вспомни о скандале, который ты закатила в театре, когда захотела удивить жену Каплера, спустя годы после его возвращения из лагеря, и сообщить ей, что любишь ее мужа, а она, как оказалось, давно обо всем знала и потому говорила с тобой с подчеркнуто ироническим сочувствием! Алексей был шокирован твоим поведением, и это привело к вашему расставанию. Будь осмотрительнее!» Но импульсивность возобладала, перед чувствами разум бессилен. «Я делаю это во имя Большой Любви!» — сказала она себе. Луис на ее звонок в дверь не отозвался, однако на улице, перед домом, стояли две машины — его и Дейдры. Она громко требовала от Луиса впустить ее, мол, она же знает, что он у себя, и в конце концов разошлась настолько, что разбила кулаком его окно. Тогда этот трус вызвал полицию. И все видели, как у нее из руки хлещет кровь! Приехала «скорая», целую неделю она ходила с повязкой — и навсегда лишилась Луиса.

Одинокой эмигрантке показалось тогда, что жизнь бессмысленна и пуста. После расставания с Фишером, то есть почти полгода назад, она потеряла аппетит и очень похудела. Теперь Светлана и сама не могла взять в толк, почему повела себя так — это она-то, с ее вкусом и умеренностью во всем.

И вот сейчас она смотрела на оранжевую пустыню, тянувшуюся до самого горизонта, и вспоминала о билборде BEFORE-AFTER; с тех пор подобные попадались ей десятками. Неужели та разъяренная женщина с окровавленной рукой и то полуживое существо, в которое она превратилась после расставания с Луисом, — это все она, Светлана? Ну нет, на красавицу с плаката ПОСЛЕ она совсем не походила. Не для того уехала она из своего города, где все ей было знакомо и где можно было говорить на родном языке, не для того покинула детей, чтобы превратиться в несчастное исхудавшее создание. Я должна, должна исправить свою жизнь, стать женщиной ПОСЛЕ, иначе мой побег был глупым и бессмысленным, твердо решила она. Но возможно ли это? Внутренний голос шептал: «Разве любой человек не остается тем, кем он был всегда, вне зависимости от окружения? Вот и ты останешься тем же испуганным, вечно встревоженным существом, даже если совершишь сто побегов!» Пытаясь заглушить этот шепот, Светлана всматривалась в скалы на горизонте.

Самолет снижался над пустыней. Светлане казалось, что он приземлится прямиком на песчаные дюны.

«Феникс, Аризона» — видела она повсюду надписи.

— Это самое безумное из моих путешествий! — проговорила она тихо, чтобы успокоиться. Вид бесконечной пустыни напугал ее.

Она искала глазами женщину, которая должна была встретить ее в аэропорту. Взгляд упал на темноволосую сильно накрашенную красавицу примерно Светланиного возраста, с буйными кудрями, ниспадавшими до пояса. На ней были яркие брюки и пестрая блузка.

— Светлана! — крикнула незнакомка так, что люди вокруг обернулись, и сжала ее в объятиях.

Светлана почувствовала себя на сцене провинциального театра — таким безвкусным и пошлым показалось ей это приветствие. Но она понимала, что свои чувства следует держать при себе.

Они ехали через пустыню по шоссе, ровному, как линейка. Иованна — так звали женщину — жала на газ, и машина мчалась вперед. Светлана почему-то не могла отделаться от ощущения, что начало приключения вышло неудачное и что конец у него будет такой же. Однако она попробовала отогнать эти тревожные мысли, решив любоваться неожиданным разноцветьем за окном: песчаные дюны постепенно окрасились в фиолетовые тона. Приятное тепло ранней весны радовало тело — а ведь был только март. Светлана заставляла себя смеяться, и в конце концов ей почти удалось казаться веселой. Иованна непрерывно громко пела; это было неестественно и угнетало. Светлане хотелось разговаривать, это помогло бы ей избавиться от чувства неловкости.