Борис Хотимский - Повествования разных времен

— Послушайте, милейший! — обратился к гусаку всеми уважаемый индюк. — Хотя ваши предки и спасли Рим, но надо вести себя приличнее.

Гусак, ничтоже сумняшеся, щипнул и почтенного индюка.

— Да что же это такое! — воскликнул цыпленок. — Этак он всех нас защиплет.

И бросился наутек. На всякий случай… А гусак посмотрел свысока на птиц и усмехнулся:

— Что вы мне сделаете? Ни-че-го! Я хозяину нужен. Ясно? Хочу — щипну, захочу — помилую.

Наутро гусака поймали и унесли в столовую. Вездесущий воробей заглядывал в окно и уверял, будто видел гусака ощипанным.

«Мешают ли клещи́ полету?» — так называлась статья спецкора Виктора Тернового.

«Мы-то полагали, — писал он, — что мелкие паразиты — клещи, блохи и прочие, незаметные, затерявшиеся в нарядном оперении птиц, никак не мешают последним летать. Но мы не учли, что вся эта неприметная нечисть разносит всевозможные болезни и высасывает кровь, ибо способна существовать лишь за счет чужой теплой крови, которой сама лишена. И если таких паразитов разведется много (а они весьма плодовиты и размножаются очень быстро), то — по свидетельствам ученых-орнитологов — птица может ослабеть, в результате чего высота и скорость ее полета снижаются…»

Статья, однако, была посвящена отнюдь не проблемам зоологии. Речь шла о конкретной стройке, о массовом энтузиазме и бескорыстном героизме молодых строителей, об их трудовых подвигах… Но при чем тут клещи́ и прочие паразиты? А при том, что в статье говорилось также о компании карьеристов и стяжателей, которую возглавляет управляющий трестом Локтев. Об очковтирательстве и махинациях, о десятках тысяч народных рублей, истраченных на комфортабельный «профилакторий», обслуживающий исключительно «избранных», в то время как большинство строителей лишены элементарных жилищных и даже санитарных условий. Не умолчал спецкор и о разнузданных оргиях, которые устраивали Локтев и К°, вовлекая в них обманом и шантажом некоторых слабохарактерных девчат. Речь шла о том не только материальном, но и моральном ущербе, который наносят подобные «клещи» обществу. Они особо опасны потому еще, что умудряются присосаться к большим и здоровым коллективам, примазаться к значительным свершениям, прикрыться торжественно громкой и безупречно правильной фразой.

Вот о чем была статья. Она вызвала бурную полемику на редколлегии и на летучке, отдел писем едва справлялся с лавиной читательских откликов.

Через некоторое время Тернового вызвал Главный. Взглянул, по своему обыкновению, чрезвычайно строго, вздернул вельможно бровь. Помолчал. Наконец заговорил тем негромким голосом, от которого иные сотрудники начинали заикаться. Терновой, правда, не заикался и вообще не трепетал, не бывало такого случая. Ему даже как-то симпатичен был этот суровый Главный, который, судя по всему, отнюдь не был хамлюгой либо мизантропом, но стеснялся проявлять свои добрые чувства и сам себя заставлял играть роль грозного шефа, полагая, видимо, что и для людей и для дела так будет лучше. Похоже, нелегко ему такая роль давалась, потому порой и перегибал палку.

— Присядьте, Виктор Максимович. Мы с вами ликовали, оказывается, преждевременно. Получен официальный ответ с места. Вот, ознакомьтесь.

Терновой прочел:

«Критика признана в основном правильной… Обсуждено на заседании… Обращено внимание на недопустимость… Указано принять дополнительные меры… Обращено внимание на недостаточность… Управляющему стройтрестом т. Локтеву строго указано, однако, принимая во внимание его чистосердечное раскаяние, производственные успехи, деловые качества и заслуги… Поведение водителя микроавтобуса Путлищева обсуждалось в коллективе… Принимаются меры по дальнейшему усилению контроля…»

— Прочитали?

— Да.

— Удовлетворены?

— Нет.

— Еще бы!.. Но это не все. Я предвидел такой ответ. И, не дожидаясь его, позвонил нашему куратору — посоветоваться. И связался со следственными органами…

— Здорово!

— Ничего не здорово! Мы с вами поторопились, спугнули противника. Надо было повременить с публикацией. Теперь Локтев и иже с ним сумели так обработать свидетелей, включая и девиц, что те все начисто отрицают. Растранжиренные же денежки раскидали по другим статьям, кое-что изловчились сактировать, списать…

— Но там была слишком большая сумма.

— Все предусмотрел ваш Локтев. По его же иску возбуждено уголовное дело против главбуха, по обвинению в растрате. — Главный усмехнулся невесело. — Бросили боярина Матвеева на копья стрельцам…

— Однако!

— И это еще не все, Виктор Максимович. На вас пришли оттуда две «телеги». В одной утверждается, будто вы занимались вымогательством взятки, грозясь в противном случае опубликовать разгромную статью. Восемь подписей! Другая — с одной подписью, но… Короче, некая Мария Кляхина, горничная профилактория, возмущается приезжавшим журналистом, который, будучи в нетрезвом состоянии, затащил ее в свой номер, принуждал к сожительству и даже пытался изнасиловать. Что скажете?

Терновой промолчал.

— Вот такие прекрасные отклики получили мы, Виктор Максимович. Один другого краше. И, ничего тут не попишешь, придется расхлебывать. Разберемся на редколлегии и…

— И дадим ход всяким сплетням?

— А что вы предлагаете? Сделать вид, будто ничего не произошло? Сами ведь вляпались, недооценили противника. Я тоже виноват, увлекся, не снимаю с себя вины.

— Вас-то во всех смертных грехах не обвиняют, — проворчал Терновой.

— Откуда вам знать, в чем меня обвиняют? — Главный снова усмехнулся криво, дернув бровью. — Ну, а что вы можете предложить, конкретно?

Терновой молчал, затем ответил:

— Вооружить спецкоров.

— Что-что?! Вы соображаете, ч т о говорите?

— Соображаю. Я говорю не о пистолете Макарова. А — о портативном магнитофоне, о негромоздкой фото- и даже кинокамере. Была бы у меня с собой эта элементарная техника, я бы знал сейчас, что вам ответить, что предлагать конкретно.

— Не все умеют обращаться с этой техникой, — возразил, несколько успокоившись, Главный. — А пристегивать каждый раз фотокора и кого там еще… Да, мы это практикуем иногда, но вводить в систему… Нет, слишком дорогое удовольствие!

— Сейчас едва ли не каждый второй школьник запросто обращается с этой техникой. И каждый профессиональный журналист обязан в совершенстве владеть ею. Как солдат — личным оружием. Кто не умеет — обучить…

— А вы-то сами умеете?

— Когда-то баловался на досуге. Но практики, понятно, маловато. А вменить бы в обязанность да снабдить материальной частью… Разве это такая уж неразрешимая проблема? Мы чуть ли не в каждом номере пишем об НТР, к месту и не к месту, а сами работаем на уровне начала века.